Выпалив эти слова, ребенок дернулся и заревел. Мать отчаянно прижала его к себе, снова затыкая рот.
Я вдруг понял, что маленький тэни произнес свою речь по-русски.
– Он давно это говорит? – спросил я.
Женщина кивнула. Прошептала:
– Вскоре, как все началось… Я не понимаю, о чем он.
Ребенок дернул головой, снова пискнул:
– Максим Во…
Мать закрыла ему рот ладонью.
– Это пройдет, – сказал я, отступая к дверям. – Наверняка. Это пройдет!
Хотя, немного зная Прежних, я не удивился бы тому, что ребенок (а скорее – все дети в городе) будет произносить эту фразу до глубокой старости.
Как оповестить врага, что он должен сдаться? Телевидения тут вообще нет, радио надо включить, развешивать листовки – долго.
А если превратить часть жителей в живые громкоговорители?
С точки зрения Прежних – очень удобный способ.
То, что враги пытаются меня шантажировать, убивая заложников, было плохо само по себе.
Но еще хуже другое.
Среди них имелся как минимум один Прежний.
Сквозь замерший, пустынный город я пробирался по крышам. Бежал на четвереньках, временами замирая и пережидая. Выстрелов из огнестрельного оружия больше не слышалось, видимо, редкие очаги сопротивления подавили. Несколько раз я замечал патрули, достаточно многочисленные, чтобы нападать на них было рискованно. В каждом по буги и танцору, а это очень, очень неприятный тандем.
Где же Измененные?
В гарнизоне почти тысяча единиц стражи, это большая сила. У них есть глайдеры для поддержки с воздуха – десант Прежних почему-то техникой пренебрег. Даже каких-нибудь паршивых дронов для воздушной разведки я не увидел.
Так где же Измененные? Почему не отбивают захваченную территорию?
Потом я взобрался на одно из самых больших городских зданий – с высокой тонкой башней, увенчанной узким шпилем. Башня высилась метров на тридцать. Даже не знаю, что это было: городская ратуша, церковь или какое-нибудь учреждение культуры. На крыше я никого не обнаружил, что мне показалось нелепым, все-таки самая удачная позиция для наблюдений. Посадить сюда пару танцоров с дальнобойным вооружением – и можно наблюдать за всем центром.
Но обзорная площадка на башне пустовала, на крытом металлическими пластинами шпиле тоже никого не оказалось. Так что я взобрался на шпиль и, прижимаясь к кровле, огляделся.
Зрение у меня теперь было другим. Стоило сосредоточиться, и мир вокруг начинал меняться. Солнечный свет темнел, зато светились стены домов; в воздухе возникали быстрые призрачные потоки; мир погружался во тьму, в которой синевато мерцали листья деревьев и редкие газоны; брошенные то тут, то там автомобили и автобусы сияли багровым… Я менял диапазоны частот, в которых воспринимал окружающий мир, словно переключал светофильтры в фоторедакторе.
Вначале я понял, почему до сих пор нет Измененных.
Все пространство вокруг, до самого горизонта, в одном из моих новых зрительных диапазонов заполняла серая муть. Она волнами расходилась от одного из кораблей, пульсируя, словно сердце исполинского чудовища. Каждая волна, укатывающаяся вдаль, на миг гасила какие-то вспышки света в застывших машинах и зданиях. Только совсем рядом с кораблями серого сияния не было, иначе генерирующие его механизмы выключили бы сами себя.
Что-то подобное, видимо, использовал Инсек на Селене, защищаясь от Слуг. Серое излучение тормозило работу техники, останавливало в ней все процессы. Глайдеры никак не смогли бы лететь в этой зоне.
Какие-то обрывки знаний, усвоенных на Саельме, все-таки всплыли в памяти. Я не успел досконально изучить этот процесс, но знал, что он называется энергетическим подавлением. Именно из-за него машины и киборги редко использовались в планетарных сражениях.
Для того чтобы помешать врагу быстро добраться до поля боя, энергетическое подавление тоже годилось.
Вот, кстати, и причина, по которой над городом не вьются стаи дронов…
Потом я посмотрел на корабли.
Они выжгли две посадочные площадки, размолов дома и улицы в щебень. Два соприкасающихся пятна, в центре которых застыли диски кораблей, выпустившие короткие посадочные опоры. Я знал, что улететь им не суждено: слишком тяжело будет открыть проходы таких размеров. Это ведь не захват планеты, а короткий пиратский набег. В каждом корабле есть экраны для переходов; когда Прежние захватят добычу – они уйдут, а корабли взорвутся, разнеся полгорода в хлам.
Рядом с кораблями, обхватив руками головы, сидели на корточках тэни.
Да, голос Прежнего, прозвучавший из уст ребенка, не соврал. Они действительно взяли заложников.
Охраняли пленников хорошо. Несколько стай чистильщиков, в непрерывном движении кружащих кольцом. Четыре сирены. Шесть буги, выбравших незнакомую мне форму: исполинских, с меня высотой, морских звезд, передвигавшихся стоя на двух лучах. В центре каждой звезды были небрежно разбросаны глаза, какие-то маленькие щупальца и щерился узкий зубастый рот.
Были и бойцы, и несколько уничтожителей в невидимости.
Прежнего я не замечал.
Если бы до города долетел и третий корабль, площадка с пленными оказалась бы в центре и добраться до нее стало бы совершенно невозможно. Сейчас подход с одной стороны все же был открыт. Тем более, что атакованный мною корабль лишился нижнего боевого модуля, его остатки все еще слегка дымили.
Очень соблазнительная возможность для атаки.
Только плаката с надписью «Добро пожаловать, Максим! Мы очень глупые и здесь можно пройти!» не хватало.
С другой стороны, Прежний мог подумать, что я сочту атаку с этого направления подозрительно легкой… и на самом деле не прикрывать его как следует.
Да, хороший вопрос. Насколько умным он меня считает!
Я изучал корабли и пленников, словно в мощный бинокль. Глаза послушно приблизили изображение (я даже почувствовал, как они перестраивались, выращивая дополнительные хрусталики).
Буги. Меня очень тревожили буги, я знал четыре их боевые формы, но прямоходящей морской звезды среди них не было.
И Прежний, разумеется. Вряд ли их двое или трое, но с меня хватит и одного. Я не Высший, который мог просто подойти и взять паршивца за шкирку. Он в корабле? Если да, то в каком? Наверное, не в том, который я безрассудно атаковал, там бы он со мной и расправился.
Или поджидает снаружи? Если он захочет замаскироваться, то я не увижу его так легко, как невидимых для людей и тэни уничтожителей.
А может, все-таки Прежнего нет? Мог ли кто-то из Измененных воздействовать на тэни, заставив всех детей в городе повторять адресованный мне текст? Может, буги или мараки? Или висперы?
Да. Висперы, пожалуй, могли.
Но тут я увидел Слугу, и все сомнения у меня отпали.
Это был рослый Слуга, выглядящий пожилым, но крепким мужчиной, одетым в старомодный костюм: черный пиджак и серые брюки, белая рубашка с черным галстуком-бабочкой, черные туфли. Удивительно, но среди разрушенного инопланетного города, в окружении космических кораблей, самых разнообразных монстров и пленных тэни, он не выглядел ни неуместным, ни чужеродным. Скорей уж корабли и монстры казались на его фоне случайными и ненужными.
Интересно, сколько лет этому вышколенному дворецкому, сопровождающему хозяина даже в бой на вражескую планету? Сотня-другая, как минимум. Слуги живут долго.
Слуга вышел из-под корабля и направился к пленным. По пути достал из кармана пиджака часы. Да-да, самые настоящие карманные часы! Щелкнул крышкой, глянул. Спрятал обратно. Пошел к сидящим на земле тэни.
Я увидел, как люди пытаются сдвинуться, уйти от него вприсядку, при этом не рискуя встать на ноги. Видимо, они уже убедились, что попытка бегства или сопротивления ни к чему хорошему не приводит.
«Дворецкий» подошел к тэни, равнодушным движением схватил за руку ближайшего пленника и потащил к себе. Это была девчонка-подросток, еще слишком молодая, чтобы в странной манере аборигенов ходить с оголенными верхними грудями. Девчонка завизжала, дергаясь, цепляясь за женщину, с которой сидела в обнимку. «Дворецкий» выдирал ее из объятий женщины с терпеливой безразличной силой, девчонка надрывалась – уже не только от страха, но и от боли. Обнимавшая ее женщина вскочила и кинулась на Слугу.
Тому, похоже, было все равно. Он выпустил девчонку, одним движением заломил женщине руку и вытащил из круга. Поволок за собой. Девчонка кричала, дергаясь, но не решаясь ни встать в полный рост, ни броситься вслед.
Кто была эта женщина? Ее мать, сестра? Просто чужая женщина, попытавшаяся защитить?
Я понимал, что сейчас произойдет.
Я ничего не мог поделать. Только смотреть.
И я смотрел.
«Дворецкий» подтащил женщину к невидимому рубежу оцепления – и сильным толчком отправил к ближайшему буги. Вялая, неторопливо переминающаяся на щупальцах-лучах «морская звезда» внезапно раздулась, выросла раза в два, не меньше. Один из гибких лучей метнулся к женщине – и потащил в открывшуюся пасть.
Женщина закричала.
Я смотрел.
Смотрел до конца, до момента, когда побелевшее лицо женщины скрылось в зубастой пасти. Буги заглатывал ее начиная с ног, по пупырчатому лоснящемуся телу монстра шли ритмичные судороги, изо рта сочилась кровавая жижа.
Женщина исчезла. Монстр медленно сжался, уменьшился до прежних размеров. Потом провел щупальцем по пасти – и облизал его! Будто ребенок, выпачкавшийся мороженым…
«Дворецкий» снова зашагал вокруг заложников.
Прежний не соврал. Они убивали по заложнику каждую минуту.
И в основном это были женщины и дети.
– Ты что, сука, думаешь меня выманить? – прошептал я, глядя на корабли. – Думаешь, ты меня так хорошо знаешь?
«Дворецкий» продолжал прогуливаться рядом с обреченными тэни. Достал часы, глянул, спрятал в карман. Время еще не прошло.
Я спрыгнул со шпиля, оттолкнулся от крыши здания, перескочил на соседнее, пониже, потом с его крыши прыгнул на мостовую.
Да, эти суки все-таки хорошо меня знали.