– Мод, можно начистоту? – спросил я.
Прежняя кивнула.
– Мне кажется, вы не сильно умнеете, когда становитесь Прежними, – сказал я. – Нет, наверное, знаний в вас вагон и маленькая тележка. И вы умеете делать всякие крутые фокусы – космические корабли, Слуг, солдат, переходы сквозь пространство… Но ума все-таки не прибавляется. Иначе бы вы меня не считали идиотом.
– По твоему мнению, я так считаю?
– Конечно. Если бы вы могли забрать у меня кристалл – вы бы уже давно забрали. Но что-то вам мешает. Может, ваши твари способны это сделать, но их я убью, поверьте. Не знаю, почему, но это как в сказках про волшебные предметы, которые нельзя отнять – надо, чтобы их отдали.
Мод помолчала. Потом вздохнула:
– Да, Максим. Ты прав, а сказки порой не врут. Сама и явным образом я вмешаться не могу. Точно так же, как Иван на Земле не мог открыто напасть на Инсека, но сумел организовать бунт Слуг, которые попытались сделать это за него.
Я кивнул. Я давно уже ни капли в этом не сомневался. Иван сознательно выбрал Кандидатом женщину, которая возглавила восстание Слуг. Она полагала, что сможет сбросить власть Прежних, а на самом деле все шло по плану Ивана.
– Но мои вассалы вправе тебя убить, – продолжала Мод. – Полагаешь, справишься со всеми?
– Да, – сказал я.
Она размышляла. Лихорадочно думал и я. Где пределы ее таинственных ограничений? Вправе ли она перенести в эту комнату сотню Измененных, которые задавят меня числом?
– Кристалл может быть поврежден в схватке, – задумчиво сказала Мод.
– Просто убирайтесь с планеты, – посоветовал я. – Не теряйте гвардейцев попусту. Я не соглашусь, вам нечего мне предложить.
– Вот тут ты не прав, – неожиданно усмехнулась Мод. – Что ж, ты заслуживаешь хорошего предложения.
Она подняла бокал, который вновь оказался полон. Отпила шампанского. И сказала:
– Мы поговорим чуть позже, Максим Воронцов.
И мир вокруг померк.
Глава вторая
У самого берега, где волны били в камни, пена отсвечивала на темной воде. А чуть дальше океан становился непроглядно-черным и сливался с небом. Десятки и сотни огоньков отмечали суда, стоящие на открытом рейде, но у горизонта уже трудно было отличить судовые огни от звезд.
На юге звезды всегда кажутся ближе и ярче.
– Макс, тормозишь! – укоризненно сказал Ростик, с которым мы делили стоящий на ночном пляже столик.
Я чокнулся с ним, глотнул из стакана. Лед растаял, виски стал прохладным, но водянистым. На мне были длинные бермуды, яркая рубашка с коротким рукавом и сандалии на босу ногу.
– У них что, нет камней для виски? – спросил я, глядя на океан.
– Не поверишь, дикари! – рассмеялся Ростик. – Только лед. Слушай, как я рад, что ты приехал!
Он уже изрядно поддал, но у Ростислава опьянение проявляется хорошо, он становится веселым и дружелюбным. Знаю я людей, с которыми пить вместе нельзя, хотя трезвые они вполне годные.
– В жизни только раз бывает двадцать пять лет, – сказал я.
Ростислав серьезно кивнул.
– Долетел нормуль?
– Бизнес был забит, летел каким-то промежуточным классом, – я махнул рукой. – Да ладно, норм. Надо быть ближе к народу.
– Верно! – поддержал Ростик и наставительно поднял палец. – Ибо так учит нас «Единая Россия» и любимый президент!
У него зазвонил смартфон, Ростик глянул на экран, встал, отошел по песку на пару шагов, прижал к уху трубку.
Я поморщился.
Что-то не так…
А что именно?
Я огляделся. Мы сидели в маленьком прибрежном ресторанчике, где столы размещались прямо на песке. Все столики были заняты, но полутьма и расстояние между ними создавали иллюзию интимности и уединенности. В слабо освещенном павильоне повара-азиаты возились над раскаленными плитами. Сверкали ножи, в аквариумах плавала и ползала морская живность…
Да, говорят, тут лучшие крабы, их готовят вкуснее, чем в помпезных ресторанах в городе…
Я посмотрел на свой телефон, лежащий на столе. Поднял, покрутил в руках. Странное ощущение, будто беру в руки что-то давно забытое… Пропущенный звонок от отца. Наверное, вот отчего ощущение неправильности. Ну да, не стал брать. Начнет орать, что на носу экзамены, что нефиг веселиться с друзьями, он не станет еще раз с ректором перетирать, и академический снова брать – последнее дело…
Да ладно. Надо будет – поговорит, не развалится. Отцу и просить не надо, пусть он последний год в кресле министра, но у него все схвачено. Тоже мне… образец морали и ответственного отношения к учебе. Можно подумать, сам в молодости был занудой.
Я опустил телефон на стол. Щелкнул зажигалкой, закурил. В старомодных табачных сигаретах были челлендж и сасс. Ароматный дым пошел в горло…
Блин, какая дрянь!
Закашлявшись, я затушил сигарету. Глотнул вискаря.
Нет, точно что-то не так…
Ростик отошел ближе к павильону, встал в круге света, помахал кому-то рукой. Вернулся, плюхнулся на стул.
– Макс, извини. Сестрец нагрянул.
– Звонит? – не понял я.
– Да нет, час назад прилетела, – Ростик фыркнул. – Сейчас, носик попудрит и подойдет… Вот же! От родителей сбежал, а мелкая решила со мной оттянуться!
– Одна, что ли? – удивился я.
– Ну да…
– Ей восемнадцать есть, одной летать?
– Есть, – кивнул Ростик, размышляя. – Рушит все вечерние планы…
Планы были большие и интересные, включающие ночные развлечения, а уж завтра, когда на днюху прилетят Даниил и Руслан, мы собирались чилить всерьез.
– Значит, так, – рассуждал Ростик, наполняя бокал. – Сейчас покормим Даринку, накатим с ней пару раз… Она с самолета, да и пить толком не умеет, сразу развезет. В такси, закидываем в номер спать, она в твой отель заселилась… а дальше все по плану!
– Одобряю, – согласился я. И помахал рукой сестре Ростика, которая шла к нам от павильона: стройная, высокая, в футболке и коротких шортиках, с сумкой через плечо. Я ее не видел года три как минимум, она училась где-то за рубежом. Ей можно, ее папа не госслужащий.
А Дарина выросла! Я ее помнил нагловатой пацанкой с вредным характером. Характер-то, наверное, не поменялся, но сиськи и задница были достойные, ноги длинные и стройные. И мордочка симпатичная. У девчонок бывает такой период в средней школе, ходят, словно серые мышки-замухрышки, а потом оп – и красотки! Как раз к нужному моменту. Эволюция, хитрая штука!
– Привет, бро, – Дарина наклонилась и чмокнула брата в щеку, предоставив мне возможность заглянуть в вырез футболки. Лифчика она не носила, так что я был совсем не против их братско-сестринских нежностей. – С днюхой, расти большой, не будь лапшой…
– Днюха завтра, – буркнул Ростик.
– Завтра всегда где-то есть… Привет, Макс!
Я отсалютовал ей стаканом. Сказал:
– Да ты меня помнишь! Никак западала в детстве?
– Не пускай слюну, – ответила Дарина с достоинством. – Брат сказал, с кем сидит.
Она шагнула и ко мне, с явным намерением удостоить поцелуем. Я был не против, но встал. Еще не хватало, чтобы соплячка доминировала.
– Ого, я почти с тебя ростом, – сказала Дарина, хотя это и было явным преувеличением. – А помнилось, что ты жердина высокая. И качок-зожник.
– Насчет ЗОЖ все в прошлом, – заверил я.
Дарина примерилась и вдруг поцеловала меня в губы. От нее пахло чем-то сладким, молочно-алкогольным.
– У тебя тоже, – заметил я.
– А я никогда не против «Бейлиса», – Дарина засмеялась. Похлопала рукой по сумочке. – Набила бутылочками за рейс. Стюард славный, насыпал мне прямо в сумку, даром, что педик.
– Фу! – возмутился Ростик. – Что за слова, сестра! Гей!
– Какая в задницу разница? – пожала плечами Дарина. Плюхнулась на стул, сбросила туфли и смешно, с явным удовольствием, завозила босыми ногами по песку. Посмотрела на брата, потом на меня. – Пацаны, не пугайтесь, я вам не помешаю. Сейчас пожую чего-нибудь и в номер. У вас же планы, верно? Громадные и развратные?
– Умная, – сказал Ростик обрадованно. – Чего прилетела-то? Острый приступ сестринской любви?
– Да заколебалась я в этом Цюрихе, – Дарина махнула рукой. – Говно город, никакой движухи, нудные швейцарцы, темперамент, как у спящих гномов… Или кто там спал? А, спящая красавица, гномы, наоборот, песни пели… Песни тоже говно.
Она замолчала.
Я вдруг понял, что она только выглядит бодро, а на самом деле – наклюкалась в умат.
Ну и слава Богу, сейчас вольем в нее порцию и отправим спать.
– Ты-то чего здесь забыл? – Дарина глянула на меня.
– Он в Новую Зеландию собрался, – сказал Ростик. – Посмотреть на хоббитские норы и все такое. Ну а по пути решил задницу растрясти и меня поздравить. У него завтра в ночь рейс до Веллингтона.
– Там опасно! – Дарина погрозила мне пальцем. – Там до сих пор эти… бр-р… людоеды!
Она замолчала, глядя на стол. Потом спросила:
– А что ничего не несут?
– Сейчас будут крабы, – сказал Ростик. – Тут лучшие крабы в стране.
– Страна-то невелика, – заметила Дарина. – Крабы… крабы – это хорошо. Есть такой анекдот про крабов… – Помолчав, она честно призналась: – Забыла.
– Сестра, тебе уже хватит на сегодня, – укорил Ростик.
– Это тут сегодня, а в Цюрихе вчера! – Дарина протянула руку. – Смотрите, как смешно. Звезды в небе и огоньки на кораблях. Не отличить, где звезды, а где корабли.
Ростик поморщился и налил себе виски.
– Я тоже про это думал, – сказал я удивленно. – Про звезды и корабли.
– Пикапишь? – спросила Дарина подозрительно.
– Как я могу пикапить сестру друга? – возмутился я.
Ростик вздохнул:
– Можешь, но не стоит, поверь. От нее все парни плачут. Как была врединой, так и осталась.
– Неправда, – сказала Дарина с достоинством. – Просто я чувствую, что живу какой-то неправильной, не своей жизнью… и никак не встречу достойного человека, предна… знача… значи… предназнана… предназначенного мне судьбой.
Она замолчала. Я осторожно посмотрел на нее – глаза Дарины были закрыты.