– Вы же используете людей. Хуже – вы используете детей!
Мод всплеснула рукой.
– Да что ты заладил: «Детей используете…» В чем ценность ребенка? Ни в чем! Он еще не человек, он только потенциал развития! Всю человеческую историю с детьми не особо-то церемонились. Отправляли вкалывать на поля и в шахты, девочек выдавали замуж в десять лет, мальчиков забирали на войну в двенадцать! Если голод – выгоняли из дома, а то и съедали всей семьей… главное-то было выжить взрослым, а детей еще нарожают. Рубили головы и руки за воровство, отправляли в трюмах обживать Америку и Австралию… да это же совсем недавно было, восемнадцатый-девятнадцатый век! Ты думаешь, когда мы забирали детей пятьсот или двести лет назад, они были расстроены? Да они первый раз в жизни наедались досыта! Для них Саельм был раем, миром доброй Снежной королевы!
– А вы были Снежной королевой? – спросил я наугад.
Мод осеклась. Потом улыбнулась:
– Случалось, да. Кстати, нынешняя, в двадцатом веке привитая человечеству гуманность, защита прав ребенка – целиком наша заслуга. Но работает лишь ограниченно, в благополучных богатых странах.
Она вздохнула и закончила:
– Мы бы брали взрослых, но отсев идет чудовищный. После двенадцати лет клетки человеческого тела утрачивают потенциал Изменения, дальше идет только медленное умирание.
– А как же Призыв?
Мод ответила быстро, очень быстро, словно ждала этого вопроса:
– Совсем другое. Со своими минусами.
«И плюсами», – добавил я мысленно.
– Не мы плохие, – сказала Мод твердо. – Мир такой, Максим. И уж поверь, мы к людям относимся лучше, чем чужие нам во всем Инсеки.
Я пожал плечами.
– Могу организовать твое возвращение на Землю, – продолжала Мод. – Но там наши силы ограничены, Инсек шевельнет жвалами, и все Гнезда пойдут тебя убивать. Вот поэтому я придумала для тебя иной выход. Гораздо более гуманный и интересный!
Она отпила шампанского, и я подумал, что это скорее дань привычке, чем реальная потребность. Снежная королева Мод могла бы хлестать спирт кружками, ее бы это не опьянило.
– И что ты решил? – спросила она.
– Ваше предложение очень хорошее и щедрое, госпожа Мод, – вежливо ответил я.
– Значит, «нет»? – уточнила Прежняя.
Я кивнул.
– Ты сильный парень, – сказала Мод задумчиво. Снова прошлась, остановилась возле прибора подавления. – Конечно, я сумела бы тебя уничтожить, но… ты все понял правильно, я не имею на это права. Однако вокруг много, очень много гвардейцев. Ты мог бы от них убежать, но они начнут убивать мирных граждан. И ты вернешься. Вступишь в бой. А твои силы на исходе, не понимаю, как ты до сих пор не упал в коме. Тебя растерзают на кусочки и сожрут. Кристалл я заберу, даже если придется выковыривать его из дерьма сирены.
– И все-таки вы сомневаетесь, – заметил я. – Иначе так и поступили бы, а не пытались торговаться.
Мод кивнула, печально глядя на меня.
– Что ж, – я встал, потянулся. – Выпьем по кубку, и да начнется наша беспощадная схватка? Не побрезгуете чокнуться со мной?
– Если это не безумная попытка меня убить, – Мод грустно улыбнулась, – то ты еще интереснее, чем я считала. Жаль, очень жаль, Максим, что ты не хочешь быть на нашей стороне.
Бокал в ее руке исчез, зато появились два тяжелых хрустальных кубка (и зачем я вообще сказал это слово?), наполненных темно-красным вином.
– Это не кровь, – уточнила Мод. – Это великолепное вино. Лозы на Ровиане дают прекрасные урожаи.
Я пожал плечами, подошел, взял из ее руки тяжелый кубок. На всякий случай все же понюхал.
Кровью не пахло.
Я выпил вино залпом, не боясь опьянеть. Мой организм извлечет из перебродившего виноградного сока какую-то пользу, да и алкоголь – это энергия в чистом виде.
А потом, выпустив кубок, я оторвал Мод руку в локте.
Она не была в «рассогласовании», как Иван во время схватки в Гнезде. И ее тело оказалось столь же мягким и податливым, как обычное человеческое.
Мод захохотала, отступая. Из культи брызнуло красным – и тут же кровотечение остановилось. Затем стремительно выросла новая рука. Мод пошевелила пальцами и весело спросила:
– Мальчик, ты все-таки дурак?
– Факт, – сказал я.
И провел пальцами оторванной кисти по экрану энергетического подавителя. Нет, не убирая поле.
А накрывая им круг целиком, распространяя над кораблями, убирая крошечную зону, где мы находились.
Я не знал, сработает ли это. Я думал лишь о том, что Прежние, при всей их мощи, в каких-то вопросах удивительно консервативны. И этот прибор с сенсорным экраном может управляться так же, как обычный игровой планшет или старые смартфоны.
Но для гарантии я все же предпочел сделать это рукой Мод.
Случилось все и сразу.
На экране «шайба» превратилась в круг. Прибор издал тихий свистящий звук, и экран погас.
Мод закричала, прижимая ладони к лицу. Одна ладошка еще не доросла до полноценного размера, и ее трясло, будто Прежняя давала сама себе пощечины.
А на полу салона возникла огромная, отвратительно выглядящая груда плоти.
Словно десяток голых человеческих тел – мужских, женских, детских, – переплелись и сплавились в немыслимой оргии. Из женского живота торчала мужская ладонь, лысая старческая голова поросла десятком ушей, вместо женского лица выпирала детская задница. Все это тряслось, дергалось, шевелилось, пыталось ползти во все стороны одновременно, на ковры сочилась кровь, слизь, мерцающая синяя жидкость, похожая на гель внутри Продавца. Пахло – океаном, сырым мясом, дерьмом, озоном и мазутом. Рты человеческого конгломерата – те, что были свободны, – шептали:
– Дура, дура, убей, убей…
В общем, это походило на оживший фрагмент картины Босха.
Но это была всего лишь основа Прежней. Ее «корень», как называл это Ана.
Мод бросилась на меня с криком:
– Jeg vil drepe deg!
Ее рука уже отросла полностью, а тело вошло в защитное рассогласование.
Она все еще была Прежней.
Но Прежней, чье мягкое беззащитное брюхо колыхалось сейчас передо мной.
Я хорошо помнил рассказ про то, что Прежние существуют в двух мирах – нашем и оборотном, что Прежний в нашем мире – это лишь щупальце, рубить которое бесполезно.
Но связь двух составляющих Прежнего (теперь я видел, каковы их корни, и эта мерзость будет преследовать меня всю жизнь) – это продукт высоких технологий. Энергетический подавитель оказался палкой о двух концах, он выбросил из оборотного мира изнанку Мод. О, если бы он продолжал работать, то Мод стала бы полностью беспомощна, но подавитель – какая неожиданность – подавил и сам себя.
И силы к Прежней вернулись.
Но те части ее сущности, что всегда были спрятаны в безопасном месте, оказались передо мной.
Я не стал драться с Мод.
Я прыгнул на комок сросшихся человеческих тел.
Во мне не было энергии, чтобы рассечь его силовым полем или сжечь электрическим импульсом.
У меня оставалось лишь здоровенное мощное тело, полный комплект Изменений и избыток ненависти.
Выпустив ядовитые когти, я распорол живот одному из тел и вырвал оттуда… о, нет, не кишки – детскую голову, бешено вращающую глазами и пытающуюся меня укусить! Голова была на длинной шее, сильной и гибкой, будто питон. Я едва перерезал ее когтями, а уже потом раздавил голову в ладонях. Кудрявые светлые волосы смешались с кровью и мозгами на моих пальцах.
Мод закричала и упала на колени.
Все, что убивало ее корни, убивало и ее саму.
Но даже эта немыслимая мешанина тел и органов, так внезапно лишившаяся безопасного укрытия, пыталась со мной драться.
Руки, торчащие из самых неожиданных мест, пытались бить и рвать, рты – кусать, ноги – пинаться. Дергающаяся гора разъяренной плоти…
Я рвал ее, будто косатка, кружащая вокруг стаи тюленей.
Мод то вставала, то падала, рывками пытаясь приблизиться и защитить себя. Она выла – жутко, нечеловечески, сквозь вой пробивались слова на языках, которые я знал и которых никогда не слышал.
Прежние – коллективная личность. Вот только я и не подозревал, насколько. В ней было десятка полтора людей, то есть бывших людей, разумеется, прошедших путь от человека к Кандидату (может быть, и через Слугу), а потом удостоенных чести превратиться в Прежнего, стать частью Мод.
– Оставь… оставь… – шептала Мод, подползая ко мне.
Я стоял в горе умирающей человеческой плоти, раздирая на части очередное тело. В лицо мне били кровь и синяя липкая жижа. Я вырвал из тела очередного бывшего человека артерию, каких нет у людей, – она была прозрачной, и по ней струился светящийся красный газ. Разорвал зубами и вдохнул – ощутив всплеск радиации. Сомкнул пасть, глотая кровь, нейрогель и энергетический газ.
Мне было все равно.
Это только вещество и энергия.
Этого полно во Вселенной.
Ничто не имеет ценности, кроме смыслов.
Я вспомнил, как корабли Инсеков стирали в пыль колонию Фрадар. На самой грани дозволенного Высшими, серией точечных ударов и массированным десантом. Я… нет, не я, а высокий бледный юноша, Кандидат, ставший позже частью Мод, которого я только что убил, стоял на скале и смотрел на огненные росчерки, пронзающие черные тучи, на горящие дома и сады, фигурки людей, тщетно пытающихся укрыться и сгорающих на бегу… Фрадар был образцовой колонией для ветеранов, там им возвращали человеческую форму и они жили человеческой жизнью… иногда Прежние играли по-честному. Я стоял, сжимал кулаки и ненавидел.
Я видел, как стая сирен вела к полевому биореактору толпу пленных – нет, не Измененных, это было давно, пленными были Инсеки и их сателлиты-союзники, маленькие пушистые существа, похожие на светло-серых медвежат. В глазах Инсеков и медвежат плескался ужас, но песня сирен тащила их вперед, в подрагивающую воронку, где урчало, сверкало и брызгало… а Мод стояла в стороне и нетерпеливо постукивала ладонью по бедру.
Я чувствовал волну ароматов цветущей плинии на инаугурации младшего консорта Прежних в ос