– Вас ведь там миллионы! – сказал ей Лихачев. – Десятки миллионов, если не сотни! Так? И у Прежних, и у Инсеков! Почему бы не устроить… – он заколебался, словно это слово ему, полицейскому, было трудно выговорить, – бунт? Революцию? Пусть вернутся на Землю, защищают ее! А с Продавцами договоримся напрямую!
Дарина отвернулась.
– Что не так? – спросил Лихачев с напором.
– Да все не так, – ответил я. – Любой Прежний или Инсек сильнее сотен Измененных. Это для начала. И не все Измененные согласятся вернуться. Кто-то предан хозяевам, кому-то понравилось быть Измененным. А многие, особенно те, что служат Прежним, уже совсем не люди. У них мозги другие, они всю жизнь убивали! Когда обычные солдаты возвращаются с войны, их годами не отпускает.
– Представьте, что вы были здоровенной амфибией, – сказала Дарина. – С раннего детства. Жили в болоте, выискивали местных разумных тритонов и раздирали их на части. Работа у вас такая была, понимаете? Чтобы тритоны притаскивали больше кристаллов и откупались ими от смерти. У вас огромная пасть, шесть лап и когти. И вам уже нравится мучать тритонов и пожирать их. А тут к вам приходят…
– И говорят: «Тебя зовут Вася, тебе семнадцать лет. Пора на Землю. Сдашь ЕГЭ и пойдешь учиться в институт на инженера», – подхватила Елена.
– У Измененных есть какое-то Сопротивление, – сказал я. – Только, знаете… Это туфта. Мне кажется, Инсекам о нем прекрасно известно. Это для выпуска пара, для тех, кому надо чувствовать себя заговорщиком.
Лихачев развел руками.
– Ясно. Ну тогда что, расходимся? Можно мне антикварную чернильницу на память спереть? Я ее под пепельницу приспособлю.
– Давай, Максим, – подбодрил меня молчавший до сих пор Василий. – Я ведь вижу, ты нас позвал не для того, чтобы рассказать, как все плохо.
– Все мы это видим, – добавил Лихачев, посерьезнев. – Говори.
Я достал и положил на стол прозрачный кристалл.
Наступила тишина.
– То, о чем мы все подумали? – спросила Елена после короткой паузы.
– Прозрачный кристалл, – подтвердил я. – С планеты Трисгард. Долгая история… но, в общем, ради него Измененные убивали друг друга, а Прежние спалили агента-«крота» и открыли портал на планету. Говорят, что такой кристалл способен изменить целую цивилизацию. Говорят, он стоит планеты. Говорят, из-за него Инсеки и Прежние могут рискнуть и нарушить запрет Высших.
– Это правда? – спросил Лихачев, глядя на Дарину.
– Я даже не слышала о таких! – растерянно ответила она. – Я спрошу Гнездо…
– В базах данных информации нет, – сказал я. – Инсеки и Прежние находили такие кристаллы по одному разу в своей истории.
– Что подводит нас к интересному предположению, – скрипуче сказал деда Боря. – Именно найдя такой кристалл, они превратились из тех, кого стригут и режут, в тех, кто стрижет и режет сам! Как он у тебя оказался, Максим?
– Да в общем-то случайно, – ответил я. – Повезло. Его нашли на Трисгарде, меня направили туда… все сложно.
– Хм, – Лихачев глянул на меня с иронией. – Постой-постой… Кристалл нашли на другой планете… Измененные убивали друг друга… шпионы, порталы, цивилизации… начались шпионские страсти и небольшая война… ты схватил кристалл ценой с планету, и Продавец вернул тебя на Землю. Я ничего не упустил?
– По мелочи.
– Максим, ты парень везучий, но каковы шансы?
– Да никаких, – согласился я. – Кроме одного-единственного варианта.
– Что ты – Избранный, – сказала Дарина.
Лихачев захохотал. Потом нахмурился:
– А почему никто не смеется? Мы всерьез рассчитываем, что кристалл предназначался Максиму и потому он его получил?
– Почему бы и нет? – вскинулся деда Боря. – Нет, ну позвольте, полковник! Кто-то же должен был его получить, так? Этот кто-то в таком случае автоматически превращается в баловня судьбы! Максим получил кристалл не потому, что он Избранный, он стал Избранным, потому что получил кристалл!
– Боря, оставь софистику! – возмутилась Елена. – Допустим, получил! А Прежние и Инсеки сидят в немом трепете и не пытаются кристалл отнять? И Продавцы тоже? Если им всем нужны смыслы? Да чушь, ерунда полная!
– Вы еще не все знаете, – сказал я. – Его невозможно отнять. Он снова возникнет у меня.
– Кончай тянуть, – попросил Лихачев. – Все рассказывай.
Дверь кабинета открылась, и мы невольно вздрогнули.
Глава девятая
На пороге стояла Милана, держа за руку Наську.
– Привет… – нерешительно сказала она. – Извините, поезд посреди туннеля сломался. Полчаса стояли…
Она посмотрела на меня, виновато улыбнулась. Я встал, поцеловал Милану в щеку.
– Привет. Я ужасно рад тебя видеть…
Наська едва заметно подмигнула мне. Я исподтишка показал ей кулак.
Как ни странно, настроение у меня сразу улучшилось.
Наша команда была в сборе.
– Много я пропустила? – спросила Милана.
Она села по левую руку от меня. Дарина по правую, Милана по левую. Как-то так само по себе получилось. Наська бродила по кабинету, уходить она не собиралась, но и сидеть вместе со взрослыми, похоже, теперь стеснялась.
– Да ничего, похоже, мы только начали разговор, – сказал Лихачев, крутя пальцем кристалл по столу. Я подумал, что только он один не испытывал перед ним никакого трепета.
– Прозрачный, – сказала Милана с любопытством. – Я думала, что уже все про них знаю.
– С Трисгарда, – повторил я для нее. – Очень интересная планета. Этот кристалл притащила Продавцу старушка, нашла, когда нянчила маленького правнука. Группа Измененных забрала его, но отдавать Инсекам не стала, у них там своя… игра в Сопротивление. Комендант планеты на самом деле была агентом Прежних… – Я махнул рукой. – Не важно! Все полагали, что кристалл породила старушка, но это не так.
– Малыш, – сказала Милана. Улыбнулась. – Правильно?
Я кивнул. Все-таки она очень умная.
Куда умнее меня.
– Это предположил локальный тактик, а я считал его мысль. У старухи не было шанса породить прозрачный кристалл.
– А как ребенок мог придумать смысл? – встряла Наська и тут же безапелляционно заявила: – Маленькие дети вообще думать не умеют!
– Что мы знаем о рождении мысли? – спросила Елена негромко. – Полгода, год – это достаточный срок для того, чтобы начать думать? Где кончается инстинкт – потянуться к груди, зареветь от мокрых пеленок – и где начинается разум? Два года, три, пять… возможно ли сотворить смысл?
– Как я понимаю, смысл – это плод абстрактного мышления, а оно начинает формироваться года в три, – сказала Милана. – У людей. Но… все по-разному… люди не одинаковы. Кто-то, наверное, за всю жизнь не создаст ни одного нового смысла.
Она осторожно погладила кристалл пальцем – будто прикоснулась к детской ручке. Рассмеялась.
– Даже страшно! Он потому и бесцветный, да?
– У ребенка нет понимания того, что возможно, а что – нет, – сказала Елена. – Он наполовину живет в мире фантазий, где возможно все. Чистый лист. Наверное, да, – поэтому кристалл и бесцветный. Он не окрашен эмоциями, это чистая идея, не вызвавшая ни восторга, ни печали, ни страха. Рожденная – и записанная в кристалл. Идеальный смысл.
Лихачев взял кристалл. Повертел в руках. Пожал плечами.
– Человек может понять, что тут зашифровано?
– Нет, – вздохнула Дарина. – Ни человек, ни Измененный, кристаллы специально такими сделали.
– Можем, – возразил я. – На Трисгарде придумали технологию. Я ее помню. Возможно, этот кристалл позволит нам… быть на равных с Прежними и Инсеками.
– Что за технология, Макс? – заинтересовался деда Боря.
– Не очень сложная. Потребуется некоторое количество химикалий и оборудования, – ответил я. – И можно будет воспринять этот смысл.
Наська, все это время бродившая вокруг стола, но внимательно слушавшая разговор, остановилась. И попросила, подняв руку, будто в школе:
– Можно мне сказать? А ведь мы уже становимся как Прежние, верно? Мы украли чужой смысл, с Трисгарда! Какой-то суперкрутой смысл, который придумал инопланетный младенец! И хотим его поглотить, чтобы драться с Прежними и Инсеками за другие смыслы!
Лихачев косо глянул на меня. Положил кристалл. Сказал:
– А ведь Анастасия права. Оно нам надо? Если все кончается такой дрянью? Мы что же, занимаем очередь в палачи, верно?
– Знаете, полковник, уж если знакомство с топором неизбежно, я бы предпочел быть со стороны рукояти, – проворчал деда Боря.
– Пусть решает Максим, – тихо сказала Дарина. – Он заслужил. Он нашел кристалл и принес его на Землю.
Я посмотрел на нее. На Наську. На Милану. На всех остальных.
– Не собираюсь казаться лучше, чем я есть, – сказал я. – Тэни – они славные. Если вдруг у нас получится, мы не станем их обижать. Наверное. Но… мы люди. Я за людей. Я за нас. Не за Инсеков, пусть даже они лучше Прежних. Не за Прежних, пусть они и наши злые старшие братья. И не за всяких прочих разных, живущих в других мирах. Я хочу, чтобы никто не смел нас тронуть. Чтобы наших детей не превращали в чужих солдат. Чтобы Прежние забрали своих Слуг и удрали на свой Ровиан. Я… я не хочу казаться лучше, чем я есть. Я приму этот смысл.
– Вот я одобряю, – сказал деда Боря. – Черт побери, как же хорошо, что я не помер в больничке! Не надеялся до такого дожить!
Лихачев долго смотрел на меня. Потом кивнул:
– Не мы ведь это начали… Зачем нам Вселенная, если в ней не будет людей?
– Я тоже за, – сообщил Василий. – Мы этим гадам еще за Юрку и Виталия не отплатили.
Елена опустила глаза. Помедлила, потом сказала:
– Вовсе не обязательно мы станем такими же мерзкими. Можно забирать не все смыслы, к примеру. А только часть. И расплачиваться за них технологиями, например…
Я посмотрел на Дарину.
– Я с тобой. Как бы ты ни решил.
– Милана? – спросил я.
– Ты решаешь, – ответила она. Но отвела взгляд. Все-таки ей не очень это нравилось. – Ты уже решил. Я согласна.
– Наська?
– А я-то что? – Она надула губки. – Я даже больше не Измененная, я несовершеннолетняя и…