. «Он научил меня одной из песен Rolling Stones. Не помню, что это было. Я учился играть на гитаре очень быстро». Они впервые встретились с Metallica, когда открывали их концерт в Old Waldorf. «Мы были просто двумя отдельными командами, состоящими из полных засранцев. Мы напивались до отказа и слушали музыку друг друга, а потом крушили и ломали все вокруг; мы не уважали никого и ничего и, думаю, разделяли эту общую философию панк-рока». Когда Ларс, Джеймс и Дэйв нашли пристанище у Марка Уитакера в Эль Серрито, члены Exodus тоже начали там оставаться. «Мы чувствовали, что это и наш дом тоже. У нас были там просто безумные вечеринки. Мы играли с Metallica всего пять или шесть раз, но когда они переехали в район залива, мы постоянно с ними зависали. Мы просто нарезались в хлам. Помню одной такой ночью в доме Metallica закончилась содовая, и мы пили водку с кленовым сиропом. Это редкостное дерьмо! Но оно работало, понимаешь?» Они также начали экспериментировать с наркотиками. Холт вспоминает: «Черт, до того как Кирк уехал к Metallica, мы с ним целое лето просидели на кислоте, употребляя ее по два или три раза в неделю». Он добавляет: «Exodus также выбирал метамфетамин, который распространялся бесконтрольно десятилетиями. Джеймс только пил, а с Ларсом, помню, мы неоднократно были под кокаиновым кайфом, и, наконец, Клифф любил курнуть травки». В Exodus «если ты не был обдолбанным, на тебя могли фыркнуть или могли стерпеть это. Мы все были амфетаминовыми наркоманами, понимаешь?»
Несмотря на наркоманский вид, Кирк серьезно относился к музыке. У них с Джеймсом было общим то, что помимо выхода творческой энергии подростка музыка служила щитом от домашней жизни, которая начала проседать, когда отношения его родителей дали трещину, а затем отец и вовсе ушел из семьи, когда Кирку было всего семнадцать. «Я страдал от насилия в детстве, – признался он в интервью Playboy в 2001 году. – Мой отец много пил и поднимал руку на мать. В пятнадцать лет я заполучил гитару и с тех пор редко выходил из своей комнаты. Помню, однажды я оттолкнул отца от мамы, когда он пытался ударить ее – это было в мой шестнадцатый день рождения, после чего он повернулся и начал меня избивать. И в один день он просто ушел. Мама пыталась поддерживать нас с сестрой. Я определенно вымещал свою злость в музыке». Он добавил, что также подвергался насилию со стороны соседа: «Когда мне было девять или десять, – добавляет он, – этот парень был просто больным ублюдком. Он занимался сексом с моей собакой, Типпи. Сейчас я могу посмеяться над этим…». Хеви-метал, – добавляет он меланхолически, обладает такой силой приводить аутсайдеров с улицы. «Хеви-метал, кажется, привлекает всех взъерошенных, потерянных животных, отбившихся от стада, которых никто не любит».
Начав с недорогой гитары из каталога Montgomery Ward (Fender Stratocaster 1978 года) и четырехдюймого динамика для усилителя, к тому времени как он начал играть с Гэри и Exodus, он обзавелся Gibson Flying V 1974 года и даже подрабатывал на полставки в «Бургер Кинг», чтобы накопить денег на усилитель Marshall к этой гитаре. Он окончил среднюю школу De Anaza в 1980 году и изучал английский и психиатрию в колледже, когда ему позвонили и пригласили на прослушивание в Metallica. Как и Ларса, его застигла врасплох Новая волна британского хеви-метала. Как и Клифф, он также изучал классическую музыку, исполняя Гайдна и Баха в школьном трио. Он брал регулярные уроки у человека, которого считают одним из самых великих ныне живущих гитаристов – Джо Сатриани; с ним Хэмметт изучал особенности теории музыки, гаммы, арпеджио и гармонию. Бывший житель Нью-Йорка, который был так потрясен известием о смерти Хендрикса, что сам взялся за гитару: «В тот день, когда я услышал, что он умер, я играл в футбол, и я пошел к тренеру и сказал ему, что уезжаю играть на гитаре, как мой герой, – говорит он, – в 1981 году Джо Сатриани работал в гитарном магазине в Беркли, давая уроки и пытаясь раскрутить свою собственную клубную группу The Squares. Кирк узнал о нем, «общаясь с группами подпольной метал-сцены. Я там увидел нескольких гитаристов с невероятной техникой игры. Тогда я подошел к ним, представился и спросил: «Как вы научились так играть?» И они все говорили одно и то же: «О, мы берем уроки у этого парня по имени Джо, в музыкальном магазине в Беркли». Кирк, который «был обязан найти этого парня», сел на свой велосипед и приехал в магазин Сатриани. «Я вошел и такой спрашиваю: «Привет! Мне нужны уроки гитары. Здесь есть кто-нибудь по имени Джо?» – и один парень откликнулся: «Ага, я здесь».
«Помню, в первый раз ко мне на занятия Кирка привела мама, – говорит сейчас Сатриани. – Это было самое начало трэш-метала в Сан-Франциско. Но Кирк был на самом деле другим, он хотел понять, какие секреты скрывались за Ули Йон Ротом и Майклом Шенкером, а также Джими Хендриксом и Стиви Рэй Воэном. Он был знатоком, с умной головой на плечах. Он разбирался в том, что ему нравилось, и у него был действительно хороший вкус. Однажды он пришел и сказал: «Эй, приятель, у меня будет прослушивание в эту группу Metallica». Потом мы не виделись какое-то время, после чего он вернулся и такой говорит: «Я в группе, и это круто! Мы пишем альбом!» Тогда все только начиналось, и мне было приятно наблюдать за этим. Затем как-то позже они снова работали над другими записями; иногда он приносил песни, мы работали над ними, и он восклицал: «Как ты играешь это!» – потому что Джеймс [Хэтфилд] записывал аккордовые последовательности, которые до него никто не использовал. Понимал он, что сочиняет, или нет, было не так важно; он писал очень мощную музыку. Но Кирка, который был солистом в группе, это поставило на новый путь. Когда он возвращался и смотрел соло Шенкера или Хендрикса, он говорил, что все-таки эти ребята не продвинулись на новую ступень, так кто же сможет быть его проводником? И я начал знакомить его с некоторыми необычными строями. И делал это очень естественным способом. Я показывал ему гамму, объяснял, что она происходит из нот аккордной последовательности и потом говорил: «Но правил здесь нет, и только ты решаешь, какой звуковой ряд ты будешь играть, и какие ноты из этой гаммы ты будешь подчеркивать. И что бы ты ни решил, это станет твоим стилем». Кирк был прекрасным примером человека, который мог посмотреть на то, что я делал, и сказать: «Я понимаю, откуда пришел Джо, но я знаю, что он хочет, чтобы я выбрал собственное направление». И он так и поступил, и теперь это звук, который мы знаем и любим, звук Metallica с отпечатком Кирка.
К моменту, когда Кирк уехал в Нью-Джерси, чтобы присоединиться к Metallica, он уже записал одно из трех демо вместе с Exodus и возлагал большие надежды на их будущее. «Я собрал Exodus в средней школе. В группе был только я и [барабанщик] Том Хантинг. Мы в основном просто собирались поиграть. Но однажды я сказал: «Эй, давай придумаем себе название» – и мы пошли в окружную библиотеку [в Ричмонде]. Я прошел по одному ряду и увидел книгу, на корешке которой было написано: «Exodus» Леона Уриса. Я ткнул в нее и сказал: «Вот наше название – Exodus!», и оно так и прицепилось. С самого начала мы играли оригинальный материал. И хотя он был не очень хорош, мы все равно играли свои сочинения и горстку кавер-версий. Мы построили целую домашнюю гастрольную сеть, играя для друзей на вечеринках и у них в гостях. Иногда мы арендовали административные здания города, ставили сцену и продавали билеты на концерт. В мои последние, кажется, шесть или восемь месяцев в группе что-то наконец начало происходить – мы играли в местах типа Old Waldorf и Keystone в Беркли. И мы получили этот шанс открывать концерт неизвестной тогда группы Metallica, которую мы впервые услышали за две недели до этого на демо-записи». Когда он впервые увидел Metallica, то сказал: «Я никогда не забуду этого. Я подумал про себя: «Эти ребята великолепны, но они могли быть еще лучше, если бы у них в команде был я». Я правда так подумал». И пять месяцев спустя я летел в Нью-Йорк, чтобы стать ее частью. «Марк Уитакер передал демо-запись Exodus Ларсу и Джеймсу, и они послушали его, и услышали, и подумали: ну хорошо, надо заполучить этого парня. И знаешь, мы никогда не жалели об этом».
Сейчас Гэри Холт настаивает на том, что остальные ребята в Exodus восприняли новость спокойно. Но это случилось уже после того, как они осознали, что ничего с этим сделать не могут, а Гэри понял, что теперь группа буквально принадлежит ему. «Мы закатили большую вечеринку в честь Кирка. Мы кидались едой в его доме, потом пили в Old Waldorf, потом вырезали около пятидесяти изображений Кирка из совместных фотографий группы, разложили их везде, этих маленьких Кирков, как вспоминал об этом Пол [Балофф]. Я хочу сказать, конечно, для Кирка все сложилось самым лучшим образом, а я к тому моменту взялся за ум и начал писать песни. У меня уже было несколько наработок, которые вылились в [первый альбом Exodus] Bonded by Blood». Уходя, Кирк «как бы посадил меня на водительское сиденье, и я с удовольствием воспользовался возможностью. Я особо не переживал. Я подумал, что это мой шанс сформовать группу так, как я ее видел. Мы собрались с Томом, только мы вдвоем, и начали вытаскивать песни из всех тех риффов, которые у меня уже были». Холт признает, что суть заключалась в том, что «Metallica была в Нью-Йорке на пороге создания альбома, а это как раз то, что для нас было пока недоступно. За этим лакомым кусочком устремился [Кирк]». Кирк Хэмметт вылетел ночным красноглазым шаттлом из Сан-Франциско в Нью-Йорк и прибыл в дом Джонни и Марши спустя всего несколько часов, как Дэйва Мастейна проводили на автовокзал Greyhound. Хэмметт теперь вспоминает свой приход в Metallica как «достаточно ровный в этом плане… мы все еще были в начале карьеры как музыканты. И когда я присоединился к группе, мы все стали известными одновременно… Я буквально вошел и сел, а они сказали: «Хорошо, ты в команде, давай начнем». Однако нацеленные на то, чтобы не увязнуть в борьбе за лидерство на этот раз, Ларс и Джеймс изложили свои условия просто и доступно – и этим взглядом Ларс поделится позже с читателями Rolling Stone: «Давай не будем морочить себе голову, мы с Джеймсом заправляем этим шоу. Мы с Джеймсом записываем. Мы с Джеймсом пишем песни». Кирк просто улыбнулся своей растаманской улыбкой и кивнул