. «У меня не было с этим никаких проблем. Было очевидно, что это группа Ларса и Джеймса». Тем не менее эта автократическая жесткость проявится в музыке сильнее, чем оно того требовало для успеха группы, поскольку железный хват Ларса и Джеймса с годами будет все сильнее сжимать их музыкальный путь. «Мы все еще принимаем серьезные решения вместе, – будет настаивать Кирк. – Но когда бы я ни пытался продвинуть собственную идею, я вынужден был играть роль дипломата. Я должен был продать им эту идею». Клифф тем временем знал лучший способ, чем спор. Возможно, это и была группа Ларса и Джеймса, но они пришли к нему, а не наоборот. Как музыкант, Клифф знал, что он на голову выше своих юных товарищей по группе, но он также понимал политику группы лучше, чем все остальные. Пусть они говорят на публике, пусть делят бо́льшую часть лавров за написание песен; он был достаточно уверен в своем таланте, в понимании того, кто он на самом деле, чтобы соперничать на этом уровне. Настоящие испытания придут вместе с первым альбомом, который был завершен, и группа могла двигаться вперед, в гастрольный тур, к написанию нового материала, к тому, чтобы стать настоящей группой – а Клифф Бертон был в самом ее эпицентре.
Джонни Z, который признает, что был «до смерти напуган» перспективой поиска достойной замены для Мастейна, и вспоминает, как спустился на первую репетицию группы с Кирком, «и он был просто неотразим. Он как будто выучил песни за одну ночь. Он просто пришел и такой – а давайте еще концерты поиграем». За волнительным дебютом в Showplace в Дувре, Нью-Джерси, в новом составе Ульрих – Хэтфилд – Бертон – Хэмметт, Metallica сразу попала в самую гущу событий с еще двумя концертами, идущими один за другим, в большом зале Paramount Theater на Статен-Айленд, где они открывали шоу Venom. Джонни говорит: «В Showplace я заметил, что Кирк мог бы задать жару, но он все время смотрел на свою гитару, потом останавливался, потом снова продолжал играть. И я ему сказал: «Слушай, Кирк, играй первую часть, но расслабься, дай себе волю и посмотри на публику, а когда закончишь первую часть, просто подними руки вверх». Он неохотно согласился и сделал это. Прямо на следующем шоу [с Venom] он поднял руки вверх, и публика зашлась: «Черт!» Это было круто!». Помимо этой «маленькой фишки» Джонни Z пришла в голову идея ставить музыку на выход группы на сцену: будоражащую память тему Эннио Морриконе из спагетти-вестерна Клинта Иствуда «Хороший, плохой, злой». Как говорит Джонни, она сработала на отлично «и до сих пор представляет группу. Мы с Маршей большие поклонники Морриконе, и я всегда думал, что под такое великолепное произведение должна выходить на сцену какая-нибудь классная метал-группа. Вот и все!»
Благодаря связям с подпольной метал-сценой Джонни удалось убедить независимый лейбл Neat в Великобритании дать достаточно денег, чтобы отправить Venom в США на несколько концертов под руководством Джонни, 22 и 24 апреля. Гитарист Venom Мантас (настоящее имя Джеф Данн) вспоминает, что останавливался в доме Джонни и Марши в то же время, что и Metallica. «Мы были наверху, а они внизу, и там было настолько чертовски жарко, что мы просто не могли уснуть». Как и Metallica, Venom оказалась настоящим наказанием для семьи Зазула. «Помню, мы сломали их кухню однажды ночью, когда пытались там что-то приготовить, там все загорелось к чертовой матери!» Группы хорошо ладили. Джеймс Хэтфилд напился после первого шоу и упал, сжимая при этом бутылку водки и сильно поранив руку; ему даже потребовалось ехать в ближайшую больницу, где ему наложили шесть швов. Данн вспоминает, как басист/вокалист Venom Кронос (настоящее имя Конрад Ларс) вырубился после первого концерта на одной кровати с Ларсом. «Напившись до потери пульса, они просто уснули, а утром проснулись вместе и началось: «Какого черта, блин!» Все просто попадали… Я слышал, как Ларс сходил с ума там внизу, и мой техник по туру сказал: «Я сейчас пойду туда и выбью из него всю дурь за минуту. Я хочу спать». Потом внезапно стало тихо, и я подумал, что он просто выключился там или что-то типа того». А на следующий день Venom пришли в магазинчик Джонни и Марши Rock ‘n’ Roll Heaven, чтобы раздать автографы. Данн вспоминал: «У меня до сих пор хранится оригинальный постер, на котором написано: «Встречайте лично: Venom в Rock ‘n’ Roll Heaven, и крошечная надпись внизу – Metallica».
Знаменитые шоу Venom, переходящие грани разумного, чуть не закончились серьезным происшествием. Данн вспоминал, как на первом концерте в Paramount «у нас были 24 чугунные банки диаметром примерно с кружку и восемь дюймов в высоту, которые стояли на краю сцены. Один парень насыпал в них порох и положил туда фитили. И затем, поскольку организация была отстойная, за полчаса до шоу другой парень прошел и такой: «Черт! Банки-бомбы!», – и наполнил их еще раз, не зная, что это уже сделал его товарищ!» Данн утверждал, что взрыв банок «был громче, чем сама группа. Одна из бомб – и я не приукрашиваю – застряла в стене. Этот придурок мог кого-нибудь убить. В деревянном покрытии сцены была дыра диаметром четыре фута. Как только никто не пострадал…» Хэтфилд пожал плечами: «В то время было много всяких небезопасных штук, но нам нравился этот фактор неожиданности и страха. Это добавляло шоу масштабности». Единственной слабой стороной Metallica по-прежнему оставался вокал. Чем ближе Джонни подводил их к записи первого альбома, тем более очевидной становилась проблема. Они решили снова попробовать убедить кого-нибудь присоединиться и взять на себя роль фронтмена, предоставив Джеймсу возможность сосредоточиться на музыке. Марша предложила провести несколько прослушиваний, в то время как у Ларса были собственные мысли на этот счет. Билл Хейл утверждает, что Ларс предложил попробовать отыскать Джесса Кокса, оригинального вокалиста группы Tygers of Pan Tang, ставшей прародителем Новой волны, который покинул группу после дебютного альбома Wild Cat в 1980 году. И хотя такой сиплый голос мог бы хорошо вписаться в стиль группы, Ларс не знал, что певец уже отправился в одиночное плавание, недвусмысленно двигаясь к мейнстриму восьмидесятых, с его подплечниками, набрызганными прическами маллет и тому подобной атрибутикой. И несмотря на то что Кокс, вероятно, был «первым в списке», если верить Хейлу, следующим они обратились к человеку, который был намного ближе к дому – девятнадцатилетнему солисту другой команды из Лос-Анджелеса, – Armored Saint, по имени Джош Буш.
Ларс Ульрих открыто восхищался названием Armored Saint. Их пути еще не раз пересекутся, поскольку Ларс, попросту говоря, стал для них кем-то вроде героя. Однако тогда, в 1983 году, они с Джеймсом были бы очень рады заполучить их солиста – если бы он только согласился сдаться им. Но Буш сразу их отверг. «Они заставили Джонни звонить ему, – вспоминает Марша. – Но ему было неинтересно». У него была какая-то важная причина или тогда она такой казалась. Как отмечает Буш сейчас, это было в то время, когда Metallica еще не выпустила альбом, но уже создала «невероятную шумиху» вокруг себя; «они были не так уж далеко от Armored Saint. Это было вроде так: я не хочу в вашу группу, у меня есть своя, и там все мои друзья». Он признает, что «всегда, когда бы он ни рассказывал эту историю детям, они смотрели на меня и говорили: «Да ты с ума сошел!» «Никто не предвидел такого, но лицо группы могло в буквальном смысле измениться. И кто знает… может, я бы все испортил, – смеется он. – Я мог уничтожить метал!» В действительности, добавляет Буш уже более серьезно, – «ключом к успеху Metallica, по моему мнению, была эта неожиданная роль Джеймса в качестве фронтмена. Его голос в ранней Metallica был таким простым. Но впоследствии он стал потрясающим рок-певцом. Знаешь, рифы были что надо, и музыка была зажигающая, и энергия, и атмосфера, но ключом ко всему был Джеймс, который от безысходности остался солистом и фронтменом. Это то, что подняло группу на сто уровней вверх. Помню, как я сказал: «Вам, ребята, никто не нужен. Джеймс великолепен!» А не так: «Он недостаточно хорош, но может, кто-то еще подойдет». Джеймс становился собой. Марша Z говорит: «Джеймс никогда не хотел быть на позиции фронтмена. Он хотел сделать шаг назад и остаться просто гитаристом. У него действительно не было такого желания – оказаться в центре внимания. Но… он сделал это. И как только это произошло, Джеймс стал собой. Думаю, его истинная сущность проявилась именно тогда, когда он занял эту позицию на постоянной основе. И как бы странно это ни звучало, она подарила ему другой голос».
В это время Джонни выселил группу из своего дома. «Это было чересчур». Все ниточки сошлись, когда они разорили мой мини-бар одной ночью, открыли бутылки шампанского, которые нам подарили на свадьбу. Джонни и Марша поговорили с Anthrax, еще одной неподписанной метал-командой, у которой была репетиционная студия в местечке под названием Music Building в Квинсе, где многие группы также ночевали. Джонни вспоминает: «Я сказал знаете что? Им надо репетировать, давайте возьмем все их оборудование и отвезем его туда. «Потому что мне надо как-то выгнать их из дома». Там не было свободных комнат, но Джонни быстро уболтал менеджера здания, чтобы тот разрешил Metallica делить репетиционную студию с Anthrax и жить в лофте на верхнем этаже. «Представь опустошенное здание, – говорит Джонни, – старые стулья, грязь и барахло повсюду в этом огромном помещении. Они расчистили себе немного места, чтобы можно было лечь и поспать. Это было на самом деле ужасно. Мы с Маршей даже не представляли. Мы слышали от них жалобы, жалобы, жалобы… Но я не особенно вслушивался, потому что у меня самого было уже достаточно претензий к ним. Мой дом был разорван на лоскуты. Каждую долбаную ночь приходили и уходили чуть ли не шестьдесят человек. Это было безумие». Несколько недель группа жила на «хлебе и воде». Кирк Хэмметт вспоминает, как он «нашел кусок коврика на земле и использовал его вместо матраса, на который и положил свой спальный мешок». Там не было горячей воды, и они принимали холодный душ: «Это было жестко». Иногда они просыпались рано утром с ужасного похмелья, проспав всего пару часов, от пронзительных звуков оперного певца, который прогонял свою репетиционную программу. Лидер Anthrax Скотт Ян вспоминает: «У них не было денег, им было некуда идти, и мы, как могли, пытались хоть чем-то им помочь. Мы приводили их к себе, чтобы они могли принять душ, отдали им холодильник и гриль-тостер, чтобы они могли подогреть хот-доги, которые они ели холодными. В общем, делали все возможное».