Итак, материал был практически готов, и группе необходимо было найти студию, на которой его можно было бы записать. С Флеммингом Расмуссеном на борту теперь в качестве сопродюсера Ларс с удовольствием вернулся бы в Sweet Silence в Копенгаген, но остальные не хотели. Хватит уже холода и снега – протестовали калифорнийские мальчики – давайте запишем альбом где-нибудь в теплом и солнечном месте, даже если это будет означать Лос-Анджелес, который они так презирали. Итак, Флемминг прилетел в Лос-Анджелес и провел с Ларсом две недели в июле, разъезжая по окрестностям на машине Lincoln town с водителем, оплаченным Elektra, и выбирая студии. «Машину арендовала записывающая компания», – протестовал Ларс с красным от смущения лицом, когда столкнулся с журналистом, и тот в шутку спросил, не рок-звезда ли он теперь. «Мы об этом не просили!» Но именно в рок-звезд Ларс Ульрих и Metallica быстро превращались – к тайному восторгу их барабанщика.
Проблемой, как вспоминает Расмуссен, было найти в Лос-Анджелесе студию, которая могла обеспечить необходимую настройку барабанов. «У нас было огромное складское помещение в задней части [Sweet Silence] с действительно большой деревянной комнатой, в которой была необходимая акустика. Там мы завершали сборку барабанов для [RTL]. Нам нужна была [подобная] огромная комната для записи барабанов [на Master of Puppets], поэтому мы ездили по округе в поиске студий». Не сумев найти то, что искал, Ларс вернулся к группе и снова предложил записаться на Sweet Silence. Что действительно качнуло маятник, вспоминал Кирк, так это то, что курс доллара был таким, что запись альбома в Дании выходила значительно дешевле, чем в Америке, что впервые позволяло им не торопиться с работой в студии. «К тому же у нас в прошлом неплохо получилось с Ride the Lightning, и мы знали студию и людей, которые там работали. И это имело значение. Мы действительно хотели быть там, где не было столько отвлекающих факторов. По крайней мере, для троих из нас – Ларс все время где-то болтался!»
Поскольку сессии в Копенгагене должны были начаться только в сентябре, Q Prime воспользовалась возможностью выжать из группы еще немного на трех масштабных рок-фестивалях того лета: все более популярном английском ежегодном фестивале Monsters of Rock в Касл-Донингтон 17 августа; еще более престижном Day on the Green festival в Oakland Coliseum 31 августа; плюс на Loreley Metal Hammer festival в Рейне – эквиваленте Донингтон в Западной Германии – 14 сентября. Мировые продажи Ride the Lightning приближались к пятистам тысячам, но их все еще считали в большей степени неудачниками, в лучшем случае – диковинкой рядом с такими большими именами, как ZZ Top, Marillion и «Бон Джови» (все они выступали после Metallica в Донингтоне), Scorpions, Ratt и Y&T, которые были выше по списку в афише Graham’s Day on the Green festival двумя неделями позже. Только толпа, казалось, знала, кто такие Metallica, в особенности в Европе, где они продали больше всего пластинок и воспринимались как восходящие звезды. На фестивале в Рейне, на котором Disposable Heroes был впервые опробован на публике, Venom тоже был в программе, в том же разделе, но выше Metallica. Стоя за кулисами и слушая, как они молотят Seek and Destroy, Джефф Данн, к своему изумлению, услышал, как «вся публика запела. Тогда Джеймс закричал: «Какого черта сейчас произошло?», и потом все просто с ума посходили. Джеймс нашел контакт с публикой, и они были его весь вечер. Именно в тот момент, могу честно это сказать, Metallica начала нас обходить – на этом европейском концерте они действительно оставили свой след».
Вечером в отеле, накануне шоу в Донингтоне, Ларс сказал мне, что у них было «настроение убивать». Когда позже я спросил его, считает ли он, что Metallica преуспела, он энергично закивал головой. Конечно, преуспела. «Когда мы поднимались на сцену в Донингтоне, я думал, что мы докажем другим группам и парням в зрительном зале, что у нас другой способ показать себя, совсем не такой, как многие себе представляли. Думаю, тогда люди начали постепенно понимать и ценить то, что мы делаем, и как мы это делаем – честно. Ты получаешь то, что видишь – никакого обмана. То, что ты видишь на сцене, – это то, какие мы на самом деле; мы не притворяемся и не играем на публику».
В нескончаемом потоке вещей, которые швыряла на сцену семидесятитысячная толпа Донингтона в тот день, включая наполненные мочой пластиковые бутылки, тоже не было никакого обмана. Летели они не только в Metallica, но и в других исполнителей на всем протяжении концерта, как будто это был такой обряд. Солисту Marillion группы Fish, который тогда находился в зените славы, хватило храбрости сказать толпе: «Те из вас, кто швыряет бутылки, вы попадаете в людей в первых рядах. Отвалите». Это временно приостановило этот отвратительный поток. Но группы ниже по концертному списку не были настолько популярны, чтобы возразить что-то подобное, и были вынуждены улыбнуться и стерпеть. У Джеймса Хэтфилда, однако, были другие проблемы, когда он вместе с Metallica вышел на сцену тем знойным вечером.
Metallica была зажата между Ratt и Bon Jovi, популярными рокерами с кудряшками на голове (группа дала зарок презирать таких), поэтому Джеймс сразу же объявил толпе: «Если вы пришли сюда посмотреть на обтягивающие лосины, накрашенные глаза и «О, детка» через каждое долбаное слово, то это не та группа, черт возьми!» И снова град пивных банок и бутылок. Клифф Бертон, как всегда, был оригинален. Уклонившись от летящей груши, которая приземлилась в его басовый кабинет, он достал ее, пару раз иронично откусил и запустил обратно в толпу, ко всеобщему ободрению. Как он позже уныло вспоминал: «Донингтон был днем мишеней и снарядов. [Мусор] копился на сцене целый день, и фрики неистовствовали». И затем он прямолинейно добавил: «И все равно, думаю, мы им понравились».
На фестивале Day on the Green, двумя неделями позже, Metallica были самыми большими авторами беспредела, чем кто бы то ни был из всей 90 000-й толпы. Шоу само по себе было запоминающимся событием. Малкольм Доум вспоминает, что он освещал мероприятие от Kerrang!: «Это был первый раз, когда я видел Metallica так высоко в афише такого важного концерта. Хедлайнерами были Scorpions, вторыми были Ratt, а Metallica были прямо под ними; далее следовали Y&T, Yngwie Malmsteen и Victory. Знаю, для них это был концерт в родном городе, но это был стадион, и становилось очевидно, что они принадлежали более крупной сцене. Одной из главных особенностей Metallica было то, что они всегда росли, вне зависимости от того, в каком контексте находились. И тем не менее оставались очень народной командой – об этом можно было судить по реакции публики. Они знали, как достучаться до фанатов, как будто у них до сих пор была одна ментальность, они понимали друг друга. Мы на этой большой сцене только потому, что у нас есть музыка, которую мы хотим донести до вас и развлечь вас, но мы совсем не изменились».
Как будто пытаясь доказать это, Хэтфилд после шоу побежал в неконтролируемом приступе ярости, и подстрекаемый одним из ребят из East Bay, и разнес гримерку группы. Ломать гримерки стало регулярным видом спорта на их собственных гастролях, но как позже признался Джеймс, буйство на Day on the Green было «худшим». Когда ему пришла в голову мысль, как он говорит, «что поднос с едой и фруктами должен пройти через маленькое вентиляционное отверстие», но оно оказалось слишком маленьким, он просто решил «сделать дыру побольше». В результате трейлер за кулисами, который группа использовала для переодевания, был практически уничтожен. Промоутер Бил Грэхем, длинная карьера которого не раз сводила его с разрушителями комнат (с Джоном Бонэмом из Led Zeppelin, например), вызвал солиста к себе в офис, как директор вызывает непослушного ученика для порки. Грэхем строго сказал ему: «Такое поведение недопустимо, я уже вел подобные разговоры с Сидом Вишесом и Китом Муном». Джеймс, поставленный в известность относительно того, что порча имущества непозволительна и за нанесенный ущерб ему будет выставлен счет, позже с сожалением замечал: «Я понял в этот момент, что быть в группе означало не только выводить людей из себя и громить все вокруг».
И снова Клиффу пришлось возвращать все в более управляемое русло. Малкольм Доум вспоминает, как басист устроил разнос своим приятелям после концерта. «Помню, как он смотрел на Ларса таким взглядом: «Еще одно слово, и я тебе врежу, черт возьми!» Это немного их утихомирило – правда, только на время. Кирк Хэмметт: «Клифф был самым взрослым из нас. В нем чувствовалась сила, и он был очень, очень уверен в себе. Неоднократно мы полагались на него в минуты сомнений. В нем была такая уверенность, что он мог ею делиться. Он просто казался мудрее и намного более ответственным, чем все остальные. Он был тем, кто говорил, когда я или Ларс, или Джеймс делали какую-нибудь глупость: «О чем ты, черт возьми, думал?» или «Это было совсем неумно с твоей стороны!». Он был тем, кто нас всегда отчитывал».
На следующий день после концерта Джеймс, страдающий от тяжелого похмелья, Ларс и Кирк встретились в международном аэропорту Сан-Франциско, чтобы сесть на самолет до Копенгагена. Впервые у них было достаточно времени, чтобы сделать альбом, а не пытаться втиснуться в расписание какой-то студии в конце тура, чтобы просто записать живой сет. Все были в предвкушении, за исключением Клиффа, который так и не появился. «Помню, как мы с Ларсом и Джеймсом ждали его у ворот, писали сообщения на пейджер, а он так и не пришел, – улыбался Кирк. – Нам пришлось сесть в самолет без него. Клифф постоянно опаздывал, потому что он жил в своем собственном времени. Он много курил». Они попробовали позвонить ему с платного автомата, но в ответ услышали только исходящее сообщение на его новом автоответчике. Тем не менее они сразу поняли, где Клифф; большой брат Клифф, выжатый досуха, вероятно, решил оттянуться в дыму марихуаны и парах пива. Об этом было несложно догадаться. Клифф также отчетливо понимал, что в первые дни в Sweet Silence они, скорее всего, будут сидеть, пока Ларс собирает барабаны, а Джеймс бесконечно возится с гитарным звуком. Он приедет к ним позже – так он решил. После возбуждения Day on the Green ему в любом случае необходимо было сменить темп.