Наша идея заключалась в том, чтобы навязать всему долбаному миру группу Metallica». Или как трактовал это Кирк в 2005 году: «Мы сказали, хорошо, мы запишем альбом, сделаем на нем много коротких песен, поставим эти долбаные песни по радио, промоем мозги всей вселенной про Metallica. Это было нашей целью, и мы это сделали! И все очень удивились…». Определенно удивились. Что это были за «определенные действия», о которых говорил Бернштайн, и «игры», в которые они должны играть? Первым пунктом было найти продюсера, который смог бы вытащить Metallica из хеви-метал-гетто, в котором их оставил гнить альбом Justice. Это должен быть кто-то, понимающий рок-жанр достаточно близко, чтобы создать альбом, сохраняющий репутацию, которую группа скрупулезно строила годами, но также кто-то, для кого слова «хит-сингл» не были бы синонимом богохульства. Кто-то с заметными успехами в мейнстриме, но обладающий достаточными знаниями о музыке, близкой группе. Было лето 1990 года, и список имен, которые сразу приходили на ум для решения такой задачи, был совсем небольшой. Самой крупной и модной рок-группой в мире на тот момент являлась Guns N’ Roses, чей альбом Appetite продали тиражом около десяти миллионов копий по всему миру, а Metallica уже пыталась, но так и не смогла сработаться с их музыкальным продюсером Майком Клинком. Единственным рок-альбомом, который в последнее время конкурировал с ним в цифрах и представлял какое-то музыкальное утверждение, был Hysteria группы Def Leppard. Но продюсер этого альбома Роберт Джон «Матт» Ланге был гением-перфекционистом, использовавшим студию как чистый холст, на котором он «рисовал свой собственный высокоразвитый спектр звуков». Будучи сам по себе гениальным мультиинструменталистом, «Матт» был таким продюсером, который заставлял гитаристов дергать одновременно за одну струну снова и снова, пока он не построит звук аккордов самостоятельно на компьютере. А его замысловатые многослойные вокальные партии (сольные и бэк-вокал) состояли из десятков голосов в гармонии и контрапункте, переплетенные и перекрученные как шелк. Он был такой типаж техника-прорицателя, который давно оставил идею использования «живых» барабанов в студии (за годы до того, как это стало нормой), чтобы создавать более убедительные звуки перкуссии самостоятельно; как авантюрист-проводник, направляющий причудливую вспышку. Идея поставить «Матта» рядом с Metallica звучала подобно тому, чтобы попросить чемпиона гонки «Формула-1» сесть в экипаж, запряженный лошадьми, пусть даже и хорошо натренированными, чьи шансы на победу были сейчас соблазнительно высоки, но все же они были животными. Ланге также недавно четко дал понять Q Prime, что чувствовал, что привел Def Leppard (их самых звездных, самых успешно продаваемых клиентов) так высоко, как только мог, и теперь искал что-то новое, более сложное, чем бы ни был его следующий проект. Но превращать монстра Франкенштейна в Мэрилин Монро он не собирался.
Впрочем, у Q Prime было одно предложение: канадский продюсер по имени Боб Рок, чьи акции росли благодаря невероятной работе, которую он проделал над двумя самыми успешно продаваемыми за прошедший год альбомами в Америке: Sonic Temple группы The Cult и Dr Feelgood группы Motley Crue. Джеймс, верный своему характеру, был настроен скептически: «Никто не смеет вмешиваться в наше дерьмо!» Спустя несколько месяцев, когда я навестил студию One on One, чтобы провести интервью с Ларсом о том, как продвигается новый альбом, он сказал, что они в итоге волей случая начали работать с Роком. Но правда была в том, что Ларса не надо было сильно уговаривать, поскольку он уже был очарован вулканоподобными барабанами на альбомах Cult и Crue.
«На самом деле нам никогда не нравилось микширование на Justice, Master или Lightning, – сказал он мне откровенно. – Поэтому мы задумались над тем, кого мы могли бы для этого привлечь? Мы чувствовали, что пришло время сделать запись с громадным, большим и жирным звучанием, какое Motley Crue в последние пару лет (по звуку, не по трекам) получали на своем альбоме. Тогда мы сказали [Питеру Меншу]: «Позвони этому парню и узнай, хочет ли он микшировать нашу запись». Он вернулся и сказал, что Боб не просто хочет это сделать, но он видел наше выступление в Ванкувере, и мы ему действительно понравились, и теперь он хочет продюсировать альбом. Конечно, мы сказали: «Мы – Metallica, и никто не будет говорить нам, что делать!» Но, обдумав эту мысль в течение следующих нескольких дней, мы решили, что, и возможно, нам надо немного ослабить оборону и, по крайней мере, поговорить с этим парнем. Типа, если парня зовут Рок, разве он может быть плохим?».
Сказать такое было по меньшей мере лицемерием. Ларс был настолько же заинтригован перспективой возможной работы с Бобом Роком, как и до этого с Майком Клинком. Он тусовался с The Cult в туре предыдущим летом, а их альбом Sonic Temple был в списке любимых на его плеере Walkman, так же как и Dr Feelgood. Кроме того, он теперь был в приятельских отношениях с большими рок-звездами – барабанщиком Crue, Томми Ли и Мэттом Сорумом из The Cult. Он был охвачен благоговением от того, что Рок сделал для них в студии. И вдобавок, что было самым важным, если Metallica хотела выйти с предстоящим альбомом «на следующий уровень», как Ларс преподносил это, они больше не могли полагаться только на себя, работая в студии с Флеммингом Расмуссеном. Кто-то должен был направить их в нужное русло.
Q Prime ловко договорились заключить с Расмуссеном договор на дополнительные услуги сроком на месяц, на случай если с Роком что-то пойдет не так (как с Клинком), но с того момента как Ларс и Джеймс (одни) согласились слетать в Ванкувер и встретиться с Роком у него дома, на волне их «очень знаменательного собрания» с Бернштейном всего несколько недель назад, ситуация для Metallica повернулась так, что им необходимо было сделать самый радикальный шаг в их карьере: пойти ва-банк и записать пластинку, которая должна стать хитом. «Мы сказали [Бобу], что в живом выступлении у нас есть эта особая атмосфера и мы хотим добиться того же эффекта в студии». Ларс сказал: «На самом деле было забавно, когда он обернулся и ответил: «Когда я увидел вас, парни, вживую и затем услышал запись, я подумал, что вы даже близко не запечатлели в студии то, что делаете на концерте». По существу он сказал то же, что и мы, и с тех пор задумались над тем, что, возможно, не надо быть такими упрямыми и надо посмотреть, куда этот чертов мир нас вынесет».
Это привело к тому, что Джеймс, однажды написавший «Убить Бон Джови» на своей гитаре, теперь был готов проводить месяцы в студии с одним из главных архитекторов крупнейших хитов Бона Джови; там, где Motley Crue, лидеры той самой сцены, от которой Metallica бежала, покинув Лос-Анджелес, записали свой самый успешно продаваемый альбом. О чем они не договаривались, так это о том, как усердно заставит их работать Рок, за их же деньги.
Как и все лучшие продюсеры, Боб Рок был талантливым музыкантом, адептом гитары, баса и клавишных инструментов. Он начинал карьеру в собственной группе The Payola$, которая стала хитом в Канаде с синглом Eye of a Stranger. Позже группа трансформировалась в Prism, но по-настоящему его имя зазвучало в музыкальном бизнесе после работы в качестве инженера совместно с продюсером Брюсом Фэйрбэрном в студии Little Mountain Sound. Гигантским прорывом Фэйрбэрна была работа в начале 1980-х годов с другой, более успешной канадской группой Loverboy, которая вкушала плоды успеха со своими хитами в Канаде и Северной Америке, сотрудничая с Брюсом в качестве продюсера и Бобом – инженером и экспертом. Работая вместе и по отдельности на Little Mountain, они создали платиновые альбомы лидеров второго дивизиона, таких как Survivor, Loverboy и Black ‘N Blue, прежде чем поймали удачу за хвост с «Бон Джови» в 1986 году, чей альбом Slippery When Wet и сопутствующие ему хиты-синглы You Give Love a Bad Name и Livin on a Prayer единолично спасли пошатнувшуюся карьеру группы. (Они были на грани того, чтобы потерять свой собственный лейбл Phonogram, на который была также подписана Metallica, когда Фэйрбэрн сотворил свою магию, обратив его в самый большой рок-альбом года.)
С тех пор Фэйрбэрн также помог спасти карьеру Aerosmith благодаря нагруженным хитами альбомам Permanent Vacation (1987) и Pump (1989). К лету 1990 года Pump был в чартах уже практически год, поселился в четырех чартах синглов и был на пути к тому, чтобы продать тираж четыре миллиона копий в США – как раз на такой альбом Metallica сейчас и положила глаз. Хотя за эти достижения пришлось заплатить свою цену. Как позже вспоминал басист Aerosmith Том Хэмилтон, положительной стороной работы с Фэйрбэрном было то, что он был «серьезным, сконцентрированным, требовательным продюсером, без дураков, который создавал условия для творчества. Я хочу сказать, у этого парня была способность заставить нас играть лучше, чем мы могли себе представить». Цена этому: «Во многом это было болезненно, потому что в глобальном понимании мы отдали контроль над процессом».
Когда Рок сам выступил в роли продюсера – его первый международный успех пришел с дебютным альбомом Kingdom Come в 1988 году, он был полон решимости делать все по-своему. Хотя секрет его успеха заключался в бескомпромиссных методах Фэйрбэрна, которые он применял для достижения своих целей. «С Брюсом мы будто росли вместе, – сказал Боб. – Хотя стиль продюсирования Брюса отличался от моего собственного. Но главное, что я почерпнул от него, – это фокус на исполнении, а не на перфекционизме. И несмотря на то что это может звучать странно из моих уст, это то, что я действительно пытаюсь делать, на чем акцентирую внимание. Я действительно стараюсь содействовать тому, чтобы музыкантам было комфортно, и заполнять пустые места, когда дело касается их нужд, чтобы они могли успешно завершить то, что им хочется». Или как позже вспоминал басист и лидер группы Motley Crue Никки Сикс о времени, проведенном с Роком: «Боб хлестал нас как рабов на галерах. Его линия была такой: «Вы можете лучше». Все, что мы делали, было недостаточно хорошим». Рок заставлял гитариста Мика Марса неделями дублировать гитарные части снова и снова, пока они не стали идеально синхронными. А что касается ведущего вокала, солист Винс Нил в течение нескольких дней «записывал на пленку одно слово, пока оно не понравилось Бобу. Боб был критичным, требовательным, ярым поборником пунктуальности». Он продолжал: «Никто никогда не толкал нас на грань наших возможностей и не требовал от нас больше, чем, как мы думали, мы могли выдать, пока мы не обнаружили, что на самом деле можем больше». Он признал: «процесс был полной противоположностью любым принципам панка, за которые я держался, будучи подростком», но делал вывод, что «в то же время я хотел такой альбом, которым в итоге смог бы гордиться».