ополнительных комментариев ни с одной, ни с другой стороны. С Lollapalooza все было по-другому – долгие месяцы споров привели к тому, что сам Фаррел, который начал вести переговоры о продаже своей доли в корпорации, был заклеймен чуть ли не предателем собственного оригинального мировоззрения, направленного против истеблишмента. Но, учитывая, что Soundgarden, Ramones, Rancid и Screaming Trees были заявлены в афише ниже Metallica, это едва ли могло быть правдой. И все же было что-то надуманное в том, чтобы теперь спешно затолкать их в список участников, ведь только Кирк Хэмметт, который был на каждом фестивале Lollapalooza и даже играл пару раз, будучи гостем Ministry и Primus, единственный из группы знал из первых рук, что это событие означало для мира в целом. «Больше всего мне нравится, что нас снова ненавидят, – сказал Джеймс вызывающе. – Я даже скучал по этому. Люди слишком нас любят». Тем не менее, будучи достаточно осторожными, чтобы не перегибать палку со «старой» и «новой» Metallica, и, несмотря на то что одним из их гостей в их сменном слоте тура был Уэйлон Дженингс, который по признанию Джеймса послужил вдохновением к Mama Said, саму песню группа так и не отважилась сыграть вживую.
Их самым радикальным шагом стало анонсирование выпуска сиквела Load следующим летом, самодовольно названного Reload и состоящего из тех треков, которые остались с оригинальных сессий Load. Идея записи материала, стоящего двух альбомов, и выпуск второго компакт-диска в середине длительного мирового турне годом позже были как раз тем, о чем Аксель Роуз говорил Ларсу еще в 1990 году (и в итоге Guns N’ Roses выпустили свой двойной альбом Illusion в один день) – в действительности идея была принята еще до компромисса со звукозаписывающей компанией. И Ларс продолжал держать эту мысль где-то на подкорке. Тот факт, что она также сослужила им службу в новой сделке с Elektra, дав возможность быстро выпустить еще один альбом, нисколько не вредил. Если бы только сам альбом не был таким разочарованием. Начиная с его примитивной, маловыразительной обложки – еще одной работы Андреса Серрано, на этот раз под названием Piss and Blood (прим. «Моча и кровь») – очередной красновато-янтарный пейзаж, на этот раз только с одним центральным вихрем, напоминающим, возможно, влагалище женщины, и заканчивая внутренней брошюрой, копирующей предыдущую – с чернильными пятнами Роршаха и обрывками текстов в большом количестве изящно очерченных шрифтов, и его музыкой, такой же имитацией по содержанию, Reload выглядел и казался тем, чем по сути и являлся: объедками со стола. Так прекрасно сыгранный, великолепно спродюсированный Бобом Роком, сфотографированный Корбейном и графически оформленный Airfix и настолько же примечательный, как поблекший клочок бумаги для факса.
Были отдельные яркие моменты, но таковых было немного: свирепый и яркий заглавный трек Fuel звучал бы совершенно естественно на любом из предыдущих альбомов Metallica, его текст был удивительно краткой метафорой для тех, кто ведет свою жизнь так же, как машины – слишком быстро. The Memory Remains, выпущенный в качестве первого сингла, стал еще одним приятным моментом. На поверхности он звучал как старомодная песня с тяжелыми метал-риффами, повествующая о проклятии славы, но в избыточном желании притянуть больше внимания, она был разбавлена участием Марианны Фейтфулл и ее совершенно небрежной эпизодической ролью, «да-да-да-дакающей» безо всякого заметного эффекта, за исключением главного – заставить группу казаться крутой. Даже Хэтфилд был втянут в это постмодернистское болото невзначай брошенной строкой: «Все прах и в прах вернется, угасай». Группа исполнила песню вместе с Фэйтфулл как на Top of the Pops, так и на шоу Saturday Night Live, которое помогло продвинуть сингл в топ-40 США – их последнее появление за двенадцать лет. Сингл Memory также включал полную версию The Outlaw Torn длительностью 10:48, озаглавленную «The Outlaw Torn» (свободную от производственных ограничений), вместе с пояснением на задней обложке сингла того, почему «крутой джем в конце Outlaw был вырезан в альбоме Load». В погоне за двумя зайцами букву «М» из оригинального логотипа Metallica теперь использовали для создания символа, подобного сюрике и известного как «Звезда ниндзя», который стал альтернативным логотипом группы на этом и на ее будущих релизах.
Менее интересной, но все же выделявшейся на фоне альбома, была песня The Unforgiven II, которая брала начало со вступления в стиле «На несколько долларов больше», но затем уступала место тяжелому риффу. Несмотря на то что гитара Хэмметта почти спасает песню, эхо оригинальной мелодии и ее ограниченный вокал в конечном итоге все это разрушают, не сумев нащупать что-то новое и действительно особенное. Единственным приличным треком был Low Man’s Lyric, который тянулся более семи минут и был слишком длинным для такого похоронного ритма, но, по крайней мере, интересно начинался с лиры (Бернадо Бигалли) и скрипки (Дэвида Майлса), которые добавляли текстуры звучанию, хотя текст, в котором Джеймс просит прощения, звучал подозрительно похожим на признание в неверности рок-звезды.
В остальном, однако, это был напыщенный материал, как, например, Devil’s Dance – жалкая попытка играть стоунер-рок (находившийся на подъеме в тот период) – с большим количеством блестяще исполненных, но бессмысленных гитарных партий; Better Than You звучит так, будто его написали во время неудачных сессий Nine Inch Nails или, быть может, Мэрлина Мэнсона. «Не могу остановить ход поезда», – интонирует торжественно Джеймс как лунатик. Когда сингл-версия выиграла в 1998 году «Грэмми» за «Лучшее исполнение в жанре метала», это было как подбрасывание монеты, чтобы определить, кто больше болен: группа, которая записала ее, пытаясь доказать, что они – нечто большее, чем просто метал, или настоящие фанаты метала, которые не сошли с ума, слушая ее. Затем были неоригинальный рок двух взаимозаменяемых песен Slither и Bad Seed, а также ужасно названной и с музыкальной точки зрения непримечательной Carpe Diem Baby, и еще одна песня с совершенно никудышным названием Where the Wild Things Are, украденным из детской книжки, но в отличие от Enter Sandman, к нему ничего не добавилось: ни в музыкальной плане, ни в плане текста, что могло бы расширить ощущение истории или перестроить ее, вместо этого они просто стянули название, потому что «оно классно звучало». Этот последний трек, что также характерно, был единственный отмечен авторством Джейсона. И когда думаешь, что хуже быть не может, появляется Prince Charming. Остается только гадать, насколько низким было их вдохновение, чтобы придумать такие попурри триединых и банальных риффов? Attitude было еще одним названием со дна бочки, предположительно касающимся фетиша Джеймса по отношению к рыбалке, но звучащего больше как Ratt в своем зените. «Что случилось, что ты вспотел?» – ревет Джеймс. Что случилось с захватывающими риффами и страстной лирикой? Затем, наконец, трек Fixxxer – невероятно ужасное название для невероятно раздражающей песни, которая длится невообразимые восемь минут, – убедил, что это своего рода «Вуду Чили» для поколения с пирсингом на губе. Возможно, так и есть.
Выпущенный в этот чрезмерно подозрительный мир 18 ноября 1997 года, Reload сделал ровно то, что ему полагалось – сразу попал на первое место чартов в Америке, но в Великобритании достиг только четвертого. Он также был хуже принят в Японии, но по позициям в чартах сумел практически сравниться с успехом Load во всех других местах. В целом, однако, продажи Reload были в два раза меньше, чем у Load, у которого, в свою очередь, они были в два раза меньше, чем у Black. В разговоре с Бобом Роком в 2003 году он выразился так: «люди узнают этот период по их прическам больше, чем по каким-то другим признакам. Понимаешь, это как со всеми остальными: ты хочешь, чтобы твои группы оставались такими, какими ты их любишь, и играли то, что ты хочешь от них услышать. У меня было примерно то же самое, когда Led Zeppelin выпустили Led Zeppelin III: это была практически акустика, и я возненавидел ее; а теперь это один из любимых альбомов. Люди хотят, чтобы группы что-то выпускали, но при этом не двигались с места. Но я думаю, история покажет, какие альбомы действительно великие, в особенности это касается лирики».
В то время как Рок был относительно прав в том, что более экспериментальные альбомы, которые не обязательно хорошо продаются, являются ключевыми компонентами для продления жизни группы, это не отменяет того факта, что в музыкальном плане Reload представляет период крайнего упадка во всей дискографии Metallica.
Если бы они остановились на Load по мере того, как шли их грандиозные эксперименты, теперь история аплодировала бы им. Но Reload в ее нынешнем виде отбросила тень даже на это достижение. Хотя они, возможно, еще не осознали этого, но Metallica – в наши дни самая известная хеви-метал-группа в истории, вне зависимости от того, какую одежду они носили, – находилась на пороге самого мрачного периода своей карьеры: периода альбомов, полных кавер-версий и пересказанного старого материала и даже альбома классических версий их лучших хитов. В этот период Ларс проявил себя как ушлый бизнесмен, проницательный защитник бренда, рискующий отдалить от себя собственных фанатов, готовый даже на судебное преследование, если это потребуется. Демоны Джеймса, наконец, вернутся домой, заставив его переосмыслить свою жизнь и понять, есть ли в ней место для группы вроде Metallica. Когда Кирк вернется обратно в тень, возрадовавшись тому, что снова может быть музыкальным посредником между Джеймсом и Ларсом, если только Джеймс и Ларс смогут хоть в чем-то прийти к согласию. А Джейсон, наконец, устав быть Ньюкидом, сделает единственно возможный шаг – уйдет.
Все это в большей или меньшей степени было понятно и все же, как никогда раньше грозило группе распадом. На самом деле пройдет еще шесть лет, прежде чем Metallica сможет сочинить и записать полностью новый альбом, но к тому времени их уже будет не спасти.