— Артём Лугин… удовлетворительно — шестьдесят семь баллов. Дмитрий Меншиков… отлично — 96 баллов. Григорий Грановский… — он сделал паузу, глядя поверх очков, — безупречно — сто из ста.
Меншиков побледнел. Артём хлопнул меня по плечу:— Вижу, ты времени зря не терял. Кажется, я знаю у кого буду списывать!
Я сжал дрожащие пальцы. В груди горело странное чувство — не триумф, а облегчение. Я, даже запертый в этом теле, всё ещё мог побеждать.
Но следующим утром я должен был приступить к практической части экзамена…
Академия замерла в предрассветной синеве. В коридорах, где портреты магосов шептались на забытых языках, я брел к аудитории стихий. Аромат ладана и озона висел в воздухе. Где-то вдали звенели стеклянные колбы, а голоса преподавателей доносились, как заклинания:— Концентрация! Воля! Вы — проводник и источник!
Я прижал ладонь к холодному мрамору стены, чувствуя, как пульсирует энергия академии — древняя, как сами камни. В кармане лежал Дашин платок, пахнущий полынью.— Посмотрим, чья воля сильнее, — прошептал я миру, который всё ещё не верил в меня.
А где-то в высоких залах, за дверями с рунами, ждал экзамен, готовый испытать мою душу на прочность.
Глава 6
Предрассветный холод академического общежития въелся в кости, как ржавчина. Я сидел на жесткой койке, пальцы бессознательно сжимали и разжимались, пытаясь уловить призрачное эхо той силы, которая так легко ложилась на бумагу формулами, но упорно бежала от волевого усилия. За окном, в сизой дымке, маячили очертания Башни Стихий – места сегодняшнего испытания. В ушах еще звенел вчерашний голос профессора:«Теория – карта, практика – территория. Не всякий картограф способен пройти путь». И карта моя была испещрена пометками о провалах: потухшие свечи, не сдвинувшиеся с места камешки, лишь изредка – слабая дрожь воды в стакане. Тело Григория, молодое и потенциально сильное, словно намертво заперло дверь в мир магии, доступный другим.
Зал Испытаний оглушал. Высокие, стрельчатые своды терялись в полумраке, подсвеченном лишь голубоватым свечением магических бра, где пламенели не свечи, а сжатые шары холодного света. Воздух вибрировал от накопленной энергии, пахнул озоном, камнем и… страхом. В центре зала стояло массивное кольцо из темного, отливающего металлом камня – Анализатор ЭСЗ или эфирной силы заклинаний, испещренный мерцающими рунами. Через его просвет была видна мишень – круг из особо прочной, магически инертной древесины, в двадцати шагах.
По краям зала, на возвышении, сидела Приемная Комиссия. Суровые лица в темно-бордовых мантиях с вышитыми золотом символами факультетов. Их взгляды, холодные и оценивающие, скользили по выстроившимся абитуриентам. Рядом со мной нервно переминался Артём. Его пальцы белели от напряжения.
Первым вызвали коренастого парня с красным от волнения лицом. Он вытянул руку, сжал кулак, на лбу выступил пот. Из его ладони с хрипом вырвался комок пламени, больше похожий на горячий сгусток дыма. Он неуклюже полетел, едва не задев кольцо, и шипя плюхнулся перед мишенью, оставив черную копоть. Руны на Анализаторе мигнули тускло-оранжевым. Профессор-метамаг сухо бросил: "ЭСЗ 1.2. Достаточно для артефакторики, если теорию сдал. Следующий."
Девушка с косами и решительным взглядом подошла увереннее. Она сделала плавный жест руками, как будто вытягивая нить из воздуха. Перед ней сформировался острый шип из сжатой, влажной земли. Со свистом он пролетел через кольцо (руны вспыхнули желтым – ЭСЗ 3.1) и с глухим стуком воткнулся в край мишени, расколов ее поверхность. Кивок комиссии. "Стихийный факультет, Земля. Принято."
Был и провал. Тщедушный юноша, весь дрожа, пытался сформировать водяную стрелу. Из его ладони лишь брызнула слабая струйка воды, не долетевшая и до кольца. Он стоял, опустив голову, пока профессор не махнул рукой: "К обучению в этом году не допущен. Следующий."
И вот вышел Меншиков. Легкая, почти презрительная улыбка тронула его губы. Он даже не стал в стойку, просто лениво щелкнул пальцами. Воздух перед ним сгустился, замерз с тихим шипением, и за долю секунды сформировался идеально гладкий, острый как бритва шип чистого льда длиной в локоть. Он не полетел – он исчезу кончиков пальцев Меншикова иматериализовалсяуже по ту сторону кольца с громким, хрустальнымтреском, пронзив мишень насквозь! Осколки льда дождем брызнули на пол. Руны Анализатора вспыхнули ярко-синим, почти белым светом. "ЭСЗ 7.8! Отлично, Дмитрий Александрович!" – профессор-стихийщик не скрывал одобрения. Меншиков кивнул, бросив беглый, насмешливый взгляд в сторону нашей с Артёмом группы "обедневших".
"Грановский!" – прозвучало мое имя. Кровь отхлынула от лица, потом прилила жаром. Ноги стали ватными. Артём тихо пихнул меня в спину: "Держись. Как на бумаге."
Я шагнул вперед, в зону испытания. Тишина в зале стала гулкой, давящей. Десятки глаз – комиссии, студентов – впились в меня. Я чувствовал их сомнение, особенно после триумфа Меншикова. Дворянин по крови, мещанин по силе, – читалось в этих взглядах. В кармане я сжал уголок Дашиного платка, мысленно вдыхая запах полыни и дома.
Концентрация.Я закрыл глаза на мгновение, отсекая зал, комиссию, Меншикова. Вспомнил не учебники, а ощущение. Согласие. Не борьба, а резонанс. Я представил не огонь, не лед, не землю. Я представил чистую энергию. Ту самую, что течет в эфирных реках мира, та, что сквозь трещины в реальности просачивается в формулы. Ту, к которой Григорий инстинктивно тянулся звездами, а я – интегралами.
Я поднял руку. Не кулак, а ладонь, раскрытую, словно принимающую дар. Внутри все сжалось в тугой узел воли, страха, отчаяния и… странной, звенящей ясности. Я не толкалсилу. Я приглашалее. Просил. Покажи им.Покажи мне.
Сначала – тепло. Легкое покалывание в кончиках пальцев. Потом – давление, нарастающее изнутри, как шум прибоя в раковине, прижатой к уху. Ладонь начала светиться. Не ярко, а глухим, сгущающимся белесым светом, как перегретый металл. Воздух вокруг нее заколебался, зашипел, будто капли воды на раскаленной сковороде.
Из центра ладони, медленно, вопреки всем законам физики, который я знал, начала вытягиваться стрела. Но это была не стрела огня, льда или земли. Это был сгусток чистой, белой энергии. Она не горела, не мерзла, не была твердой. Она пульсировала, как живая, искажая свет вокруг себя, словно плазма в лабораторной ловушке. От нее исходил тихий, высокий гул, от которого закладывало уши.
Я не "выпустил" ее. Я просто… перестал удерживать. Сгусток энергии устремилсявперед. Не с ревом, как огненный шар, не со свистом, как ледяной шип. Он двигался с достоинством, плавно, оставляя за собой мерцающий, быстро гаснущий след, как падающая звезда. Он прошел через кольцо Анализатора.
Руны на камне вспыхнули не синим, не желтым, не оранжевым. Они загорелисьослепительно-белымсветом, таким ярким, что многие в зале зажмурились. На мгновение весь зал озарился, как днем. Белый свет погас так же резко, как вспыхнул, оставив после образы на сетчатке.
Тишина. Гулкая, абсолютная. Ни шепота, ни покашливания.
Сгусток энергии достиг мишени. Не было удара, треска, взрыва. Мишень в месте контакта…исчезла. Не сгорела, не расплавилась, не раскололась. На ее месте зияла идеально круглая дыра диаметром с кулак, края которой светились тусклым багровым светом и медленно, с шипением, обугливались. Запах озона стал резким, едким.
Профессор-метамаг поднялся с места. Его лицо, обычно непроницаемое, выражало шок. Он подошел к Анализатору, долго смотрел на все еще слегка тлеющие руны."Эфирная Сила Заклинания…" – его голос дрогнул, – "…превышает калибровочный максимум прибора. Оценочно… свыше 12 ЭСЗ." Он обернулся ко мне. "Астральная проекция… Чистой силы. Без опоры на стихию. Это… необычно, юноша. Крайне необычно."
В зале прорвался гул. Удивление, недоверие, восхищение. Я стоял, опустив руку, чувствуя, как дрожь наконец охватывает все тело – не от страха, а от колоссального напряжения и невероятного облегчения.Получилось.Связь установлена.Пусть неуклюже, пусть с риском сжечь себя изнутри, но я коснулся настоящеймагии этого мира.
Я отступил на свое место, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Артём смотрел на меня широко раскрытыми глазами, беззвучно шевеля губами: "Как?!" Меншиков, стоявший чуть поодаль, потерял свою надменную улыбку. Его взгляд был холодным, оценивающим, но теперь в нем читалось не презрение, а… настороженность.
Именно в этот момент, отводя взгляд от Меншикова, я поймал другой. Из толпы абитуриенток, стоявших у дальнего входа, на меня смотрела девушка. Высокая, стройная, в простом, но хорошо скроенном платье темно-синего цвета, оттенявшего ее бледную кожу и огненно-рыжие волосы, собранные в строгую косу. Ее лицо было спокойным, почти отрешенным, но в глубине огромных, зеленых, как лесная тень, глаз горел не просто интерес. Там был холодный, аналитический огонь, как у ученого, увидевшего уникальный феномен. Наш взгляды встретились на долю секунды. Она не отвела глаз, не улыбнулась. Простозафиксировала. Потом плавно повернулась и растворилась в полумраке у колонны.
Тишина после моего выстрела астральной энергией висела в зале еще несколько мгновений, прежде чем ее взорвал гул обсуждений. Я чувствовал на себе десятки взглядов – любопытных, завистливых, настороженных. Профессор-метамаг все еще разглядывал тлеющую дыру в мишени и мерцающий Анализатор, явно озадаченный. Я поспешил вернуться к Артёму, стараясь не спотыкаться о собственные ноги. Дрожь в коленях была приятной, но сильной.
"Черт возьми, Гриша!" – Артём схватил меня за плечо, его глаза горели. "Что это было?! Ты же говорил, у тебя с практикой... ну, не очень!"
"Честно? Сам не понял," – признался я, сжимая и разжимая ладонь. Она была теплой, как после долгого рукопожатия, но не обожженной. "Просто... перестал бороться и представил то, что знаю из формул. Чистую энергию."