их, детей, если рядом окажутся. Нам нужна точность. Минимум шума. Минимум свидетелей. Туман. – Она ткнула пальцем в карту, в переулок, ведущий к складу. – Густой, слепящий. Магия воды и воздуха. Заполнить проход. Ослепить. Оглушить. Пока они в панике – забрать деньги и раствориться.
– Туман… – протянул Николай, задумчиво потирая подбородок. – Это… разумно. Но где гарантия, что они не станут стрелять наугад? Или не вызовут подмогу по какому-то своему каналу? Туман скроет нас, но не обезвредит их. Это задержка, но не решение.
Спор разгорался. Голоса перебивали друг друга, становясь резче. Оля молчала, бледная, кусала губы, ее взгляд метался от одного к другому. Чижов сидел в своем углу, сгорбившись, но его глаза, скрытые опущенными веками, казалось, видели все – карту, лица, напряжение. Он не предлагал ничего. Просто ждал. Я чувствовал его внимание, как фантомную боль. Враг номер один, молчаливый судья.
– Туман – часть, а не целое, – вклинился я, повышая голос, чтобы перекрыть спор. Все взгляды устремились ко мне. Даже Чижов чуть приподнял голову. – Анна права. Нам нужна ловушка. Тихая. Безопасная… для нас. И Забайкальский, – я подчеркнул имя, – дал нам не просто склад. Он дал ключ. – Я ткнул пальцем в узкую линию между двумя длинными корпусами складов, подходившую почти вплотную к квадрату N17. – Видите? Этот проезд. Узкий. Как горло бутылки. Шириной едва ли на две телеги. Карета, когда ее подвезут к складу, должна будет проехать через него. И вот здесь, – я провел пальцем по карте, – мы ее и возьмем. Не на открытом месте. Не у ворот. Здесь.
Наступила тишина. Николай прищурился, вглядываясь.
– Узко… – пробормотал он. – Очень узко. Давка образуется, если что-то пойдет не так.
– Именно, – я парировал. – Мы создадим давку. Но контролируемую. Николай, – я посмотрел на него, – ты силен в земной магии? Можешь поднять плиту? Создать каменную пробку с одного конца проезда? Быстро? Тихо?
Николай задумался на секунду, потом кивнул, тяжело.
– Могу. Но это будет… заметно по колебаниям. Если рядом чувствительный маг…
– Чувствительный маг в инкассаторской карете будет занят защитой груза и кареты, а не поиском подземных толчков, – отрезал я. – Риск есть. Но он меньше, чем штурм склада. Я возьму другой конец. Подниму такую же пробку. Карета окажется в каменном мешке. Длина проезда – метров пятьдесят? Ширина – как раз под карету и узкий проход для конвоя сбоку. – Я посмотрел на Анну и Семена. – Вот тут – ваш туман. Не просто туман. Густой, как молоко. Холодный. Свинцовый. Наполните им все. До краев. Чтобы внутри не было видно собственной руки. Чтобы захлебывались. Чтобы любая команда терялась. Это будет их личный ад. На несколько минут, этого хватит.
– Хватит для чего? – спросила Анна резко. – Они все равно вооружены. Будут стрелять наугад. Могут ранить своих. Или нас, если кто-то полезет внутрь.
– Никто не полезет внутрь тумана, – сказал я твердо. – Мы не будем с ними драться. Мы… уберем саму карету. Как препятствие. Как угрозу. – Я перевел взгляд на Чижова. Он встретил мой взгляд – впервые за вечер. Его глаза были темными, нечитаемыми. – Василий. Ты чувствуешь металл. Ты можешь… размягчить его? Сделать податливым? Не плавить сразу, а… ослабить? На короткое время?
Чижов не ответил сразу. Он медленно разжал руки, лежавшие на коленях. Пальцы его были тонкими, нервными.
– Могу, – произнес он тихо, почти шепотом. – Но… это тонкая работа. Нужен… мощный импульс. Концентрация. И… точка приложения. Я не смогу охватить всю карету сразу. Только часть.
– Достаточно, – я почувствовал, как темная энергия эгрегора откликается на вызов. – Я дам импульс. Я направлю поток. Ты – сфокусируешь. Мы ударим по осям. По стыкам. По самым уязвимым точкам. Не плавить, а… раздавить. Сломать хребет железному зверю. Чтобы он осел. Завалился на бок. Стал беспомощной грудой. В тумане. В давке. Конвой будет не до денег. Им будет не до стрельбы. Они будут выбираться из ловушки, спасаться от падающей махины. Вот тогда – быстро, четко – забираем ящики. Те, что сможем унести. И – на выход. По заранее продуманным путям отхода. Туман скроет начало. Хаос – конец.
План висел в воздухе – дерзкий, сложный, балансирующий на грани провала. Тишина стала еще гуще. Даже Семен замолчал, осознавая масштаб. Николай склонился над картой, водил толстым пальцем по проезду, мысленно примеряя каменные пробки.– Два мага земли… – пробормотал он. – Это мощно. Но синхронность… Если я подниму свою пробку на секунду раньше или позже твоей… Они могут успеть дать задний ход. Или вломиться в склад, создать там укрытие.
– Синхронизируемся по сигналу, – предложила Анна. – Свисток? Но он может быть услышан… Визуальный сигнал? Огонек? Но в темноте, в дождь…
– Через эфир, – неожиданно сказал Чижов. Все взгляды устремились к нему. Он не поднимал глаз. – Кратковременный импульс… волна. Не магия, а… толчок. Почти неощутимый для посторонних. Мы… – он кивнул в мою сторону, – сможем его почувствовать. Оба. Как точку отсчета.
Мы. Он сказал "мы". Враги, вынужденные объединиться в смертельном танце. Я кивнул, скрывая внутреннее напряжение.– Да. Это возможно. Импульс – сигнал. Николай, я – поднимаем пробки одновременно. Анна, Семен – сразу после этого туман. Не экономьте силы. Василий и я – концентрируемся на карете. Удар – сразу, как только туман заполнит все. Чем быстрее она рухнет, тем меньше шансов у них опомниться.
– А люди? – тихо спросила Оля. Все обернулись к ней. Она сидела, обхватив себя руками, как от холода. – В карете… Рядом… Если она рухнет… Если их придавит…
Вопрос повис в воздухе, тяжелый и неудобный. Моральная дилемма, о которой все думали, но не решались озвучить. Анна нахмурилась.
– Они вооружены. Они стреляют первыми. Это война, Оля. Не благотворительность.
– Но это не солдаты на поле боя! – парировала Оля, голос ее дрожал. – Это… служащие. Может, такие же рабочие, как наши отцы…
– Которые стреляют в таких же рабочих, когда те бастуют, – жестко сказал Николай. – Мы не начинаем стрельбу. Мы создаем хаос и обезвреживаем угрозу. Если они не полезут под колеса падающей кареты – у них есть шанс. Если полезут… – Он развел руками. – Риск есть. Но он меньше, чем штурм с ножами и стрельбой.
– Мы должны быть готовы к сопротивлению, – добавила Анна. – Если кто-то выскочит из тумана с оружием… Если попытается сорвать ящики… – Она посмотрела на Семена, потом на Николая. – Дубины. Только для обороны. Оглушить. Не убивать. По возможности.
– По возможности, – мрачно повторил Николай. – Легко сказать. В панике, в тумане, когда вокруг падает железная махина… Контроль будет иллюзией.
Обсуждение снова закрутилось, уходя в детали.
Час пролетел незаметно. На столе лежали испещренные пометками листки, карта была исчеркана стрелками и крестиками. План обрел кости и мясо – рискованное, кровавое мясо. Атмосфера в комнате накалилась до предела. От Семена исходил лихорадочный жар возбуждения. Анна была холодна и сосредоточена, как лезвие. Николай – тяжел и мрачен, как камень, который ему предстояло поднять. Оля выглядела потерянной, ее руки дрожали. Чижов… Чижов сидел, вобрав голову в плечи, его глаза были прикрыты, но я чувствовал, как его тонкое сознание анализирует каждый шаг, каждую слабость плана. И мою роль в нем.
Когда все детали, казалось, были выжаты донельзя, наступила тягостная пауза. Дождь за окном стих, сменившись зловещим моросящим туманом, который полз с Невы, окутывая город. Он казался дурным предзнаменованием.
– Значит… – Николай тяжело поднялся. – Завтра. Закат. Сбор у старого дуба на краю верфи. Без опозданий. Каждый знает свою роль. – Он посмотрел на каждого: на Семена – тот кивнул слишком резко, на Анну – холодный кивок, на Олю – она едва заметно качнула головой, на Чижова – тот не шевельнулся, на меня. – Его взгляд задержался. – От вас зависит успех. Или провал. Не подведите.
"Не подведите". Слова звучали как приговор. Я встретился взглядом с Чижовым. В его темных глазах не было доверия. Не было даже ненависти. Была лишь ледяная ясность осознания общей ловушки, в которой мы оказались. Враги, связанные одной целью, одной смертельной авантюрой. Завтра нам предстояло слиться в едином магическом порыве, чтобы сломать железного зверя. А после – мы оставались врагами. И счет между нами еще не был закрыт.
План был готов. Кощунственный, дерзкий, почти самоубийственный план. Теперь оставалось только дожить до завтра. И шагнуть в приготовленный нами же туман.
Тягостное молчание после слов Николая повисло, как гарь после взрыва. План был, но он висел на волоске тончайших магических нитей, которые могли порваться от первого же дуновения реальности. Анна первой нарушила тишину, ее голос был как удар точильного камня по лезвию:
– Туман. Три минуты. Непроглядный. В радиусе пятидесяти метров. – Она посмотрела на Семена, потом на свои собственные руки, будто оценивая их мощь. – Моих сил… наших с Семеном сил… хватит на туман, который скроет движение. Но не на глухую, свинцовую стену, которая ослепит и оглушит вооруженных профессионалов. Им хватит секунды, чтобы открыть огонь наугад или бросить сигнальную ракету. Нужна плотность. Мощь. Больше, чем мы можем дать сами.
Николай мрачно кивнул, его палец снова заскользил по карте, будто ища несуществующую подсказку в линиях верфи.
– Без усиления – авантюра чистой воды. Туман рассеется слишком быстро, или будет недостаточно густым. Они сориентируются. И тогда… – Он не стал договаривать. Все поняли.
Взгляд Анны, холодный и неумолимый, уперся в Чижова, сгорбившегося в своем углу.
– Василий. Закрытый фонд. Библиотека. Там есть свитки. Старые мощные заклинания стихий. «Песнь Ледяного Ветра». «Дыхание Слепого Океана». Они дадут нужную плотность. Нужный холод на нужное время.
Чижов вздрогнул, как от удара током. Его бледное лицо исказила гримаса страха и отвращения.
– Нет! – вырвалось у него, резко, почти визгливо. Он вжался в спинку стула, будто хотел провалиться сквозь нее. – Это… это невозможно! Доступ только у хранителей! И у… у избранных профессоров! Сигнализационные чары! Ловушки! За малейшую попытку… – Он замолк, сглотнув ком в горле. Его глаза, дикие, метнулись ко мне, потом к Николаю, ища поддержки, которой не было. – Это безумие! Нас поймают! Сожгут заживо в подвалах Охранки! Или просто… сотрут!