Хорошко Евгений АлексеевичМетаморф. Том 1. Равновесный мир
Глава 1. Черная белочка
У меня есть один "Принцип". Не то, чтобы я не мог иметь больше одного, но для университетского "курсача" мне был нужен только один, "Божественный". Книжка лежала у меня в сумке, и как бы намекала своим весом, что мне хватит.
Если вкратце, то "Принцип" — это священное писание одного корейского культа. Деструктивного и тоталитарного, всё как мне надо. К слову, нужно было конкретно поехать кукухой, чтобы заявить о Втором пришествии Христа в Корее в первой половине двадцатого века.
Внимание, вопрос: "какими психопатологиями страдал тот, кто это написал?". Этот вопрос, я планировал сделать краеугольным камнем курсовой работы, так сказать, совместив приятное с полезным.
Я, вообще, частенько превращал чтение даже самого паршивого чтива, в веселую забаву, просто пытаясь отгадать, чем страдал (или наслаждался) автор. В моём случае, это была суровая необходимость. Как-никак, читал я быстрее, чем другие писали, так что был вынужден понижать стандарты. Закономерно, в некий момент я опустился до чтения настолько забористой бурды, что по ней только курсовую по психопатологиям и писать.
О чём бишь я? Ах да, у меня есть второй принцип: все бегут — и ты беги.
Когда в небольшом парке… ну, знаете: где-то между жилой застройкой недорубили лес, потом это назвали парком. Через буераки кто-то протоптал тропинку, чтобы срезать. Конечно же, её перегородили забором в рамках программы городского благоустройства.
Короче, когда передо мной встал выбор: пилить полчаса с больным коленом или сократить путь, я перемахнул через металлическую оградку перед тропинкой, и был таков. Это стало большой ошибкой, что выяснилось немного погодя, когда буквально из воздуха, в десятке метров от меня соткались Глюки. С большой заглавной буквы "Г".
Глюки-как глюки, обычные. Какие-то псины, по пояс взрослому человеку, и чернющие, как сошедшие с теста Роршаха кляксы. Пожалуй, средний житель экваториальной Африки не добился бы такой расцветки, даже измазавшись в гуталине. В любом случае, это точно был не фестиваль при поддержке Университета Дружбы Народов. С такой жуткой пастью, их бы дальше порога не пустила вахтерша…
Короче, это были точно не негры, а значит — глюки.
В принципе, бывает — решил я, ни на секунду, не поверив в реальность увиденного.
Мне и о более красочных галлюцинациях рассказывали. Есть конспект даже, с подписью: с моих слов зарисовано верно, дата, фамилиё. Помним, Анциферова Л.М., 72 года, алкоголизм третьей стадии. Так она мне о таких глюках рассказывала, что я даже сейчас подумал, будто "белочка" у меня как-то, без выдумки, без фантазии.
Стыдно, товарищи! Что мне будет предъявить на психоанализ, чтобы кадрить будущих психолушек!? Мой внутренний мир гораздо богаче, чем это! Я протестую.
И ещё, почему это белочка — черная? Нет ли здесь позитивной дискриминации, как с чернокожими в роли средневековых английских принцев из сериалов "Флексфликс"? Я понимаю, что птичка голубь не обязан заделываться голубым только потому, что его так обозвали, но всё же…
Моя белочка была, собака, прискорбно черной и однотонной, не считая сероватых чешуек, как у броненосца. Зубы… они выделялись на контрасте белизной, и привлекали взгляд остротой, как оскал челюстей у акулы. Некомфортное ощущение, когда такая тварь на тебя смотрит, как студент после третьей пары — на свежий эчпочмак. Облизывается ещё, да.
— Беги, чего встал?! — донесся до меня пронзительный вопль ужаса.
Ах да, тут ещё кто-то срезать решил! Кстати, коллективных галлюцинаций не бывает. Значит, что? Правильно, эта тварюга — настоящая!
— Черт! — обреченно произнес я, отступая назад. Почему не бегу с криком ужаса? Потому что не могу. Потянул, что называется, колено. С бандажом ещё как-то хожу, а без него, хромать только и выходит.
— Зачем помирать уставшим? — словно спрашивал я взглядом у ближайшей твари. Осознание собственной обреченности даже не позволило мне толком испугаться.
Тварь согласно рыкнула, расслабленно обходя меня по кругу. Из пасти её потекла слюна, а из брюха донеслось голодное урчание, но нападения всё не было.
И правильно, не спеши. Видишь, я не бегу?
Повернув голову в сторону товарок, чешуйчатая собака недовольно фыркнула. Мол, чего уставились на мою добычу, мрази?! Сами себе ловите!
Рыкнув, сразу пятеро чудищ бросились за уносящимися вдаль спинами случайных попутчиков, оставив меня наедине с моим новым черным другом. Пятеро на двоих? Ну, не повезло, значит, попутчикам. Твари стартовали, как наскипидаренные гепарды, так что я уверен на все сто — догонят. Догонят, как миленькие.
Не знаю, как у них с выносливостью, правда. Бушмены антилоп в беге уделывают только так: сначала африканские козы задают стрекача, а потом падают от усталости, нафиг. Через пару часов, до них добегает вспотевший бушмен… Так что, может быть, в беге с препятствиями у людей и был шанс, но тут… нет.
Сколько бы я не играл с тварью в гляделки, момент нападения я всё равно упустил. Помню, так у меня было на первой тренировке, когда на бокс ходил: опытные пацаны просто подходили, и били с левой в торец. И ничего с этим поделать было нельзя. Тренер, конечно, тогда ко мне подошел, и сказал глаза открытыми держать. А то я, сука, не знал!
Успел только поднять сумку, которую и зажевала тварюга, пытаясь добраться мне до горла. Вес у неё оказался, не то, чтобы неподъёмным, но прыжок придал ей такой импульс, что мы с ней едва не перекувыркнулись. Задние лапы скользнули по животу, и принялись драть мне дешевую ватную куртку.
Прямо из раскрытой кожаной сумки мне в лицо принялись сыпаться вещи: банковская карточка, россыпь налички тысяч на десять, ручка, телефон, отвертка индикаторная, бракованная, не спрашивайте. Божественный принцип застрял у твари в зубах, как пчелиный воск. Хоть какой-то толк, от книженции!
Сумка буквально на глазах расползалась по швам. Тварь рвала её, как тузик грелку, и в какой-то момент прорвала окончательно. Случилось это неожиданно даже для неё самой, поскольку голова собаковидной страхолюдины оказалась запрокинута высоко-высоко. Давление на грудь резко пропало, и я стремительно выпрямился из положения лежа. Пихнув слегка защищенный курткой локоть в глотку псине, я поменялся с ней местами.
Думаете, это легко — захреначить кого-нибудь локтями, когда ты прижимаешь этого кого-то в партере? Я тоже думал, что да, но ошибался. Проклятые передние лапы у скотины оканчивались когтями, и я едва не лишился обоих глаз. Но и без этого, царапины на лице у меня должны теперь выглядеть очень плохо. Вот, паскуда!
Одно хорошо: твари не удавалось прокусить глубоко погруженный ей в пасть локоть, благо, в её глотке ещё булькали обрывки сумки. Ударить как следует я не мог, хотя молотил вовсю.
Спасла отвертка, подвернувшаяся под руку. Воткнуть её нужно было строго в алые буркалы на месте глаз, иначе эффекта бы не было. Сложная задача, поскольку пациент не был зафиксирован достаточно надежно. Но делать было нечего, и с какой-то попытки я преуспел. Теперь вдавить локтем. Я сказал, вдавить, как следует! Раздавшийся хруст сообщил мне об успехе, и мгновением спустя, тварюга обмякла.
Я вытащил немного пожеванный локоть из пасти, и вздрогнул от необычного ощущения. Укол под сердцем, прилив крови к голове. Шум в ушах, как от морского прибоя. Меня затрясло, как в лихорадке. Откуда-то изнутри поднимался жар.
— Ноосфера подключена, Виктор.
Это сообщила мне, нежданно-негаданно, нагрянувшая шиза — как по мозгам шарахнула. Буквально в сознании отпечатались, буквы чертовы! Это ж… как посреди ночи прожектором в лицо посветить, блин.
— Я знаю, что я Виктор. С утра им был, сволочь. Накопай что погорячее, как будто не психолога шиза?! — сообщил я галлюцинации, катаясь по грязной земле от пульсирующей в голове боли. Тот факт, что где-то поблизости бродят товарки уже прибитой тварюшки, как-то проходил мимо сознания.
— Виктор Сергеевич Кравцов, 2000 г.р. — уточнила шиза, — Максимальная скорость энтропийной гончей — до 90 км/час. Думаю, это полезная информация в твоём положении.
— Ты справочным бюро подрабатываешь, что ли, шиза? — прохрипел я, — Почему мне так хреново?
— Впитана летальная доза энергии энтропии, организм перестраивается. Процесс перестройки требует маны.
— Боже, за что мне такие глюки? — прохрипел я, — Алкоголь не употреблял! Фенобарбитал, разве что? Бабуля корвалол накапала, пришлось бахнуть. Но от него же нет прихода? Или есть?
— Обнаружено следовое количество маны в энергетической оболочке планеты. Необходимая энергия вырабатывается процессом аутоманофагии.
— Чего? — уточнил я. "Ноосфера" услужливо ответила.
— Аутоманофагия — уничтожение клеток тела для выработки маны. Перестройка будет завершена через 43:12…11…10.
Я резко пришел в себя. Нет, шиза или как её, ноосфера продолжала отсчитывать время до конца perestroyki. Процесс, как говаривал величайший немец (он же — литовец) тысячелетия, генсек Горбачев, "пошел", но до конца ещё следовало как-то дожить. Жизненно.
Меня крутило и ломало, но какой-то частью сознания я чётко понимал: останусь валяться здесь, и мне кранты. Черные твари должны уже были расправиться с беглецами. Кто-то из них может пойти, проведать товарку. И тогда, в новых рыночных условиях, меня порешают.
Кое-как взобравшись на ноги, я поковылял к единственному подходящему дереву: кривому, косому, как хрен у бабули на огороде. Если бы в мире деревьев была кунсткамера, ему там было самое место. Столько кривых, толстых веток — вскарабкаться на него мог даже инвалид-колясочник. Прямо как, под меня подбирали.
Умостив задницу между двух веток, я бросил взгляд вниз. Чертовски высоко, но тем лучше для меня. Если у шавок получится сюда забраться, удачный пинок может заставить их резко умерить а