— Классный у тебя свитер, — заметила она, продолжая выщипывать катышки, — Дедушкин?
— Типа того, — сказал я, — Теплый, да и как игрушка-антистресс, похоже, заходит?
— Как пленка с пупырками, — согласилась Шура, — Очень любила их в детстве лопать. Жаль только, что они быстро заканчивались.
Некоторое время девушка упорно трудилась, едва не высунув от усердия язык. Я чувствовал своим обостренным обонянием, запах сладковатого женского пота. Запах напряжения и волнения. Как будто, в противовес собственным словам, девушка лишь ещё больше вышла из равновесия.
— Уф, — заметила Шура, наконец, — На спине у тебя больше катышек нет.
— Отлично, — лениво промычал я.
— Не разворачивайся, — почему-то решила она предупредить, — Я только сзади катышки выщипывать могу. Спереди я тебя, пипец как боюсь, если честно.
— С чего бы это? — удивился я, собравшись было, повернуться, но передумал.
— Ну… — начала Шура неуверенно, — Я нехорошо поступила с самого начала, на самом деле. Ты на меня до сих пор, по любому, злишься, Витя. Смотрю и боюсь, как бы ты мне это однажды не припомнил. Прихлопнешь меня ещё, нечаянно. Как в анекдоте.
— Каком ещё, анекдоте? — удивился я.
— Про бабку, и дедку, — буркнула девушка, — Когда дед сидел-сидел, а потом, как огрел бабку ложкой по лбу! Бабка ему: "Ты чё творишь, старый?". А он ей: "Да вспомнил, что я тебя не девкой взял".
На этих словах я сел там, где был, и одарил белокурую девицу полным сомнения взглядом. Что это было, намек?
— Я ни на что не намекаю! Честно! — отчаянно воскликнула Шура, словно о чём-то догадавшись, — Анекдот просто к слову пришелся.
— Так я тебя ещё не брал, — тем не менее, возразил я, — К тому же, нечаянно тебя ещё, поди прибей.
— А, э-э-э… "чаянно"?
— Могу. Но я тебя предупрежу, когда ты будешь к этому подбираться, — безмятежно заметил я, — Так что, выдохни.
— Понятно, — тяжело вздохнула девушка, — Только, почему-то, нифига не успокаивает. Кстати, я никогда не рассказывала, что было после того, как ты меня через забор перекинул?
— Что?
— В общем, — помедлив, сказала Шура, — Я там на некоторое время затаилась, прислушиваясь к тому, как ты гончих рвешь. И, похоже, я именно тогда свой первый заряд энтропии и словила. Сама-то я, как ты понимаешь, тогда даже мышонка бы в одиночку не прибила. Чтобы ты знал, девять из десяти ребят стали магами только потому, что имели при себе огнестрел. Вот так, вот.
— Ты получила телекинез именно тогда?
— Ну, да. Потом у меня был, пипец какой день, честно говоря. За забором была лесополоса, и там гончих шуровало столько, что до сих пор мне в кошмарах снится. С помощью телекинеза забралась на самое высокое дерево, как белка, и оттуда гончих как-то выщелкивала.
— Ловко, — признал я, — У тебя был хороший старт. И ты быстро нашлась, что делать.
— Ну, не знаю, — заметила Шура, — Это сейчас кажется, что да, а вот тогда… Короче, попытки со стотысячной, я таки прикончила свою первую гончую, веткой в глаз, а дальше пошло по накатанной. Вкачалась немного… Побродила по лесополосе, заблудившись в трех соснах, буквально. Из луж пила, на второй день. Где-то на третий, влезла в опасную зону, и раз пять, чуть не сдохла на аномалиях. Тогда меня ребята, и подобрали. В некотором роде, ты меня дважды с-спас: когда подсадил на забор, и когда гончую убил, — девушка чуть запнулась.
— Понятно, — помедлив, ответил я, — Мой первый день тоже прошел на дереве, хотя и попроще, чем у тебя.
— Лучше бы я тебя вниз не скидывала, — напряженно произнесла Шура, промокнув ладошкой глаза. Поерзав на диване, она оказалась ко мне чуть ближе, и искательно заглянула мне в глаза.
— Ну, чего ещё? — буркнул я, — Всё в порядке.
— Да так, — всплеснула руками девушка, отворачиваясь, — Ладно, всё.
— Послушай, мы всё это уже проехали, — спокойно заметил я, — Я уже не в обиде. Я тебя, в некотором роде, один раз уже наказал, вроде. Не помнишь? В самом начале?
— Нет, не помню, — недовольно бросила Шура, — Шлепнул меня разок, чтобы, ни дай Боже, синяк не поставить. Ушел, короче, злой как собака. Да и я потом нахамила. Помнишь, что я тогда тебе сказала — что действительно убить тебя хотела? Вот сижу, и трясусь теперь, как мышь под веником. Вдруг злишься ещё?
— Я не понял, Саша, — я рассмеялся, — Тебя не устраивает мягкость наказания?! Тебе надо было, черт подери, пожестче, что ли?
— Мне надо, чтобы ты на меня перестал злиться! — воскликнула Шура, — Ну же, блин! Хватит на меня смотреть так, словно у меня камень за пазухой, и я подгадываю момент в спину ударить. Не по себе уже!
— Повторяю для непонятливых: всё в порядке, забудь. Идем дальше, — устало вздохнул я.
— Ладно, — недовольно поджала губы девушка, — Тогда давай так: назови свои условия. Что мне нужно сделать, чтобы ты перестал дуться? Мне нужно спасти тебе жизнь, ежедневно готовить яичницу по утрам, или быть может, таскать за тобой рюкзак, как в школе? Признаю: я была ОЧЕНЬ не права. Ну?
— Я тебе как-то упоминал, — пошутил я, отстраняясь в сторону.
— А, ты про это, — Шура процитировала, закатив глаза: "Могу за тобой даже, присматривать. Но с тебя минет: два-три раза в неделю, как в настроении будешь. Без отношений". Оно, да?
— Хм, — со сомнением взглянул я на девушку, — Раньше ты от одного намека, как наскипидаренная носилась. Вообще теперь, не задевает, что ли?
— До сих пор так бесит, что аж пятки трясутся, — призналась Шура, — Прикол в том, что это выглядит… ну, исполнимым технически. Оттого и бесит. Если бы ты потребовал вдобавок ещё, Луну с неба, я бы посмеялась и забыла. Но тут всё это так упаковано, типа, в пределах разумного, вот и кажется, будто тебе это всерьез предложили.
— Почему, будто? — расхохотался я, откидываясь на диване, — Ох, чёрт. Шура, уймись, а?
— По тебе не понять, всерьез ты, или нет, — задумалась Шура, — Но ты осознал уже, что я раскаиваюсь, получила своё кармическое воздаяние, и так далее, да? Я тут не зря распинаюсь?
— Как ты это поняла, по смеху? — ухмыльнулся я, — Надежный признак, ничего не скажешь.
— Чем ещё тебя умилостивить? — деловито спросила Шура, — Мы друзья уже, или ты ещё дуешься?
— Послушай, Саша, — прервал я её, — Достаточно уже этих разговоров. Я, конечно, ещё нескоро забуду, как ты меня скинула гончим в пасти, а потом уронила с пятого этажа… призналась, что действительно планировала меня убить, что там ещё было? Смысл ворошить прошлое? Расслабься.
— Короче, ясно. Понятно, — мрачно подытожила девушка, — Что мне сделать? Давай, в ноги бахнусь? Мне не впадлу, честно.
И действительно, девица шустро переместилась на пол, встав на колени. Уперев руки в боки, Шура бросила на меня пристальный взгляд.
— Расскажешь кому, убью, — предупредила она, — Понял? Это междусобойчик, как Айгуль про нас думает!
Я машинально кивнул.
— Но прикол с минетом, действительно удался тебе на славу, — хихикнула Шура, — Всё всерьез у него, ага, как же. Два-три раза в неделю, двенадцать раз в месяц, сто пятьдесят раз в год — каждый год! Сколько со временем набегает, а? Как выгодно быть обиженным, оказывается. Небось, сам бы попросил тебя с забора ради такого скинуть? Пару раз. Можно сразу, в горгулий.
— Ты видишь очередь из желающих принять условия? — усмехнулся я.
— Лично мне невыгодно, — недовольно покачала головой Шура, — Вот ты, например, за мной и так присматриваешь, Витя. Я же вижу. Бесплатно, причём. Ты такой лапочка…
— Хорошо, что напомнила, — проворчал я, — Надо будет как-нибудь тебе рюкзак дать поносить, что ли? С драной овцы, как говорится…
— "Без отношений", — пожевала на языке словосочетание Шура, словно её собиралось стошнить, — Не знаю, как это сочетается со словом "присматривать". Кажется, взаимно аннигилирует. В сухом остатке, получается: сто пятьдесят раз в год, каждый год — просто за то, чтобы сказать: "ладно, Шура, звиняю". Ты там от жадности не припух, часом?
— Ты что, торгуешься? — расхохотался я, — Хочешь получше условия?
— А что ты можешь предложить? — прищурилась девушка, встретившись со мной взглядом.
— Тебя не устраивают неограниченные сроки, и что за год миллионы набегают? — попробовал я догадаться, — Хочешь разовую сделку?
— Охренел!? — воскликнула она, приподнимаясь с места.
— Да, хм, ты права. Один раз с тебя, что-то маловато выходит. Тысяча… да погоди же ты, блин! Торг уместен!
— Кхе-кхе, — поперхнулась она со смеху, едва не рухнув на диван, — Да ты же, сдурел! Так состариться можно раньше, чем это, кхм, кончится.
— Просто надо вовремя вносить взносы, и знать пределы своих возможностей, — возразил я, — Ну, сто раз, тогда. Раз уж, все так и норовят соскочить с… крючка, да. Что за безответственное отношение?
— В смысле!? — возмутилась Шура, — Тебя вообще, ни капли не смущает, что тебе самому ничего делать не надо будет, в то время как все вокруг упахиваются, лишь бы ублажить бедного обиженку?
— Упахиваются? — буркнул я, — Ты бы ещё добавила, упахиваются, как не в себя. И что значит, самому ничего не надо делать? Некоторым образом, я буду в это время сильно занят.
— Хм, — недоверчиво протянула Шура, — Это что, все твои аргументы?
— Десять, — медленно произнес я, разглядывая собеседницу.
Мы продолжали фехтовать взглядами, дружелюбно улыбаясь, но теперь к веселью прибавился ещё один аспект — Шура смутилась.
Было моё предложение шуткой или нет, но в глазах девушки невольно отражалось, насколько она считает тот или иной вариант приемлемым. Тысяча раз — совершенно невозможно. Сто раз — лучше, но тоже не пойдет. После десяти в её голове задвигались шестеренки, причём заметно. Было страшно представить, что будет, предложи я пару-тройку раз всерьез. Наверное, Шура и сама не хотела этого знать.
В смущенном взгляде девушки настолько явно отражалось, что она, в принципе, готова рассматривать это, как "разменный козырь", что было просто невозможно не заметить. И было просто невозможно скрыть от самой Шуры, что я это тоже понял.