Наконец, его проняло: вздрогнув, он впервые за долгое время не предпринял новой попытки войти со мной в клинч. Поймав момент, я без всякого размышления занес топор, и обрушил рубящий удар ему в ключицу. После такого, он больше сопротивляться не мог. Сбив белобрысого пинком на землю, я упер ногу ему в плечо, и вытащил из раны топор. Очередной молодецкий замах, и всё.
— Ух, черт, — выдохнул я, безжизненно падая на залитый чужой кровью и грязью пол. За весь бой, никому не удалось пролить и капли моей крови, но я чувствовал, что был на грани. Меня чуть не отправили на тот свет по старой традиции, "без кровопролития", банально задушив. Спасла лишь удача. Мда уж.
— Раз, два, три… пять, — подсчитал я количество трупов, оставшихся в переулке. Жеваный погиб первым, за ним был длинный. Первый встречающий погиб либо от выстрела травматом в голову, либо уже после. Второй встречающий маялся ногой, и защититься тоже не сумел. С белобрысым… понятно. Моих рук дело.
Пять жизней — подумал я. Достойная ли цена за корзинку молочки? — задал я себе вопрос, и всерьез задумался. Если бы у меня был выбор: отдать рюкзак с добычей и спокойно уйти, или убить за него всех пятерых, что бы я выбрал? Интересный вопрос… и кажется, я знаю ответ.
Мне он и самому не сильно нравился, но он был: "да". Да, конечно, я бы убил.
Вопрос же не в цене чужой жизни, на самом деле. Как будто, если бы там была не полная корзинка, а её половина, я бы поступил по-другому. Вопрос в том, готов ли я биться насмерть, чтобы прожить ещё один день? Я чувствую, что готов. Мне самому не нравится, как быстро отмирает старая мораль, но… что поделать? Надо как-то жить дальше.
— Мне же не могло просто так повезти, чтобы я тебя сразу нашел, да!? — буркнул я, потрясая топориком, — Что, молчишь, сволочь?! Молчишь!
Когда я с первой попытки нашел топор в ЛАЗе-патриоте, я сразу подозревал, что это неспроста. Богиня счастливого случая просто обязана была мне это как-то скомпенсировать, подкинув проблем. И, если бы я встрял в ещё одну передрягу на пути домой, я бы точно поверил в то, что топор приносит мне неудачу.
Я кажется, стал жутко суеверным, и топор это понял. Будто специально, чтобы усыпить мне бдительность, он убрал с пути все преграды. Последние триста метров до дома я прошел, как в старые времена, в киоск за хлебушком. Подпрыгивающая в рюкзаке молочка грела мне душу, даже не подозревая, что я лелеял насчет неё коварные планы. Разрушить их она могла, лишь внезапно испортившись прямо у меня в руках.
Последняя мысль заставила меня вздрогнуть, спешно вываливая добычу на кухонный стол. Я бросился проверять упаковки на срок годности, вскрыл один из пакетов варенца, и отпил. Буквально два жадных глотка, и портиться ему стало уже поздно. Ох чувствую, мне от такого количества скоропортящихся продуктов скоро станет плохо. Нора, у метаморфов несварение желудка случается, нет?
— Эффективность процесса аутоманофагии можно значительно увеличить, ускорив обмен веществ, — влезла с советом Нора, — В человеческом организме уже предусмотрен соответствующий механизм, который поддается контролируемому разгону без лишних затрат энергии. Побочные эффекты: потеря веса, приступы нервного переедания, гиперактивность, старение, смерть. Рекомендую включить механизм на полную мощность.
— Первое и два последних меня очень настораживают, — признался я, откладывая второй пакет с варенцом. Ох, чую, пропадут продукты. Так себя, наверное, средневековый крестьянин чувствовал. Раз в год пустить на мясо быка, чтобы нажраться до пищевого расстройства и рвоты, а потом весь год ощущать прилипший к хребту живот? Похоже, мой случай.
— Чтобы не терять вес, нужно будет много и часто питаться калорийной пищей, — посоветовала Нора, — Потребуется дополнительно модифицировать органы пищеварения, чтобы с этим справиться. Тем более, что организму нужно откуда-то получать минералы на замену гидроксиапатиту в костях.
— Жрать камни? — уточнил я, зачем-то распихивая продукты по холодильнику, как будто тот мог чем-то помочь.
— В том числе, — согласилась Нора, — Однако человеческое тело не имеет для этого необходимых приспособлений. Необходимо приспособить биологический механизм для поглощения, обработки, и синтеза минералов, а также выброса отходов переработки в окружающую среду.
— Звучит уж больно монументально, — заподозрил я неладное, — Как завод размером во весь дом. Вряд ли я смогу походить на человека, если попробую отчебучить такой фокус. Нет ли магического способа? Чтобы крэкс-пэкс, и вуаля — я в домике?
— Алхимическое преобразование, — предложила Нора, — Доступные мне сведения включают такие возможности, как превращение клеток тела в агрессивную, самокопирующую среду, сродни вирусу. Это — управляемый процесс, который позволит поглощать и ассимилировать любую биологическую массу практически, мгновенно. Скелет взрослого человека весит в среднем, 10 килограмм. Количество людей, которых нужно поглотить, зависит от требований к костяному каркасу.
— Ты меня сейчас пугаешь, Нора, — на несколько секунд я потерял дар речи, — Я ещё ни разу не думал, что метаморф может быть не просто забавной зверушкой, а биологическим оружием. Чем с ним бороться — ядерными фугасами!?
— Данное алхимическое преобразование требует расход маны принципиально иных порядков, чем может дать аутоманофагия, — возразила Нора, — Однако принципиальная схема преобразования лежит на поверхности и готова к применению. Нужно только найти достаточно энергии, и поднять уровень энергетики морфокинеза. На данном этапе, придание телу таких магических свойств на клеточном уровне, не представляется возможным.
— Что же, — подытожил я, со вздохом подходя к окну. Почему-то, мир за стенами квартиры показался хрупким, как стеклянная ваза, причём я впервые смог вообразить, как я сам могу ему угрожать, — Я думаю, что многое упирается в эту "энергетику морфокинеза", которую почему-то не может поднять энтропия.
— Я фиксирую усиление морфокинетического воздействия, которое твое сознание оказывает на тело, — заметила Нора, — С начала и по текущий момент, эффективность морфокинеза увеличилась на 2,04 %.
— Значит, я развиваюсь и в этом направлении, — сделал я вывод, — Пока что, я не вижу иного пути совершенствования, кроме как, постоянной практики. Мне нужно развиваться, а для этого нужна мана. Как мне её поглощать или вырабатывать в большом количестве? Эта твоя, аутоманофагия, уже в печенках сидит. Есть ли более продвинутый метод?!
— Необходимо накопление материала для анализа, — произнесла Нора, — Рекомендую запустить рекомбинацию генов для выявления и закрепления полезных мутаций.
— Каким это образом? — переспросил я.
— Способ первый: найти источник сильной радиации для стимулирования генетической изменчивости, — посоветовала Нора.
— Ты сейчас серьезно? — поразился я, — Мутации, всякие там, черепашки-ниндзя… это же сказки для детей, Нора. От радиации, только сдохнуть можно запросто. Полезных признаков ещё никто не приобрел, насколько мне известно.
— На то были другие причины, — возразила Нора, — Излучение радиации запускает процесс ионизации — в клетках возникают атомы, в которых не хватает электрона. Они отбирают недостающую частицу у соседних, тем самым запуская цепную реакцию. Это нарушает целостность молекул ДНК, ведет к развитию атипичных клеток, и может запустить их неконтролируемое деление, то есть, рак.
— О чем и речь, — кивнул я, — К чему ты ведешь?
— Морфокинез позволяет отбраковывать бесполезные и вредные мутации, — тон Норы показался мне торжествующим, — Атипичные клетки и случайная рекомбинация генов — перспективный источник полезных признаков и шаблонов морфокинеза. Пусть даже, они не будут внедрены немедленно. Иногда полезно просто держать какое-то биологическое решение в рукаве, чтобы использовать, когда нужно.
— Радиация — друг метаморфа? — подытожил я, поежившись, — Кажется, я понял суть методы. Рабочая, пусть и небезопасная схема. Но ты сказала, что это первый способ. Какой второй?
— Найти источник сильного энтропийного излучения! — теперь я уже был точно уверен: Нора надо мной издевается, — Излучение энтропии может оказывать на тело схожее с радиацией воздействие. На данный момент, накоплено недостаточно энтропии, чтобы развился схожий эффект. Думаю, у нас все ещё впереди.
— Ну, это кабздец! — откровенно выразился я, — Я правильно понял, что все люди, как люди — кушают себе, энтропию и вкачивают с её помощью атрибуты, а я её, наоборот, накапливаю!? И рано или поздно, она начнет фонить, как ядерный реактор на шее?
— Ты её не накапливаешь, а отталкиваешь, — поправила меня Нора, — Легкое негативное воздействие энтропии преодолевается организмом без видимых затруднений.
— Нора, б…дь! — выругался я, подходя к окну.
Внезапно мне удалось понять общий расклад, со всеми этими способностями и энтропией вокруг.
— Нора, — я нервно хохотнул, — Кажется, я всё понял. Нора, что ты видишь за окном, скажи?
— Соседний дом и двор, детскую площадку, — послушно перечислила Ноосфера, — Под детским аттракционом типа "паучок" лежат останки человека; в двух метрах от него — останки гончей. Больше объектов интереса не обнаружено.
— Так вот, Нора, — начал я, — Весь мир вокруг нас, это забагованное "РПГ" и мы в нем, ЭН-ПИ-СИ. Хрен знает откуда, возникают эти гончие, являющиеся носителями неведомой энтропии. Что она такое есть, я в душе не ведаю, но убившие гончих типчики качаются, как на дрожжах. Если не дураки, то они уже поняли, что к чему, и вышли на охоту. Скоро они будут сплевывать пули изо рта и гнуть железные ломы задницей, или начнут творить какую-нибудь, и вовсе сверхъестественную херню.
— Некоторые модификации имеют огромную летальность, особенно если против них не заготовлено контрмер,