Проходил шок от мировой войны, ситуация стремительно менялась. Правящие элиты «цивилизованных» стран были крайне обеспокоены прецедентом столь успешной революции, тем, что революционеров, которых они считали чуть ли не своими ручными собачками, не удалось проконтролировать, и теперь те пытаются экспортировать всеобщее равенство в страны своих бывших спонсоров.
А Советы, на данный момент, представляли из себя сшитую наживую «химеру» из старых и новых укладов, обострившихся противоречий национальных элит, новых веяний и временных, спорных и компромиссных решений. Кто-то строил новую страну, кто-то обогащался, кто-то отрывался в малинах, кто-то сводил концы с концами… В общем, местный строй был куда ближе к анархии, чем к «Диктатуре пролетариата»…
Самыми же яркими отличием от известной мне истории были: местный НЭП (тут он гораздо монументальнее, и пока не выглядел временной мерой) и моя «малая Родина». Новый Гирканск — третий по величине город в Союзе (а в Империи какое-то время вторым был), промышленный центр и важный логистический узел, удаленный от западных границ. Сюда стекаются нефть с Кавказа, полезные ископаемые с Урала, степные дары и многое-многое другое. Тут даже активная торговля с Персией (которая до сих пор существует, или снова — не вдавался в такие подробности), и не только с Персией.
У нас, кстати, есть свой «Чайна-таун» (или, по-местному, «Китай-город» — имеет прямое отношение к китайцам). Последствие очень древних торговых соглашений и «северной ветки» Великого шелкового пути, география которого в этом мире явно отличалась от мне известной. В общем, город у нас весьма примечательный…
Ещё одно важное различие в политике местного правительства я обнаружил на второй неделе своих исследований. Советы здесь проводили гораздо более масштабную идеологическую политику, направленную на все слои общества.
Ведь как было в прошлом моего мира? НЭПманы, старые спецы и прочие пережитки прошлого в пропагандистской работе просто не учитывались… Большевикам на них плевать было! Эти неблагонадежные заранее записывались во «временные попутчики», на которых негоже время тратить.
В этом же мире часть кланов и прочих «дореволюционных кадров» (и примазавшихся к ним предпринимателей) относительно мирно переехали в новое общество, став одним из столпов его стабильности и безопасности.
Да, у здешнего государства рабочих и крестьян кадровый вопрос был не таким безнадежным, как в прошлом мире. Но беда в том, что из-за гражданской войны и магических боёв, большинство населенных пунктов Союза численностью более десяти тысяч вступили в новую жизнь с капитально разрушенной инфраструктурой… И специалистов для восстановления требовалась целая армия.
Но вернемся к «старым» кадрам. По итогу, местные коммунисты почесали репу, да и раскинули свои пропагандистские сети поширше. Гонения на империалистов, монархистов, капиталистов и прочую контру, конечно, никуда не делись. Просто теперь те же НЭПманы у нас делятся на народных предпринимателей и жирующих НЭПманчиков, сосущих кровь из трудового народа. Кланы и иже с ними, кто советскую власть поддержали, у нас тут сплошь ведут свои генеалогические древа от крестьян да работников Петровских мануфактур, что весь прошлый век подпольно, но активно боролись с «проклятым Царизмом». Так что они практически пролетарии, выходцы из рабочего класса… По крайней мере, именно такую позицию советские газеты толкали в массы, четко разделяя бывшую элиту разрушенной империи на небольшие группы тех, кто «боролся за народ» и кровопийц, «вытягивавших жилы из народа». И хотя в рамках местных реалий из борцов за народное благо в сатрапов и угнетателей переквалифицироваться — дело пары недель, но и то, что не всех под одну гребенку — уже хорошо.
И да, такая политика имеет свои плоды. Как в формировании у народа образа своих аристократов и предпринимателей, так и в рамках пропагандистского воздействия на молодое поколение всех этих «непролетариев»… Вон, за примером далеко ходить, как оказалось, и не нужно — подтверждение вокруг меня бегает, занимается пополнением местных книжных фондов и организацией кружков и ликбезов.
Это я о Виктории, если что. Когда в следующее воскресенье вечером я провожал девушку из библиотеки, та с легким волнением призналась мне, что является дочерью Эммануила Григорьевича Токарева, известного миллионщика, мецената, владельца нескольких заводов и прочих прибыльных предприятий. При этом сама Вика была самой что ни на есть пламенной комсомолкой, готовой помогать всем и вся. Ну и, конечно, она так же была отличницей, спортсменкой и активисткой, и в придачу — перспективной магиней! В общем, папаня неплохо подсобил дочке, так что у той только в параметре магии, похоже, очков больше, чем у меня во всех трех параметрах вместе взятых. Прибавьте к этому прекрасное образование в остальных сферах… Так что, хоть вопрос этот девушка старательно обходила, получалось, что «для безопасности» это ей нужно меня провожать да с возможной шпаной уличной разбираться, а не наоборот… Мда… Даже не знаю, что сказать… другой мир — другие реалии…
В очередное воскресенье я вновь провожал Вику до её дома. Ничто, так скажем, не предвещало… Красивый закат, прелестная девушка, увлекательные разговоры о здешних магических «гиперболоидах»… И вдруг из ближайшего переулка выруливают трое малолеток. Не выходят, а прямо выплывают. Один поигрывает ножиком и цыкает зубом, второй молчит, а третий — сама галантность.
— Фраерок, а ты в курсе, что гулять здесь по темну опасТно? — и, не дожидаясь ответа, — но ты не бойся! У нас всё схвачено! За небольшое материальное вспомоществование в фонд помощи нашей улицы, мы готовы обеспечить вашу безопасность на протяжении всего пути по опасТному маршруту. Ты же не хочешь, чтоб с твоей мадамой что-то нетакое приключилося?
Я даже мысленно присвистнул, а потом горестно вздохнул. Такую хорошую, явно отрепетированную речь под конец отсебятиной запорол…
Вот только как-то ответить или перейти к действиям по нейтрализации сих субъектов мне было не судьба. Едва я сместился, чтоб иметь возможность первым вывести из строя «Цыкающего» (бить планировал, не сдерживаясь — в этом мире и гопники магическими быть могут) и открыл рот для ответа, как в малолетних рэкетиров ударила цепная молния.
Миг — и вся троица корчится в судорогах на земле, а радостная Виктория лезет ко мне обниматься и что-то восторженно тараторит.
Переварив столь быструю смену диспозиции, стараюсь вникнуть в ситуацию. Оказалось, что напасть ребята решились из-за меня. Выгляжу я обычным рабочим пареньком, который вряд ли поднялся выше уровня двенадцатого…
— Вот они и подумали, что если ты меня провожаешь, то и я не должна быть слишком сильной… А ведь обычно никто из местной шпаны на меня и глаза не поднимет!
— Почему? — удивляюсь я, а от ответа выпадаю в осадок.
Оказалось, что ни один здравомыслящий гоп-стопщик ни за какие коврижки в здравом уме не нападет на одинокую молодую деву на ночной улице, даже если она будет голой и с мешком золота. Особенно если она будет голой и с мешком золота! Ведь такая особа в тёмном переулке — это крайне подозрительно! А от подозрительных людей в магическом мире стоит держаться как можно дальше, особенно если ты честный разбойник… А вот парочка молодых людей во главе с непримечательным на вид пареньком — это понятно и перспективно на тему пошмонать карманы. Много, конечно, на таких не заработаешь, но и чего убойного в голову не получишь.
— Но в этот раз схема не сработала, — вынужден был признать я, осознав, что был использован как «наживка на приключения».
— Ага, — мы уже отошли от той злополучной улочки, а Вика всё ещё довольно улыбалась, — как сытая кошка. А главное, я уже лет пять знаю хорошие заклинания для самообороны, а опробовать их в деле всё никак не представлялось случая…
Мда… Теперь её энтузиазм в вопросе её сопровождения по вечерним и ночным улочкам города заиграл новым красками… Но решаю не педалировать этот вопрос ради сохранения остатков мужской гордости, а сосредоточиться на приятной прогулке. В конце концов, то, что я с ней в безопасности — не так уж и плохо. Наверное…
А с батюшкой своим она не живет, как оказалось, из-за «расхождения во взглядах по ряду политических и экономических вопросов». Виктория считает, что всю роскошь нужно взять, и прям сейчас пустить на благие дела, да и процент прибылей на различные социальные проекты не мешало бы увеличить. А отец («этот ретроград!») считал, что от статусных вещей отказываться пока рановато («они для дел полезны»), да и вообще, помогать народу, безусловно, нужно, но при этом разбазаривать нажитое тяжелым трудом не обязательно. Ну, это я так для себя понял суть их противоречий…
— А ведь у нас пятиэтажный особняк в центре! На двоих! Зачем нам столько? Можно ведь пару этажей подо что-то полезное выделить! Общественную организацию какую приютить! Многие же сейчас по углам жмутся, а порой и вообще на улице собираются! Но нет! Невместно, видите ли! «Мой дом — моя крепость, и нечего в нём посторонним рыскать»! — девушка ворчливо передразнила своего отца.
Причем, по-настоящему серьёзным конфликт в семье Токаревых не был. Отец, напротив, всячески поощрял участие дочери в общественной жизни, и, как я подозреваю, вовсю пользовался, где нужно, «комсомольским образом» своей дочурки. А сама Вика не спешила выносить ценности из дома, чтоб делить их поровну, а просто считала, что «статусные излишки» и лишняя роскошь — есть пережитки прошлого, и их можно использовать гораздо рациональнее. Но в остальном она отца защищала и даже хвалила…
— Так-то он у меня замечательный! Условия для рабочих у нас даже лучше, чем на государственных заводах. А с образованием — гораздо лучше! У нас не просто читальные уголки, а полноценные вечерние школы! Собственно, меня и к вам направили оттого, что опыт подобной работы я уже имела! — гордо вздёрнув носик, закончила Вика…
А я слушал всё, что она рассказывала, хвалил в нужных местах, да на ус мотал. При этом временами еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. Например, девушка со смесью одобрения и негодования (не спрашивайте, как это возможно) поведала, как её отец, НЭПман-миллионщик, заказал для гостиной лепнину под потолок в «революционных мотивах»: Ленин на броневике, серпы с молотами, красные знамена… Кстати, вынужден признать, что в семейных историях, услышанных от Виктории, чаще я поддерживал именно отца семейства, а не девушку восторженно-революционных взглядов, которой чуть за двадцать перевалило.