— Так, а теперь расскажи, в кого же я превратился?
— О! У нас с тобой получился неожиданный шедевр! — Алукард был явно горд собой и рад, что речь снова зашла о его «профессиональной сфере деятельности». — Превращение при слиянии сильно зависит от желаний и мыслей человека, того образа, который он считает более совершенным, чем он сам.
— То есть, я превращаюсь в того, кем хочу быть?
— Если грубо, то да, — кивнул Алукард, — Ты превращаешься в того, кого считаешь самым сильным, самым живучим, самым совершенным, самым…
— И кто этот «самый-самый»? — поторопил я лупоглазого оратора, на что тот лишь усмехнулся…
— У нас всё очень интересно получилось. Ты даже в бессознательном состоянии не мог выбрать, чего именно хочешь! Буквально желал всего и сразу: уникальные способности практически всех известных тебе живых организмов, всякие мистические и фантастические свойства, наподобие Х-генов, очень хотел себе «Супермозг», но при этом желал сильное совершенное тело, хотел не гореть в огне, дышать под водой и быть способным жить в космосе, хотел телепатию, телепортацию, телекинез, идеальную память, и чтоб потеря головы тебя не убила… — Алукард всё перечислял и перечислял. В его голосе проскальзывали то возмущение, то восхищение, то негодование, а порой он срывался на истерическое хихиканье. — И каждая твоя мысль запускала всё новые и новые микромутации…
— А что в итоге? — снова подгоняю увлёкшегося собеседника…
— В итоге? А в итоге ты сам пришел к выводу, что идеального существа не существует. Ведь всё зависит от условий, в которых мы будем находиться… — фамильяр важно воздел к небу одно из щупалец. — Поэтому ты пришел к концепции идеальной адаптации, и идея стала ключевой в нашем слиянии и твоем превращении. Так что поздравляю! Если я правильно понял термин и то, что из тебя вышло, ты у нас Первый в своем роде метаморф. Существо, способное приспособиться к любым условиям, — тут Алукард немного смущенно потыкал щупальцами друг об друга. — Ну, это в теории. Тебе всё равно придется тренироваться и расти в рангах. А то сейчас твой организм просто не в состоянии реализовать что-то сложнее изменения формы физического тела. Просто не хватает ресурсов…
Закончив, фамильяр развел щупальца в сторону…
Тут желудок снова дал о себе знать, уже не рыком, а утробным ревом.
Точно! А у меня… У меня же с собой еда была! Где, где мой узелок с едой? Так и остался валяться на обочине! Ткань мокрая, узел плохо развязывается. Вмиг подбегаю, разрываю ткань в клочья. Черт! Разбил. Не везет мне с молоком! А молочным бутылкам со мной! Едва не рыча от вожделения, я впился зубами в липкую от молока шаньгу. Жевал, почти не чувствуя вкуса. Сам не заметил, как доел последний кусок, но голод не исчез, а лишь притих слегка.
— Так, — я обтер рукавом губы, — что это сейчас было?
— Это Голод, — вздохнул Алукард, — Ты статус посмотри…
Сосредотачиваюсь на системном окне.
Василий Степанович Николаев.
11 уровень (2 ранг)
Тело — 33 (62)*
Разум — 39
Магия — 8
Фамильяр: Алукард.
Дар Магии: «Отец чудовищ» — создание биологических форм жизни.
Раса: Метаморф — магически измененный подвид человека с пластичной структурой организма.
Титул: Первый метаморф — вы первый представитель вида. (Так как вы и ваш вид не совершили ещё ничего значимого, Система не добавляет за данный титул никаких новых свойств)
Навыки: Трансформация/Метаморфизм (возможна настройка шаблонов).
Эффекты: Проклятье голода (IV ранг)
* 33 — актуальное значение, (62) — потенциальное значение, которого можно достичь при максимальной трансформации организма.
— А-а-а-э-э? Давай сразу о проклятье… — сглотнул я.
— Не волнуйся, — засуетился перед глазами фамильяр, — это не такое проклятье, о котором ты подумал. Его никто не насылал, это просто особенность организма. Ты же понимаешь, ничто не берется из ниоткуда? А мы серьёзно перестроили тебя на физическом и энергетическом уровне. Ты будто сразу по параметрам уровней десять взял, при этом оставшись на своём одиннадцатом. Вот и образовался некоторый дисбаланс, и для достижения наилучшего результата пришлось чем-то пожертвовать.
На этой фразе я машинально потянулся к паховой области…
— Не-не! — замахал своими отростками этот колобок-эскулап. — Не переживай! Там всё в полном порядке. Даже лучше, чем было, — тут он приблизился к самому лицу и доверительно добавил, — Мне претензий от первого моего компаньона хватило! Так что я прекрасно знаю, что для мужского душевного спокойствия в репродуктивной системе лучше оставить всё как есть, разве что чуть-чуть лучше сделать. Хотя-я-я-я. Есть у меня одна занятная идейка… Всё, всё закрыли тему, — поднял щупальца вверх этот оптимизатор, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд.
— Кхм, так вот. Вернемся к голоду. Пожертвовать пришлось не органами. Просто развитие энергообеспечения организма при подобных превращениях не поспевает за другими улучшениями. И происходит так всегда. Оборотни, Вампиры… Все получают тело гораздо сильнее прежнего, вот только расплачиваются за это большими энергопотерями, которые нужно покрывать усиленным питанием… — вздыхает фамильяр.
— Прямо легендарная вампирская жажда! — вырывается у меня.
— Угу. Она самая. Но я постоянно работаю над улучшением механизма энергопотребления и снижения энергозатрат. Например, вампирам мы добавили возможность впадать в анабиоз, при котором энергия почти не тратиться.
Я прислушался к себе. Какое-то зудящее чувство маячило на периферии, но пока сильно не беспокоило.
— И что, этот голод теперь со мной навсегда? — для меня, наверное, это самый важный вопрос.
— Нет, конечно! — возмутился Алукард. — Ранге на четвертом от него удастся избавиться, а уже на третьем мы сможем его ощутимо ослабить.
Минимум, двадцать девять уровней, значит, прикидываю я в уме. Нехило, однако! Но весть о том, что «недуг» не бесконечен, вселяет некоторую надежду.
— Угу. Не скажу, что сильно обрадован, но будем работать с тем, что есть. Я ведь прав, что одними тортиками да колбасками я свой голод не покрою?
— Ни единого шанса, — покивал (то есть подрыгал туловищем вверх-вниз) Алукард, — Можно, конечно, и зелья в себя заливать, но я подозреваю, что с времен Дракулы они сильно не подешевели. Так что, думаю, наш путь самый естественный — охота! Тем более, что для насыщения тебе не только материя, но и энергия жертв потребна…
— Угу, а что будет, если долго голодать придется?
— Ну-у-у, — вновь разводит лапками этот колобок, — звереть начнёшь и на окружающих кидаться. Да что ты переживаешь? Даже простой человек — очень живучая тварь, и бороться будет за себя до последнего!
— А «до последнего» в моём случае? Да будет тебе известно, что я уже кота бродячего чуть не схарчил!
Мой желудок одобрительно буркнул, сообщая, что хлебо-молочный ассортимент вполне переварен, и не пора ли хозяину озаботиться добыванием чего-то серьёзного (можно и кота).
— Я так и думал. Сильный голод подавляет разум и ведет тебя на инстинктах к ЛЮБОМУ ближайшему источнику пищи.
— Ш-ш-шикарно, — шиплю я, — и когда же я начну слетать с катушек от голода?
— Да кто ж знает-то? — удивляется партнер, — Ты — первый в своём роде. Тут замеры делать надо. Сейчас, думаю, — часов через пять-шесть. А вот после нормальной трапезы — дня через три-четыре…
— Нда-а… — нет слов, у меня просто нет слов… У меня несколько часов, чтоб придумать как не пытаться сожрать всё, что движется.
— Ну! — развел щупальцами этот гад, уловив ход моих мыслей, — Мир не идеален… Да и, основываясь на личном опыте, заявляю, что вокруг полно личностей, съев которых, мы сделаем мир только лучше.
Так, это я проигнорирую.
И тут за домами поднялся шум. Крики, выстрелы, многоголосый гомон, а через некоторое время так и вовсе застрекотал пулемет.
Я осторожно подбираюсь ближе к дороге и сажусь за кустами так, чтоб меня не было видно.
Минута — и на дорогу начали выбегать люди. И поодиночке, и семьями. Все увешаны мешками, сумками и прочей поклажей. Следом из-за поворота вывернули несколько груженых телег, детки маленькие сверху сидят.
— Господи, что ж это делается-то⁈ Ужас! Вот, Богам душу отдам, ей-ей, отдам! — причитала совсем древняя бабка, стремительно проносясь мимо меня.
— Не толпись! Спокойней! Спокойней, товарищи! — кричал мужик в рабочей спецовке и кирасе поверх неё, в руках — винтовка. — Не создавайте затор! С тварями сейчас Игнатич разбирается!
В подтверждение его слов уже совсем близко загрохотал пулемет и раздался радостный крик.
— А если не разберется? — напряженно вслушиваясь в происходящее сзади, спросила женщина. На плечах — мешок раза в три её больше, двигалась она медленней всех, постепенно перемещаясь в конец колонны.
— Коли не разберётся, баб Люб, то съедят только самых копуш, — молодой парень с карабином, бегущий трусцой рядом, выразительно посмотрел на её ношу и задорно рассмеялся.
Люди всё бежали и бежали мимо меня. А я уже распластался на траве и боялся пошевелиться, до крови сжимая руки в кулаки. И как все они пахли! Очень аппетитно пахли!
А между тем, на дорогу вывернула «тачанка». Две лошадки, телега сзади, на телеге пулемет «Максим». И четверо мужиков. Один правил, один за пулеметом, а двое по центру — сидят, пыхтят и с матерком снаряжают дополнительные пулеметные ленты.
— А ты мне, Егорыч, всю плешь проел — «Сдай пулемет, да, сдай пулемет!», «Война закончилась, держать в доме такое оружие опасно». «Честному человеку хранить пулемет в сарае непотребно!» — весело голосил мужик у «Максима». Он с прищуром наблюдал за переулком, откуда они вырулили. — А оно вона как вышло! Очень даже потребно оказалось! И к телеге все нужные крепленья на месте, и ящик с патронами пригодился, а о моём красавце даже говорить не нужно — он сам о себе всё в лучшем виде рассказал! И показал!