нов. Зола, если в ней часто копаться, руки разъедает моментально. А каминов в замке был не один десяток.
Кухонным работникам велела перед тем, как лезть в щелок, обильно смазывать руки смальцем. И смальца не жалеть! Тогда при погружении в щелок пленка жира начнет омыливаться. Кожа не пострадает. Зато полы отдраили на совесть. Оказалось, что они не земляные, а из больших каменных плит. Пропал затхлый запах прогорклого жира.
В другой раз я показала гвайре Раде, как уберечь от ржавчины вычищенные сковородки. Надраить до блеска, вытереть насухо и смазать льняным маслом. Прокалить на огне минут тридцать, дать остыть и повторить процедуру. Получится подобие тефлоновой пленки. И ржаветь больше не будет, и масла нужно минимум.
Со столов соскоблили ножами столько старых слоев жира и грязи, что я удивляюсь, как еще все обитатели замка не померли от дизентерии! Даже двери отчистили от вековых отложений.
Несколько раз я выезжала с гвайром Бладом по селам и деревням. Везде одно и то же. Решила, что от моих метаний толку не будет. Дальше пусть он сам объезжает, а мне на стол – списки. Где самые нищие семьи. Кому и сколько семян нужно. Поименно всех воевавших калек – отдельный список.
До приезда графини еще раз побывала в городе. Докупила ткани и войлока. Заказала в кузнечной мастерской особую двухъярусную стойку. Привезли только через три дня. Выбрала самую дорогую мастерскую с глиняными изделиями. Долго объясняла мастеру, что именно мне нужно. Наконец договорились и сошлись в цене. Тем более что я обещала и после заказы у него размещать. Заказала я палетки с крышками. По четыре медяка за штуку. Мне важно было, чтобы они получились одного размера.
И засела в лаборатории.
Итак, на данный момент у меня есть каолиновая глина. Все перебрала лично руками, она оказалась достаточно чистой. Все комки размяты, высушены и просеяны.
Диатомит, или кизельгур. Я была счастлива обнаружить его в грижской косметической лавке. Предлагали его как средство для отбеливания зубов. Я-то собиралась найти его сама, довольно распространенная горная порода в виде песка. Как раз в приморских районах и находят, потому что он состоит то ли из панцирей микроорганизмов, то ли из ископаемых водорослей. Ну, не суть. Главное, что его везде навалом.
Раз уж можно купить готовый, то оно и к лучшему. А летом уже у себя на землях буду искать. Его еще как скраб отлично можно использовать. Соду я купила вместе с красителями в мастерской, серу привезла с собой, выпросив у королевского алхимика. Вот оно, золото! А не этот его философский камень. А кусок кокса мне бесплатно подарил кузнец, когда я ездила обговорить стойку и заказ на дверки для плиты. Ингредиенты-то у меня есть. Все промытое, истолченное в ступках и просеянное.
А вот пропорций я не помню. В десять одинаковых глиняных горшков я высыпала тщательно просеянные ингредиенты в разных пропорциях. Очень тщательно перемешала. Так-то по правилам еще брикетировать нужно. Но как? Да и брикеты делают для фабричного использования.
Мерила все одинаковыми стаканчиками. Ну, не весы, конечно. Но и выбора у меня нет. Получилось пять разных вариантов. В каждые два горшка – одинаковые порции. Горшки все пометила цифрами. Прямо угольком написала. И замазала крышки так, чтобы прокалить без доступа воздуха. Выставила на две полки металлической стойки в камине и развела огонь.
Эх, где моя домашняя лаборатория! И мои термометры, и печи! Ладно, лишь бы сработало! Я и так целый лист бумаги забрала под записи. Писать старалась мелко, хотя гусиным пером это не слишком получалось. Нужно заказать себе, что ли, у ювелира хоть простое перо. И кисти! Мне срочно нужны кисточки разных размеров.
Вот надо озадачить гвайра Блада. Пусть найдет двух-трех калек по селам, у кого руки целы. И им заработок. А мне для модниц в наборы вкладывать нужно. Да-да! Понимаю, что планы наполеоновские! Но если выйдет с красителем, заработаю на все графство. Синька, та самая, которой бабушка белье подсинивала после стирки, она ведь хоть куда! Хоть художникам, хоть в косметику. А цвет у нее яркий и сочный. И нужно ее в голубые тени совсем каплю. Я даже сама смогу изготовливать ее в нужных количествах.
Еще из школьного курса помню: температура горения дров – от пятисот до восьмисот градусов. Ну, тут я не пожалела, дрова взяла дубовые для камина. Мне нужны эти восемьсот градусов. И я честно подкидывала дрова почти весь день, прикрывая отверстие камина тяжеленной чугунной крышкой от самого большого кухонного котла. Весь камин она, конечно, не закрывала и нагревалась зверски, но сверху я могла вкладывать очередное полено.
Остынет, чтобы можно было открыть горшок, только к утру. Так что я не стала сидеть ночь и пялиться на горшки. Закрыла лабораторию и ушла спать.
Утром, разбив один из горшочков верхнего ряда, с порядковым номером четыре, я нашла ярко-зеленый пигмент. Есть! Есть!
Это промежуточная стадия – зеленый ультрамарин. Теперь нужно прокалить еще раз, уже на воздухе. Да и температура нужна всего четыреста пятьдесят градусов. Тогда удалятся излишки серы, и пигмент станет ярко-синим.
Ну, а горшочек с зеленым я тоже смогу использовать в качестве красителя. Конечно, нужно спекшуюся массу будет размолоть, промыть, но главное у меня уже получилось!
И запись на листе – состав этого горшочка.
Каолин – десять частей, сода – десять частей, сера – шесть частей, уголь – одна часть.
Состав тех теней, которые мы покупаем в магазине, не так и сложен. Краситель. У меня есть уже два. Будут и еще разные. Блестки. Я не зря купила в дороге осколков слюды. Основа. У меня есть тальк. Глицерин. Он усилит цвет. И спирт, чтобы красиво выложить и…
Вот тут я не подумала. Придется завтра навестить ювелира. И заказать печатку. Пусть новую палетку будет видно. Мне так и так придется прессовать массу, так пусть будет рисунок. Можно, конечно, обычной монеткой это сделать. Но лучше что-то вроде брендового знака. Что бы такое придумать-то?
Спала я отвратительно, просыпалась несколько раз – болели плечи и руки. Сил у меня слишком мало. Обычных физических сил. Это ведь не так легко – без конца тереть и толочь в ступках составляющие для теней. Надо что-то решать с этим. Да и времени на тяжелую физическую работу уходит слишком много.
– Фица, пригласи гвайра Бланда ко мне. Присаживайтесь, гвайр. Скажите, от общего населения наших деревень и сел – освобожденных от налогов сколько?
– А вот, госпожа, списочек я составил. Вчера как раз и закончил объезд. Всего, значит, получилось около семи процентов. Процент, госпожа…
– Благодарю, я знаю, что такое проценты.
Похоже, я смогла удивить гвайра. Ну, конечно, такая прямо высшая математика, а тут графинька молоденькая разбирается! Куда мир катится!
Смех смехом, но гвайр Бланд простоват, и все эмоции у него на лице написаны.
– Гвайр Бланд, мне нужен рабочий в мою мастерскую.
– Это где Трина работает?
– Нет, гвайр. Будет еще одна мастерская. В этом году мы не получим налога с крестьян. Совсем. Кроме картошки, по мешку с семьи.
– А куда нам, ваша светлость, столько? Вы продавать собираетесь?
– Гвайр Бланд, если вам вместо пшеничной булочки насыпать пшеницы, вам тоже будет невкусно. А если этот самый картофель правильно приготовить – он вкуснее любой каши. Я пробовала в одном трактире, когда мы ехали с мужем сюда. И приказала трактирщице показать мне, как это делается. Так что есть эту диковинку будем сами. Она гораздо вкуснее репы. И сытнее.
– Как скажете, ваша светлость.
– Так вот, возвращаемся к рабочему в мастерскую. Есть среди калек такие, кто не устроился? Ну, вот не могут зарабатывать совсем?
– Есть, ваша светлость, как не быть.
– И что они делают? Чем кормятся? Много ли их, от общего числа калек?
– Ну, кормят их при селах, старосты следят. Это еще по приказу старого графа. Но вы же понимаете, ваша светлость. Обнищали крестьяне, и многим нагрузка такая не нравится. Недавно вот в Заболотном повесился такой бедолага… Хуже всего дела в Мшаниках. Они дальше всех от города, почти два дня добираться. Живут только с того, что сами вырастят. Налог сдают льняной тканью, хорошую делают, тонкую. Там у них мужиков и так не больно много было, а с войны семеро вернулись калеками. И один совсем ни на что не гожий – ослеп он. А мужик здоровый, раньше кузнец был знатный. Ну, старшему бы сыну передать дело – так погиб на войне. Остался он сам, да у жены двое близняшек-девочек. Только малы еще очень. Работы ему нет никакой. А жена, одна, много ли льна-то посадить может? Ну, налог не будут платить – авось и выживут.
– Гвайр Бланд, а есть еще слепые, кто не пристроен к работе? Ну, может, в других селах?
– Есть, ваша светлость.
– Берите телеги, соломы побольше и одеял, чтобы не мерзли в дороге. Еды возьмите. Везите их в замок. Только тех, кто сам захочет. Скажите, здесь в тепле будут, кормить буду и работу по силам найду. Везите с семьями. Негоже разлучать.
– И с детьми?
– Конечно. Куда без них-то?
– Как скажете, ваша светлость, как скажете.
Во дворе загомонили. Да так, что слышно было даже у меня за закрытой дверью. Вышла из кабинета, выглянула в окно – вернулась из Грижска графиня-мать. Слуги бегают, фрейлина ее ругается на какую-то девушку… Начинается веселуха!
Вышла на крыльцо – встречать. Поклонилась графине и дождалась ответного поклона. Провела в дом. Лицо у нее недовольное. Что опять не так-то? Но при слугах спрашивать – табу. Зато с леди Тарой, я думаю, вполне можно поговорить.
– Рада вас видеть, леди Тара. Как себя чувствуете?
– Отлично, ваша светлость, но у нас есть некоторые проблемы.
– Вы меня не удивили, леди… – Я улыбнулась, и ответом мне была такая же понимающая улыбка. – Отдыхайте, вечером поговорим.
– Я не устала, госпожа графиня. Если у вас есть время, можем поговорить прямо сейчас.
– Ну, что ж… Прошу в кабинет. Фица, будь добра, принеси в кабинет чай. И посмотри, что еще есть – булочки, мед. Ну, сама там разберешься.