авят в приют, если состарится. В самом начале моей деятельности я уволила старую посудомойку с работы. Она уже плохо видела и не справлялась. Но она проработала в замке больше сорока лет – сперва горничной, потом мыла посуду. Сейчас она живет при замке, ее кормят, одевают и обслуживают. В какой-то мере я отношусь к ним как к равным.
– Посудомойку?.. Обслуживают?!
Маркиз был шокирован.
– Да, сударь, да. Она старуха, и ей трудно готовить самой. Ей помогают одеваться и есть. Она честно трудилась всю жизнь. Если бы у нее был сын или дочь, я назначила бы приличную пенсию, и она бы доживала в семье. Но ее сын и невестка погибли в войну. И доживать она будет здесь. Как человек, а не как бродячее животное. И остальные служащие видят это. Уважение к людям и забота о них – вот и весь секрет, господин маркиз. Если человек станет калекой у меня на службе, он будет иметь тепло и еду до конца жизни. Отсюда такая преданность. Люди просто не боятся, господин маркиз.
– Как странно, леди Катрин, устроена ваша прелестная головка!
– Увы, господин маркиз, мне слишком рано пришлось стать хозяйкой. Когда приедет мой муж, думаю, что он возьмет на себя большую часть забот о замке. А вам могу сказать: деньги и забота о служащих – это то, что сделает любое дело доходным. Ваши работники должны стараться и знать, что их старания окупятся.
– Благодарю за беседу, леди. Я подумаю над вашими словами.
Следующий день мы предполагали провести в мастерской шибори и посетить поселок замковых рабочих.
В мастерской по изготовлению воротников супругов удивили огромные окна с двойным остеклением и две большие новые печи. В комнате было очень тепло, ни одна из мастериц не куталась в шаль.
– Леди Катрин, это самая светлая комната в замке! На ее обустройство, пожалуй, пошло денег больше, чем на гостевые комнаты! У вас, конечно, прекрасный вкус, я не могу пожаловаться на неудобства. Да и мебель просто сказочная! Но ведь обустройство этих окон обошлось, я думаю, дороже? И эти интересные печи…
– Не дороже, леди Кароль, почти одинаково. Зато мастерицы не портят глаза. Они давным-давно окупили все расходы. А работать замерзшими руками с дорогими материалами – значит портить их.
Тут вступил маркиз:
– А вечерами, ваше сиятельство?
– Вечерами – восковые свечи. Довольно много. И отражатели для свечей, которые горничные начищают ежедневно. Так получается яркий направленный свет. И еще один хороший доктор посоветовал делать гимнастику для глаз. Вы же знаете, одна из самых больших проблем мастериц – они быстро слепнут. Видите песочные часы? Когда песок закончится, все мастерицы оторвутся от работы и под руководством леди Россы сделают упражнения для глаз. И снова перевернут часы. За почти четыре года работы ни у одной из них не ухудшилось зрение. А вот из кружевной мастерской гвайры Брю, что находится в Роморе, каждый год уходят отличные мастерицы. Уходят потому, что очень плохо видят. И поверьте, эти небольшие перерывы в работе только помогают женщинам сохранить зрение и шустрее работать. А слепнущими мастерицами гвайры Брю пополняет свою мастерскую леди Ровена. Увы, больше эти женщины не могут жить самостоятельно. Поэтому я собираюсь вмешаться в работу кружевниц. И провести это как закон графства. Давно надо было это сделать. Если вы, леди Кароль, заинтересованы в том, чтобы у вас работали лучшие кружевницы и швеи, которые с годами только наращивают мастерство, советую взять этот способ на вооружение. Конечно, новичкам можно платить меньше, но они и работают медленнее, да и секретов всех не знают. Для меня, как для хозяйки, терять опытных мастериц просто недопустимо. Их могут подобрать на время конкуренты и узнать мои секреты.
– Я очень рад, леди Катрин, что мы посетили ваше хозяйство. У вас явно есть чему поучиться!
Я мысленно перекрестилась: даст бог, и перестанет быть таким скотским отношение к прислуге и рабочим. Понятно, что не в один год, но потом… Общественное мнение много значит. Содержать прислугу в голоде и холоде станет просто стыдно.
Из домов рабочего поселка я выбрала дом Фицы. Сперва она испугалась такой ответственности. Но я смогла ее убедить, что ничего страшного не происходит – посмотрят и уйдут. Глядишь, и у себя такое жилье начнут строить.
После родов Фица чуть располнела и похорошела. Так что в дверях домика гостей встречала очаровательная девушка, аккуратно причесанная, румяная и здоровая.
Дом состоял из двух маленьких комнат. В одной чистенькая кухонька с плитой и блестящей медной посудой, во второй – что-то вроде гостиной. Простые кресла с мягкими шерстяными подушками, обеденный стол и диванчик. Тут же был отгорожен угол, где возился с игрушками пухлощекий спокойный малыш. Леди Кароль даже не поленилась подняться в спальню, которая располагалась в мезонине.
Потом осматривали общие бани. Одну для мужчин, другую для женщин. В честь приезда гостей сегодня они были пусты. Я объяснила, почему мне выгодно платить зарплату банщикам, которые и топят через день, и воду доставляют бочками. Сходили и посмотрели Общинный дом. Я объяснила, зачем он нужен. Маркиз периодически диктовал своему секретарю, и тот записывал.
В общем, время мы провели с пользой, грех жаловаться.
Вечером, после ужина нас развлекала песнями под кифару леди Ровена. И лорд Ливон, посматривающий на Ровену маслеными глазками, взбесил меня окончательно! После того, как гости разошлись, я решила забежать к ней и поболтать. Просто так, на всякий случай… Кира, нагруженная подносом с чаем и вкусняшками, шла следом. В дверях Ровены торчал многократно сложенный лист бумаги.
Если это то, что я думаю, я этому господину лично вырву все, до чего дотянусь!
И, кстати уж, не сам же он сюда это повесил? Значит – кто-то из прислуги!
В дверь я постучала – и была удивлена реакцией Ровены: она вдруг смутилась! Сто раз мы сидели по вечерам и болтали вместе то у нее, то у меня. Обсуждали дела замка и мастерских, просто трепались о всяких дамских штучках… Что не так в этот раз? Письмо выпало, когда Ровена открывала мне дверь. Свою горничную она уже отпустила и была одета в домашний красивый халат. Кира оставила поднос и ушла. Я разливала чай, а Ровена, извинившись, отошла к настенному канделябру и читала записку. И розовела от смущения.
– Я рада, что ты пришла, Катрин… Мне хотелось бы поговорить с тобой.
– Бери чай, дорогая, и вот еще пирожные от гвайры Рады, твои любимые. А поговорить с тобой я всегда рада, ты же знаешь!
– Лорд Ливон… понимаешь, мне кажется, он ухаживает за мной!
– Ну, я бы не удивилась такому. Ты молода, умна, очень красива. Любой будет ухаживать за тобой. А памятуя твою мастерскую – ты еще и богата. Он что-то предлагал тебе?
– Он, знаешь… Он такой романтик!
– Почему ты так думаешь?
– Ну, он сказал, что ты от него не в восторге из-за его замечания нерадивой горничной. И просил не говорить тебе о наших с ним беседах. Ему нравится тайна, так он сказал. И… он просит о свидании наедине!
Скотина! Нет, лорда я понимаю. Богатая красавица-жена хорошего рода и тесно связанная с герцогской семьей всякому нужна! Я бы даже могла понять его вопрос по поводу возраста горничной. Ну, нравы здесь такие, это совершенно обычно – использовать горничных для своих нужд. Ни один мужчина не увидит худого! Но ведь эта тварь пытается врать уже сейчас и вбивать клинья между мной и Ровеной!
– Понимаешь, Катрин, он очень красивый и любезный кавалер! А еще нежный и добрый! Пока вы смотрели мастерскую и дома у замка, он развлекал меня беседой и многое рассказал о себе. Мне его так жаль, его никто не понимает!..
Ровена смотрела мне в глаза и ждала от меня… Одобрения? Уверений, что я тоже готова пожалеть одинокого лорда?
Твою ж налево! Как так быстро-то? А с другой стороны, дорогая графиня, чего ты ждала? Ровена молодая здоровая женщина. Вряд ли муж приводил ее в восторг. Она даже не понимает сейчас, что это не симпатия, а просто гормоны играют!
Ну, помогай бог!
– Ровена, как давно ты меня знаешь?
– Почти два года, Катрин.
Она явно удивилась вопросу.
– Хоть раз я солгала тебе?
– Нет, конечно нет! Я благодарна тебе безумно, я же не ребенок и понимаю, от чего ты меня спасла!
– Ровена, я сейчас не о благодарности. Я о доверии. Ты доверяешь мне?
– Да. Больше, чем кому-либо!
– Тогда послушай меня, пожалуйста. Надеюсь, выводы ты сделаешь сама. Я разговаривала с лордом Ливоном только один раз. В присутствии трех мужчин, сопровождающих маркиза. Все они находятся у него на службе. Думаю, маркиз Крайт не откажет мне в маленькой просьбе. Завтра ты узнаешь, о чем была наша с ним беседа. Эта записка у тебя в дверях – она от лорда?
– Да! Там стихи в мою честь!
– Ты писала ему хоть что-то?
– Нет, Катрин… Когда бы я это сделала?
– У меня к тебе просьба, Ровена…
– Все, что смогу, я для тебя сделаю!
– Ложись сейчас спать, ни в коем случае ни с кем не общайся до завтрашнего утра. И не отправляй ответа на эту любезную записку. А завтра, до утренней трапезы, приходи в мой кабинет. Договорились, золотце? Сделаешь?
– Мне нетрудно будет это сделать. Я обязательно приду.
– Спокойной ночи, Ровена. Пошли тебе господь сладких снов.
– И тебе, Катрин…
Первое, что я сделала, дойдя до кабинета, – вызвала капитана Кирка. И мы установили охрану на ночь у входа в покои Ровены и под ее окнами. От греха, как говорится…
Дальше все было делом техники. Маркиз недовольно поморщился, но согласился мне помочь. Он сидел в моем рабочем кабинете, мы с Ровеной стояли за красивой ширмой, которую принесли из ее спальни рано утром. Мы даже не сидели, чтобы угол комнаты за ширмой не наводил на мысль, что там кто-то скрывается. В кабинет их вызывали по одному, и каждый побеседовавший сопровождался лакеем через другую дверь. Может, тут я перестраховалась, но уж лучше так!
Все сопровождающие маркиза, в том числе и сам лорд Ливон, выдали одну и ту же версию – да, слегка облагороженную им, но с усмешкой над моим благочестием преподнесенную его товарищами.