Теперь в сатире обязательно присутствуют и другие, глубоко обновленные образы. В особенности же, говоря о стигматизации уродства, надо упомянуть следующие. Первый образ — продолжение старой традиции социальной борьбы, ползучий «радикализм»[957], выживший несмотря на поражение Парижской коммуны, крайняя «непримиримость»[958], акцент на социальных противоречиях и противопоставлениях. В конце века это присутствует в злобных иллюстрациях анархистского еженедельника Le Père Peinard: «раздувшиеся» богачи противопоставляются отощавшему народу, бичуется «власть толстяков»[959]: например, Ротшильд «разжирел на нашей бедности»[960] и, разодетый в пух и прах, «ездит на плечах народа»[961]. Это очень яркие образы, в центре которых пищевое неравенство, как правило признаваемое, но не принимаемое. Его подтверждают опросы, проведенные в последние десятилетия века Фредериком Ле Пле. Опросы показывают, что доля мяса в рационе рабочих была ничтожно мала, тогда как богатые люди, наоборот, ели много мяса[962]. В итоге мы видим, что «богатые» и «бедные» питались совершенно по-разному, «богатые» реально или предположительно имели лишний вес, а «бедные» совершенно явно претерпевали лишения. То же самое сообщает и Арман Готье в конце XIX века. Он сравнил рацион «парижского буржуа» с потреблением «в среднем»: первый потреблял 90 г жиров в день, тогда как «стандартное» потребление жиров составляло 48 г[963]. Более того, эти образы были настолько впечатляющими, что в таблицах соответствия роста и веса, которые использовались призывными комиссиями в 1880-х годах, риск полноты для представителей простого народа не принимался во внимание. Показателем «слабости» призывников для комиссий была лишь их худоба: вес меньше 70 кг при росте 1,80 м и меньше 60 кг — при росте 1,70 м[964]. Что же, толстого солдата из народа нельзя было вообразить?
В 1878 году Эмиль Золя делает эту тему центральной в романе «Чрево Парижа»: мы видим ожесточенное столкновение «двух Франций»[965], противостояние «тощих и толстых», социальную войну[966]. Клод Лантье, голодный художник, делает драматический вывод: «Толстые победили…»[967] Они отправили на каторгу агитаторов-мечтателей, в частности Флорана, типичного представителя «худых», который поклялся «уничтожить царство жратвы и пьяного разгула»[968].
Жир в «Чреве Парижа» в первую очередь признак, «образ», тем более что его наличие характеризует не только «богачей». Этот образ распространяется и на их почитателей, на тех, кто их поддерживает, даже на их избирателей: на эту разнородную массу людей, среди которых в романе преобладает простонародье: рыночные торговцы, ремесленники, лавочники. Толстяки — это те, кто «пользуется» системой, извлекает из нее выгоду, поддерживает ее процветание. Следовательно, внешность не более чем аргумент. Рынок «Ле Аль» — «толстопузый Париж»[969] — всего лишь метафора, демонстрирующая «эгоистичное» и сомнительное богатство.
Еще одно совершенно новое явление, появившееся в конце века, связано с конфликтом образов и столкновением противоположностей. «Толстяками» могут быть люди из народа — в представлении тех, кто их боится и даже оспаривает существование Республики, это грубые бурдюки с вином. В конце века все противоречия становятся более яркими, усиливаются, искажаются:
Республика ослабла, столкнувшись с Германией. <…> Современное общество — объект обвинения. <…> В отличие от республиканского оптимизма и национализма, верящего в прогресс науки, другая Франция полна тревоги и пессимизма. Это чувство неблагополучия выражается в чрезвычайно распространенной идее «декаданса»…[970]
В 1882 году сатирический монархистский еженедельник Le Triboulet изобразил «Наших сегодняшних королей»[971] в виде сборища несчастных Санчо Панс, крестьян в сабо, раздувшихся от пьянства и прочих излишеств: это гнусная и грубая «Республика побежденных»[972]. На ту же мысль наводит изображение писателя Эмиля Золя в виде «свиньи на откорме»[973] в журнале La Jeune Garde в 1879 году, главные черты которой — круглое брюхо и рыло. Наконец, о том же говорит гротескный образ еврея, в котором одержимость опасностью, пришедшей «извне», ассоциируется с разрушительными псевдонаучными теориями. Статья Дрюмона «Еврейская Франция» полна упоминаний о «гноящихся глазах», об «огромных челюстях»[974] и об ожиревших «сынах Израилевых»[975]. Антисемитская газета Le Grelot публикует на своих страницах издевательские шаржи, с ненавистью и в уничижительных тонах муссирует темы «еврейской свиньи» и «пузатых евреев»[976].
Поскольку высмеивание толстяков, эксплуатируемое различными партиями, продолжается, можно сделать вывод о важности эстетической стороны вопроса.
Глава 2. Ожирение с точки зрения «науки», ожирение с точки зрения «света»[977]
Во второй половине XIX века многое изменилось — у людей появилось свободное время, произошел переворот в моде и в частном пространстве. Все это сказалось на восприятии и оценке телесных форм.
В ожирении «с точки зрения света» рассматривались контуры, выделялись бедра, грудь, живот, мускулатура; фигуры мужчин и женщин изучались очень внимательно, причем мужчины критиковались сильнее. Изменилось общественное мнение о худых, хотя осталась убежденность: «В обеспеченном классе людей, страдающих ожирением, больше, чем среди рабочих»[978].
Помимо подобного «обывательского» взгляда на ожирение, медицинская наука утверждает иное знание: начинался «научный период»[979] изучения ожирения, проводились эксперименты и расчеты, ожирение исследовали «химики и физиологи»[980], оно стало площадкой для специфических исследований, какие проводятся для всех других патологий. Исследователи вели тщательный контроль, позволявший не только определять наличие ожирения, но и различать его типы. В частности, обнаружилась одна слабость, которую ученые были способны измерить. Речь идет о недостаточном сгорании питательных веществ из-за органического сбоя, возникающего в органах. Неполное сгорание вызывает скопление жировой массы вследствие недостаточного окисления. Отсюда совершенная новация: ученые начинают различать жир, возникший вследствие избыточного питания, и жир, скопившийся в результате неполного «сгорания». Появилась уверенность в том, что интенсификация процесса сгорания способна уничтожить жир.
Что это — результат возросшего социального давления? Следствие лучше проведенной оценки организма? Во второй половине XIX века медицинская наука радикальным образом обновляет классификацию ожирения и объяснение его происхождения. Разрабатываются категории степеней ожирения. Оно делится на «небольшое», «среднее» и «большое». В начале XX века Жан Сикар предлагает самую точную формулу: если вес превышает на три десятых тот, что признан нормальным для данного роста, ожирение считается «небольшим» — например, 91 кг при норме 70 кг; если же он превышает норму на пять десятых — например, 105 кг при норме 70 кг, то это «среднее» ожирение; если же эти цифры еще больше, то наблюдается «сильное» ожирение[981]. Проверки и измерительная техника отклоняют пороговые значения: уровни ожирения складываются из этапов и степеней.
Важно сказать, что развитие статистики приводит к более глубоким различиям в самих категориях. Шарль Бушар, профессор патологии медицинского факультета Парижского университета, в 1882 году первым попытался оценить роль наследственности, изучив 94 случая: в 43 из них у родителей пациента наблюдалось сильное ожирение, в 42 — болезни, связанные с обменом веществ (подагра, диабет, артрит и др.), и только в 9 случаях у родителей не было никаких патологий[982]. Иными словами, это наводит на мысль о существовании, с одной стороны, наследственной предрасположенности к ожирению, с другой же — о переедании и неумеренном употреблении напитков[983]. Делается вывод о двух типах ожирения: один представляет собой следствие переедания, второй — результат некоего «атавистического» влияния. Это подтверждается и другими цифрами[984]: из 100 человек, страдающих ожирением, 50 питаются нормально, 40 — избыточно, 10 — недоедают. Оказалось возможным выделить совершенно новый, ранее не описанный тип полноты, которая не зависит ни от количества съедаемой пищи, ни от малоподвижного образа жизни и не имеет ничего общего с прежними представлениями о слабых волокнах или с избытком гуморов (телесных соков). Таким образом, одновременно существует два типа полноты, прежде смешиваемые и почти неразличимые: страдающие ожирением люди могут быть «полнокровными сангвиниками» или «анемичными флегматиками»