— А если комбинировать? Использовать артефакт, чтобы выйти на открытое место, а потом идти пешком или под землёй?
Рик хмыкнул, явно впечатлённый её идеей.
— Можно. Но учтите: наверху резонанс никуда не девается. Один неверный шаг — и вас размажет.
— Мы привыкли к риску, — сказал я, хотя внутри всё сжалось. Два месяца до конца мира, а мы тут торгуемся за пару часов тишины.
— Тём, — мысленно окликнула Кира. — Если лететь, Небокрылу нужен отдых. Он не потянет долгий полёт.
Я скрипнул зубами. Она права. Гонять его без передышки — верный способ угробить всех.
— Сколько у вас таких кристаллов? — спросил я у Рика.
— Дюжина, — ответил он, не колеблясь. — Но это не только для артефакта. Мы ими освещение держим, механизмы. Если отдадим вам, самим придётся туго.
— А если мы найдём вам замену? — Кира подняла взгляд, и в её глазах загорелся знакомый огонёк. — У нас есть… свои ресурсы.
Рик прищурился, явно пытаясь понять, блефуем мы или нет. Я решил подыграть:
— Она дело говорит. Мы не с пустыми руками. Но нам нужно больше информации. Что за твари в туннелях? И насколько далеко тянется эта ваша сеть ходов?
Рик помедлил, потом кивнул, будто принял решение.
— Ладно. Расскажу, что знаю. Но учтите: если решите лезть вниз, готовьтесь к худшему. У меня такое впечатление, что Система не любит, когда ходят внизу, а не на верху.
Я усмехнулся.
— С этим разеремся.
Параллельное сознание тем временем гоняло варианты: артефакт, полёт, туннели, комбинация. Времени мало, а Система, похоже, уже начала глючить сильнее — интерфейс мигнул, показав на секунду пустую строку вместо таймера. Два месяца, чёрт возьми. Или меньше.
— Ну что, Тём, — мысленно поддела Кира. — Опять вляпаемся по уши?
— А то, — ответил я, чувствуя, как адреналин уже подбирается к венам. — Главное, чтобы было весело.
Мы сидели в этом их «штабе», и воздух, казалось, потрескивал от напряжения. Каменный стол холодил локти, а тусклый свет кристаллов на стенах выхватывал из полумрака лицо Рика — суровое, но с какой-то затаённой надеждой.
Кира рядом чуть ёрзала на стуле, её пальцы едва заметно постукивали по колену — привычка, выдававшая, что она очень погружена в анализ. Я откинулся назад, стараясь выглядеть расслабленным, хотя параллельное сознание гудело, анализируя каждое слово, каждый жест.
— А вы с другими анклавами как-то общаетесь? — спросил я, глядя Рику в глаза. — Поддерживаете связь? И, главное, какова вероятность, что мы не вляпаемся в тупик?
Рик кивнул, будто ждал этого вопроса. Его голос был низким, с лёгкой хрипотцой, как у человека, который привык говорить редко, но веско.
— Конечно, связь держим. У нас есть артефакты связи — небольшие такие кристаллы, настроенные друг на друга. Раз в неделю, иногда реже, выходим на контакт. Делимся новостями: кто что видел, какая обстановка. Бывает, находим людей, которых считали мёртвыми. Или тех, кто выпрыгнул из порталов.
Я хмыкнул. Система, похоже, любила подкидывать сюрпризы — то закинет тебя в резонансную мясорубку, то вышвырнет к выжившим, которые годами прячутся под землёй.
— И что, получается, вы как спасательная служба? — Кира чуть наклонилась вперёд, её голос звучал мягко, но с подвохом. — Считаете, сколько человек вытащили?
Рик усмехнулся, но без веселья.
— Можно и так сказать. Мы ведём счёт тем, кто приходит через порталы. Делимся информацией, сколько у кого новичков. Раньше даже пробовали перебрасывать людей между анклавами.
— Пробовали? — переспросил я, уловив прошедшее время.
— Да. Через подземелья, — Рик помрачнел, его пальцы сжались в кулак. — Но сейчас там твари. Слишком много. С каждым месяцем всё хуже. Полгода назад мы закрыли эти ходы. Вылазки стали… неподъёмными.
Я кивнул, прикидывая. Твари в туннелях — это не новость, но «хуже с каждым месяцем» звучало как ещё один гвоздь в крышку нашего плана. Сознание уже рисовало схему: подземные лабиринты, глючные мобы, ловушки Системы. Весело, чёрт возьми.
— А ближайший анклав на каком расстоянии? — спросил я, стараясь держать тон нейтральным.
Рик замялся. Его взгляд на секунду ушёл в сторону, будто он решал, стоит ли выкладывать всё. Но потом ответил:
— Километров тридцать. Может, чуть больше.
Я переглянулся с Кирой. Тридцать километров — не то чтобы марафон, но в этой параллельности, где каждый шорох может разнести тебя в клочья, это как пробежка по минному полю. Хотя… с Небокрылом и артефактом тишины мы вполне можем провернуть такой трюк. Я мысленно прикинул: два часа заряда, скорость полёта, возможные остановки. Потянем.
Кира, похоже, думала о том же. Её голос в мысленной связи был быстрым, но спокойным:
«Тём, можно попробовать оба варианта. Артефакт для полёта, а если что — туннели как запасной. Только надо синхронизировать прибытие, чтобы нас встретили. Не хочу ломиться в закрытый люк.»
Я мысленно кивнул, чувствуя, как её идея укладывается в мою собственную. План был рискованный, но в этой игре иначе не бывает.
— Рик, — я повернулся к нему, — если мы доберёмся до следующего анклава, как обозначиться? Чтобы нас не приняли за мобов и не закидали чем потяжелее.
Он задумался, потирая подбородок.
— Что-нибудь придумаем. У нас есть сигналы через кристаллы. Если предупредите заранее, настроим связь. Главное — дайте знать, когда будете на подходе.
Я кивнул, а Рик посмотрел на меня внимательно, будто пытался понять, насколько серьёзно я настроен. Потом медленно заговорил:
— Если вы найдёте путь к порталу и докажете, что он выводит наружу… мы будем вам благодарны. Очень. Это шанс для всех нас.
Я поднялся со стула, чувствуя, как мышцы напрягаются от усталости и адреналина.
— Я сдержу слово, Рик. Но сначала мне нужно убедиться, что портал, туда куда мы идем — не очередная шутка Системы. И с него есть выход отсюда, с этой параллельности.
Он шагнул ко мне, протягивая руку. Его лицо было спокойным, но что-то в его позе — слишком резкое движение, может, или тень в глазах — заставило мою интуицию взвыть. Параллельное сознание молниеносно нарисовало поток событий: Рик активирует артефакт, скрытый в рукаве, — не атакующий, но что-то вроде метки или подавителя. Я включил эмпатию, и волна его эмоций хлынула ко мне: смесь волнения, надежды и… желания контролировать ситуацию.
Моя рука уже почти коснулась его ладони, но я резко отдёрнул её, отступая на полшага. Кира напряглась — я почувствовал её готовность через нашу связь.
Рик смотрел на меня с неподдельным удивлением, его брови чуть приподнялись, а в голосе сквозила смесь недоумения и настороженности.
— Странно, — сказал он, медленно опуская руку, которую я так и не пожал. — У нас обычай такой: сделку закрепляем рукопожатием. Всегда так было. Почему ты отдёрнул руку?
Я прищурился, не сводя с него глаз. Эмпатия всё ещё улавливала его эмоции — волнение, лёгкое раздражение, но за этим крылось что-то ещё. Что-то, чего он не договаривал. Параллельное сознание уже рисовало варианты: артефакт в рукаве, метка, подавитель или ещё какая-нибудь гадость от Системы. Я не собирался играть в его игры, пока не разберусь.
«Кира, — мысленно окликнул я, — примени ментальное воздействие. Хочу знать, что он задумал.»
Она ответила едва заметным кивком, её взгляд остался спокойным, но я почувствовал, как наша связь слегка завибрировала — Кира уже включилась в работу. Её пальцы на колене перестали постукивать, а дыхание стало ровнее, будто она собирала всю свою энергию в кулак.
Я сделал вид, что задумался над вопросом Рика, потирая подбородок.
— Обычай, говоришь? — протянул я, тяня время. — У нас свои привычки. Бывает, рука дёрнется не туда.
Рик хмыкнул, но его глаза не отрывались от меня. Он явно ждал, что я скажу дальше, и это дало Кире нужные секунды. Параллельное сознание отсчитывало время: пять секунд, шесть, семь. Наконец Кира мысленно подала сигнал:
«Готово, Тём. Он под контролем.»
Я подавил желание усмехнуться. Кира, как всегда, не подвела — быстро, чисто, без лишнего шума. Рик сидел напротив, его поза не изменилась, но в глазах появилась лёгкая дымка, как будто он смотрел сквозь меня. Ментальное воздействие сработало идеально: он был наш, по крайней мере, пока эффект держался.
— Ну что, спаситель наш, — начал я, наклоняясь чуть ближе и понизив голос. — Рассказывай. Зачем тебе понадобился я как марионетка?
Рик моргнул, медленно, будто перестраивая мысли. Его голос стал тише, но слова лились ровно, без сопротивления:
— Вы знаете… мы всегда ищем выход из этой параллельности. Три поколения здесь живём. Три. — Он сделал паузу, и в его взгляде мелькнула тоска. — Мы научились выращивать еду, у нас появились дети. Да! У нас есть дети, которые родились в Системе. Они не знают ничего, кроме этих пещер, кристаллов и тишины. Эта Система… она плохая. Жестокая. Мы хотим, чтобы они увидели свет. Чтобы могли бегать наверху, на земле, не боясь, что звук их убьёт. Так как было до Системы. Чужаки, вроде вас рассказывают, что такие параллельности есть!
Я слушал, и что-то внутри сжалось. Его слова били точно в цель — не потому, что он был под контролем, а потому, что я чувствовал правду. Эмпатия подтверждала: Рик не лгал. Его боль, его надежда — всё было настоящим.
— И что? — спросил я, стараясь держать тон холодным. — Поэтому ты решил подсунуть мне артефакт подавления?
Рик кивнул, его взгляд всё ещё был чуть затуманенным.
— Когда вы сказали про точку выхода… я не мог рисковать. Должен был убедиться, что вы не уйдёте, не показав её нам. Это наш шанс. Единственный.
Кира мысленно вмешалась:
«Тём, он не врёт. Но это не всё. Чувствую, он боится, что мы можем их кинуть. Или что Система опять сыграет с нами в свои игры.»
«Понял, — ответил я. — Держи его под контролем, но не дави. Хочу ещё покопаться.»
Я откинулся на спинку стула, скрестив руки. Рик смотрел на меня.
— Значит, три поколения, — сказал я, глядя в сторону, будто размышляя. — И всё это время вы прячетесь, ждёте чуда. А что, если ваша точка выхода — просто ещё один портал в другую мясорубку? Система ведь любит такие шутки.