. Из эксперимента следует, что, самостоятельно принимая решение, отвлекаться или нет, люди эффективнее и продуктивнее работают. Целенаправленно переключая внимание, вы оптимально используете умственные ресурсы.
Подходящий момент для переключения внимания — это естественный перерыв в работе, — например, когда вы дописали главу и рассчитали бюджет[164]. В перерыве умственные ресурсы почти не расходуются. В разгар работы активно функционирует память и отвлекаться особенно вредно для результата. Это подтвердили в лабораторном эксперименте исследователи Петр Адамчук и Брайан Бейли из Университета Иллинойса. Если человека отвлекают после выполнения задания на поиск в интернете, монтаж и просмотр фильмов, он лучше работает и меньше раздражается, чем когда его отвлекают в случайные моменты[165]. Возьмите за привычку делать перерыв, когда в работе возникает естественная пауза, — скажем, когда вы дописали часть отчета. В таком случае будет проще снова вернуться к делам.
Есть способ сбросить напряжение, открытый сто лет назад Блумой Зейгарник. Напряжение прерванной работы никуда не девается, а накапливается и расходует ресурсы. Чтобы не нести стресс домой с работы, надо максимально снизить его к концу рабочего дня[166]. Незавершенные задачи держатся в уме, и, чтобы разгрузить его, нужно трансформировать мысли в материальную форму. Допустим, записать незаконченные дела в порядке приоритетов с комментарием о том, на какой они стадии и что делать дальше. Это следует сделать как можно скорее после того, как вы отвлеклись, в естественной паузе или в конце дня. Обязательно записывайте самое важное, иначе так и будете думать об этом, как писала Зейгарник. Это снизит напряжение.
Майкл Скаллин с коллегами из Университета Бэйлора провели интересный эксперимент, подтвердивший, что перенос воспоминаний о недоделанной задаче из головы на материальный носитель облегчает нам бремя. Они пригласили пятьдесят семь человек переночевать в лаборатории. Первая группа участников перед сном записала информацию о незавершенных делах — что им надо сделать завтра и в последующие дни, а вторая — что успела закончить за этот и предыдущие дни. Участники из первой группы гораздо быстрее заснули. Что интересно, чем подробнее был список недоделанного, тем быстрее наступал сон[167]. Это можно объяснить эффектом Зейгарник: когда ложишься спать, незавершенные дела крутятся в голове и отгоняют сон. Почему же те, кто записал законченные дела, не могли заснуть? Скорее всего, им не давали покоя мысли о недоделанных задачах (о которых они не писали).
Отвлекающие факторы стали частью жизни в цифровую эпоху. Можно отгородиться от них, отключить уведомления и восстановить умственные ресурсы. Но сейчас работники, в особенности умственного труда, рискуют таким образом пропустить важную информацию. Как сопротивляясь, так и поддаваясь отвлекающим факторам, вы расходуете необходимые для работы умственные ресурсы. В цифровую эпоху отвлекающие факторы преследуют нас повсюду: боты, всплывающие окна, уведомления, другие люди и наши собственные мысли. Еще Левин считал человека неотделимым от среды, которую называл жизненным пространством.
Сегодня его частью стал цифровой мир. Нам придется учиться сосуществовать с ним и управлять им. Мы вольны выбирать, когда сделать паузу в работе, переключать кинетическое внимание, как фонарик, и записывать информацию о незаконченных делах, чтобы снизить напряжение, описанное Зейгарник и Левином. Отвлекающие факторы неотъемлемы от современной жизни. В следующих главах вы узнаете, чем обусловлена склонность отвлекаться, как сохранить драгоценные умственные ресурсы, как эффективно использовать внимание и вовремя возвращаться к незавершенным задачам.
Часть 2. Почему мы отвлекаемся
Глава 6. Расцвет интернета и неспособность сосредоточиться
Пока не изобрели смартфоны, на цифровой детокс я ездила в гости к свекрови: у нее не было вайфая. Но надолго меня не хватало, и я отправлялась на его поиски по австрийскому городку. Со стороны, должно быть, я выглядела забавно, когда шагала, уставившись на индикатор сигнала в ноутбуке. Однажды в 2006 году я поймала интернет и присела возле частного двора, чтобы отправить письмо. Вскоре из дома вышли двое пожилых австрийцев с раскладными стульями и уселись напротив. Они не сказали ни слова, но внимательно изучали меня — не пойми чем занятую иностранку. Я торопилась закончить, пока меня не попросили уйти, а, судя по их лицам, просьба не была бы вежливой. Так мы и сидели: я — с письмом, они — уставившись на меня. В конце концов я не выдержала, показала на себя пальцем и сказала: «Калифорния». Они расхохотались и ответили: «Шварцнеггер», одобрительно кивая тому, что их земляк — губернатор штата, откуда я приехала. Я поняла, что мне дали добро дописать письмо.
Как мы дожили до того, что не можем обойтись без интернета? И отчего не способны оставаться на одном сайте сколько-нибудь продолжительное время? Почему внимание онлайн такое нестабильное?
Еще до того, как фильм «Лето соула» получил «Оскар» в 2022 году, подруга прислала мне письмо с рекомендацией его посмотреть. Я сразу же пошла искать информацию о нем в интернете. Это документальный фильм про шестинедельный фестиваль в Гарлеме в 1969 году. Я удивилась, что никогда про него не слышала, хотя в нем участвовали такие знаменитости, как Стиви Уандер, Махалия Джексон, Sly & the Family Stone и Нина Симон. Читая статью в «Википедии», я нажала на имя Махалии Джексон, и мне открылась другая статья — о ней. У нее оказалась непростая жизнь, она сменила много работ, и я восхитилась ее жизнестойкостью. Я заинтересовалась, как она стала певицей, и прошла по ссылке на страницу Apollo Records. Потом я заметила ссылку на «Театр Аполло» — снова «Аполло», — прочитала про Гарлем, музыку и театр и нажала на ссылку «Гарлемский ренессанс». Так я открывала страницу за страницей, пока не очнулась. Потом я проанализировала свои действия. Ум следовал ассоциативным путем, извилистым, если смотреть со стороны, но уверенным. Я прочитала несколько статей в «Википедии».
По моему поведению можно проследить степень воздействия на внимание, которое интернет оказывает посредством своей структуры. Для полного понимания проблемы надо начать с «Мемекса».
Идея персонального настольного устройства под названием «Мемекс» для хранения и использования информации была предложена в 1945 году. Предпосылка появления предтечи интернета и цифровой эпохи была проста: мы не можем получить информацию, если она не организована понятным человеку образом. Создатель «Мемекса» Вэнивар Буш был человеком на первый взгляд непримечательным. Он родился в 1890 году и внешне являлся воплощением тогдашней культуры. Сын священника, он безукоризненно одевался, не расставался с галстуком и говорил подчеркнуто вежливо. Гуманитарные науки его не интересовали, он был инженером до мозга костей. Нам он показался бы несовременным: не веган, как Биз Стоун, не занимается йогой, как Сергей Брин, не медитирует, как Джефф Вайнер, не ходит босиком и не принимает психоактивные вещества, как Стив Джобс. Внешне Вэнивар Буш — совершенный пуританин, в душе же страстный оригинал.
Почитаемый в равной степени коллегами и обществом, он был лауреатом высших наград США, Британии и Франции. Он основал Национальный научный фонд США и компанию Raytheon и изобрел аналоговый компьютер. Но «Мемекс» стоял особняком от науки и казался чем-то нереальным.
Для человека, пренебрежительно относящегося к социальным наукам, он необычно назвал статью про «Мемекс» в «Атлантике», опубликованную в июле 1945-го: «Как мы можем мыслить»[168]. Германия недавно проиграла Вторую мировую войну, Филиппины обрели независимость, был подписан устав ООН. Мир потихоньку двигался к расцвету. В последние пять лет в США усиленно финансировались военные исследования. Но настала мирная пора. Что делать с учеными? США, как и другие страны, задумались о будущем. Буш постановил создать новые организации для продолжения научных изысканий.
Незадолго до этого, в 1938 году, Буш изобрел средство быстрого обращения к микрофильмам — автоматизированную библиотеку, которую назвал скоростным селектором. «Мемекс» стал продолжением этого изобретения, и его гениальность была в том, как информация хранилась и размещалась. Буш использовал ассоциативное индексирование, где документы связывались друг с другом. Получая доступ к одному документу, можно было открыть другой, связанный с ним, и, сидя за столом, просматривать записи, книги, фотографии, сообщения — человеческая память столько не вместит.
Системы индексирования в то время были не очень практичными. В десятичной классификации Дьюи информация сортировалась по темам. Мелвин Дьюи изобрел свою систему в 1876-м, в то время это было в новинку и лучше предыдущего варианта, в котором книги сортировались по высоте и дате приобретения[169]. В библиотеке это, может быть, и красиво смотрелось, но найти нужную книгу не помогало. Классификация Дьюи была большим шагом вперед, поскольку учитывала иерархию информации, например категории — история и география, подкатегории — мировая история, география Европы и так далее. Но мыслят все по-разному, а эти категории выбраны субъективно. В поисках книги приходилось вникать в классификацию, придуманную кем-то другим.
Вэнивар Буш утверждал, что сложившиеся системы индексирования требуют пересмотра в соответствии с логикой человеческой памяти. Согласно теории семантических сетей канадских психологов Энделя Тулвинга и Уэйна Дональдсона, память строится на ассоциациях. Если человек задумался о пицце, то вспомнит про сыр, пиво и пиццерию «У Рэя». Ассоциативная структура упрощает извлечение информации. Когда документы связаны друг с другом, от одного легко переходить к другому. Сегодня так устроена «Википедия»: статья про Леонардо да Винчи связана со статьей про Мону Лизу, из которой есть ссылка на Лувр, правый берег Парижа и так далее. В эпоху до интернета пришлось бы идти в библиотеку, смотреть в каталоге номер книги, разыскивать ее на полках, читать страницу, находить ссылку, снова смотреть в каталоге и так далее.