Метель — страница 19 из 45

– И кто же счастливец?

– А какая разница? Просто я теперь не Ложкина, а Бурмина, и мне надо поменять паспорт. Документы должны быть на мою новую фамилию.

– Что ж… – он задумался. – Это меня устраивает… Значит, ребенок родится в законном браке… А ты уверена, что это мой ребенок? Может, зря я отказался от генетической экспертизы?

Она вспыхнула:

– Да пожалуйста! Хоть сейчас! Ты же прекрасно знаешь, что у меня кроме тебя никого не было! Я тебя любила! И только тебя!

– Да успокойся ты! Не ори… Забирай заявление, получай свидетельство собственника на квартиру, деньги, и мы с тобой расстаемся навсегда. С паспортом я помогу. В моих интересах, чтобы все это как можно быстрее закончилось. Живу, как на вулкане, – пожаловался он. – Столько денег уже потрачено! Нет, надо пользоваться услугами проституток, порядочные девушки слишком уж дорого обходятся. Чувства чувствами, а деньги деньгами. Но и то и другое надо бы расходовать экономнее, как считаешь? А ты ловкая девица! – не удержался он. – Кто бы мог подумать, что у тебя такие способности? Тихоня тихоней, а мужиков в оборот лихо берешь! Один женился, другой деньги выжимает, третий платит. Ловко!

– Мне пора, – сухо сказала она.

– Обиделась?

– Да.

– Напрасно. Я ведь тебя, можно сказать, похвалил. Ах, эти провинциальные девочки! Как быстро они всему учатся! Сиди, не дергайся, я тебя отвезу. Нам все равно по пути. Кстати, как ты здесь оказалась?

– Я упала, когда меня пыталась сбить машина. Приехала «скорая», привезли сюда. Я решила обследоваться, а вдруг что-то с ребенком?

– И? – спросил он напряженно.

– Не беспокойся, все в порядке.

– Ты и в самом деле беременна?

– Можешь зайти и проверить. Больница в двух шагах. Мне только что сделали УЗИ.

– Ладно, ладно.

Он достал кошелек, расплатиться. Маша ожидала, что предложит ей денег, но, видимо, он все рассчитал. Лишнего ей не полагалось.

Теперь она тоже думала: «Скорей бы все это закончилось». Уехать из этого района, никогда больше не встречаться ни с любвеобильным оперуполномоченным, ни с этой проклятой цыганкой… Надо, кстати сказать Володе, чтобы квартира была где угодно, только не в этом районе. Надо обязательно это сказать…

…Вечером раздался телефонный звонок, которого она так боялась.

– Я тебя жду, – услышала Маша голос оперуполномоченного.

– Где? – растерялась она.

– Стою у твоего подъезда.

– Я плохо себя чувствую, – пискнула Маша.

– Тогда я сейчас поднимусь.

– Нет! Я сейчас спущусь!

Она набралась мужества. Наспех оделась и спустилась вниз. Он топтался возле ее подъезда, курил.

– Меня, между прочим, Мишей зовут, – кашлянув, сказал оперуполномоченный.

– Я знаю, Михаил Алексеевич.

– Ну, зачем же так официально? Можно просто Миша. Ну, куда пойдем?

– Мне все равно.

– Неподалеку есть неплохое местечко… За углом, в двух шагах. Идем?

– Да.

Маше пришлось взять его под руку. Было скользко, она боялась упасть. По ночам подмораживало, и асфальт покрывался ледяной коркой, превращался в каток. А до настоящей весны еще ох как далеко!

И вновь она сидела в кафе. Он заказал пива, Маша от напитков и еды отказалась. Ей было тошно, она мучительно подбирала слова. Наконец, решилась.

– Я хочу забрать свое заявление.

– Что, сломался твой бизнесмен? – усмехнулся он.

– Вы… ты не так все понял. Он предлагал мне деньги с самого начала.

– Да?

– Это правда. Я же хотела, чтобы убийца моего брата был наказан. Чтобы все было по закону. – Ее словно прорвало. – Но меня все не так поняли. Да, я работала у него секретаршей, он был женат, но я стала его любовницей, потому что любила… Меня называли секретуткой, потом шантажисткой, а я всего лишь любила… Я действительно думала, что он хороший, что и он меня любит. Пока не забеременела. Я бы все равно родила, дал бы он мне денег или не дал. А меня все не так поняли.

– Выходит, я зря старался?

– Я вам… тебе заплачу! Скажи: сколько?

– Так сразу и сказать?

– Я… готова откупиться. Раз по-другому нельзя… Лучше деньгами… – она покраснела.

– Дура ты… – он вздохнул. – Я ж хотел по-хорошему. Выходит, не нравлюсь?

– Нет.

– Что ж… Я ж не зверь. И не насильник. Думал, тебе сейчас мужик нужен. Тяжело одной-то.

– Я справлюсь.

– Дура ты, – повторил он. – Оно понятно: девятнадцать лет… И сколько он тебе дает?

– То есть?

– Что предлагает за то, чтобы ты забрала заявление?

– Двухкомнатную квартиру и деньги. Пятьсот долларов в месяц вплоть до совершеннолетия нашего ребенка.

– Неплохо, совсем неплохо.

– А сколько… сколько я тебе должна? – она побагровела.

– Да иди ты со своими деньгами…

– Но… как же так?

– А так. Не надо мне ничего. Заявление я порву.

– Но я так не могу! Ведь получается, что он прав!

– Кто он?

– Да Володя! Получается, что я хорошо устроилась, использовала его, тебя! Один деньги выжимает, другой платит…

– А тебе как хочется? Получить бабки, и чтобы все взахлеб тебя хвалили? Хочешь отблагодарить – так отблагодари! А не хочешь…

– Да не могу я! Деньги могу, а все остальное… – она запнулась.

Он вздохнул:

– И откуда ты такая взялась? Ладно, проехали. Ты зла-то на меня не держи.

– Все в порядке. А… – она посмотрела на обручальное кольцо на его пальце, – где твоя жена?

– Ах, это…

Он тоже посмотрел на кольцо, и усмехнулся:

– Да разбежались мы. Профессия у меня такая. Сложная. Не хочу, говорит, жить с ментом. Я спрашиваю: «А с кем хочешь? С бандитом?». Нет, говорит, с бизнесменом. Ушла. К бизнесмену, должно быть. Все вы, бабы, одинаковы. Только я погляжу, что с кем будет лет так через десять… Как жить-то теперь будешь, Марья Гавриловна?

– Рожу ребенка, поступлю в институт. Надя обещала мне помочь.

– Надя – это кто?

– Невеста моего брата.

– Того, которого убили?

– Да.

– Понятно… Ну и кем ты хочешь стать?

– Я хотела на факультет журналистики. Я стихи пишу, – неожиданно призналась она.

– Надо же! И я! – он рассмеялся. – Вот видишь, сколько у нас с тобой общего? Может, передумаешь?

Она покачала головой.

– Я уже понял, – грустно сказал он, – наскоком тебя не возьмешь. Тогда давай дружить, что ли? Ты меня не бойся, я с виду только такой грозный. Понадобится помощь – звони. Цыганка-то деньги вернула?

– Нет еще. Но я об этом и думать забыла.

– Вернет. Я нажму.

– Не надо, Миша.

– Миша. Уже хорошо! Она улыбнулась:

– Глупо как получилось. Влезла со своим дурацким заявлением. Надо было Надю послушать и сразу взять деньги. Она же говорила, что законы у нас не действуют.

– А ты погоди. Я ж говорю: лет через десять все изменится.

– Я столько ждать не могу. Мне через десять лет уже будет тридцать!

– А что, по-твоему, тридцать? Старость что ли?

– Ну, вроде того. Он рассмеялся.

– Выходит, что я уже глубокий старик. Ладно, проехали. Ты есть-пить будешь? Сидишь за пустым столом.

– Я не голодна, честное слово!

– Устала? – он посмотрел на ее бледное, измученное лицо.

– Да, – призналась она.

– Ну, пойдем, я тебя провожу.

Она вспомнил, как скверно начинался этот день. Встреча с цыганкой, машина, которая мчалась прямо на нее, словно выцеливая, потом больница, тяжелый разговор с Володей… И вот все разрешилось. И опер оказался не таким уж плохим человеком. Он оказался… человеком!

Надо позвонить Наде, успокоить ее. Может быть она, Маша Ложкина, сейчас поступает неправильно, беря эти деньги, но у нее просто нет сил, чтобы бороться, чтобы идти до конца. Она хочет родить здорового ребенка, сына, опору и защиту.

Маша была уверена, что у нее родится сын…


В конце сентября она родила девочку. Роды были тяжелыми, у нее внезапно отошли воды, а схваток не было. Надя, которая была рядом, сказала:

– Срочно в больницу!

О том, что могло быть, Маша узнала потом. Ребенок мог задохнуться. Но тогда по лицам врачей ничего невозможно было понять. Ее тут же начали готовить к операции.

– Как кесарево? Почему? – испугалась она.

– Все в порядке. Я рядом, – Надя крепко сжала ее руку.

– Не уходи!

– В операционную меня не пустят.

– Нет! Не уходи!

– Ты все равно тут же уснешь. А когда проснешься, я буду рядом.

Маша даже не успела испугаться. Укол в руку, и тут же провал. Ей снилось сначала что-то холодное, скользкое, а потом напротив, приятное. Словно бы ее вынесло волной на теплый, ласковый берег, и кто-то в белом, чьего лица она не могла разглядеть, как ни пыталась, говорил ей такие важные, такие нужные слова. О том, что надо жить и что все теперь будет хорошо. Просыпаться не хотелось.

Маша открыла глаза, когда зашивали шов на животе, боль была ужасная, и она тут же вновь потеряла сознание.

Второй раз очнулась, когда на каталке везли по коридору. И услышала:

– Девочка у тебя родилась.

– Как девочка? – почти беззвучно зашевелила губами она. – Почему девочка?

Потом… Потом было взволнованное лицо Нади. Капельница. Уколы. Дня два Маша была в горячке, чувствовала себя так плохо, как еще никогда в жизни. На третий день ей стало легче. Маша открыла глаза. У ее постели сидела Надя.

– Девочка… – прошептала Маша. – Как она?

– Два девятьсот, сорок девять сантиментов. Все хорошо.

– Почему ж такая маленькая?

– Ты сама-то большая? – улыбнулась Надя. – Не волнуйся: все будет хорошо. Никакой патологии не выявлено. Как только тебе будет лучше, принесут кормить.

– Мне уже лучше, – заверила Маша.

Она все никак не могла свыкнуться с мыслью, что у нее девочка. «Как девочка? Почему девочка?» Она страстно хотела сына. И последнее УЗИ показало, что вроде бы да, мальчик. Маша не могла отделаться от чувства, что ее обманули. Да и, честно сказать, она надеялась, что рождение сына смягчит Володю. Разумеется, между ними все кончено, но он ведь как-никак отец! Здесь Надя права! Между ним и новорожденной дочерью все только-только начинается!