Мне на него совершенно наплевать.
– Что, правда?
– Правда.
– А если скажу тебе, что в тот день он бросился с пролета потому, что хотел умереть?
От этой мысли Кьяра замирает как вкопанная.
– Это был не несчастный случай! Он бросился специально. Он хотел покончить с собой.
Кьяра хватается за голову и щурится, пытаясь восстановить в памяти те мгновения, которые надеялась забыть навсегда.
– Ну да, конечно! – рассуждает она вслух. – Он тогда будто оцепенел и как-то отрешенно на меня уставился. А потом вдруг его взгляд стал очень грустным. Я никогда прежде не видела его таким. Он был сам на себя не похож. Помню, это меня испугало. Он повернулся к солнцу, глубоко вздохнул и… То, что произошло потом, было делом нескольких секунд, но мне показалось целой вечностью. Я увидела, как он падал в пустоту. У меня перед глазами еще стояло его лицо – лицо человека, который понимает, что все кончено и что уже ничего не исправить. Своим умоляющим взглядом он пытался мне что-то сказать. Я была слишком далеко, чтобы удержать его, но достаточно близко, чтобы увидеть все в подробностях. Меня словно парализовало, мне было очень страшно. Я отказывалась верить своим глазам. Нет, это неправда, думала я. Невозможно, чтобы я оказалась единственным свидетелем смерти моего лучшего друга. Он сейчас не падает вниз. И тут раздался стук упавшего на землю тела… Напрасно я пыталась убедить себя, что не слышала его. Если начистоту, я была слишком занята собственным спасением, чтобы распознать полное отчаяние в его взгляде, когда наши глаза встретились в последний раз…
Педро сжимает ее руки, но в этот раз бережно.
– Он просил у тебя прощения.
Остальные все еще пытаются унять ожесточенную потасовку. В этой суматохе Ренцо не замечает, как кто-то встает у него за спиной. Внезапно он чувствует, как кто-то его обнимает. Прячась, Кьяра прижимается лицом к его спине, но Ренцо узнает эти сильные энергичные руки, обвивающие его сзади, и приходит в волнение. Она плачет. Он вздрагивает, испугавшись ее всхлипов.
– Ты почему мне ничего не сказал, придурок?
– Ты столько для меня делала, – отвечает Ренцо со слезами на глазах, – мне казалось, будет неправильно грузить тебя еще и разводом родителей. Я попытался решить все сам и, как видишь, наломал дров. И не только облажался по полной, но и тебе создал кучу проблем. Мне стыдно. Мне ужасно стыдно…
– Ты единственный, на кого я всегда могла положиться: все ведь считают меня сильной и независимой, но на самом деле мне необходима чья-то поддержка.
– Я для тебя ровным счетом ничего не сделал.
– Ошибаешься: в худшие моменты жизни ты всегда умел разрядить обстановку. Твоя задорность придавала мне сил, одной своей шуткой ты мог вернуть мне хорошее настроение. Ты делал для меня очень много: ты всегда был рядом. С того дня, когда мы перестали общаться, мне стало ужасно трудно жить. Я уже не так уверена в себе, как раньше. Без тебя никто больше не спрашивает, как у меня дела и не нужно ли мне что-нибудь. Я хочу, чтобы ко мне вернулся мой близкий человек. Или по крайней мере плечо, на котором можно поплакать.
Ренцо поворачивается к подруге, целует ее в лоб и утирает ей слезы.
– Клянусь, я больше никогда тебя не оставлю. По крайней мере на мое плечо ты всегда можешь рассчитывать.
Глава 22
– А как же ты? Почему не пошла с остальными?
Эльпиди сидит на скамейке около камина, облокотившись о колени и поддерживая подбородок ладонями. Валентина стоит в другом углу комнаты, прислонившись спиной к стене.
– Не хочу.
Учитель вздыхает, поднимается, берет из корзины полено и бросает его в огонь.
– Тебе следовало бы пойти.
– Я же сказала, что не хочу.
– Ну, как знаешь, – пожимает плечами Эльпиди. – Но раз ты остаешься, то иди поближе к огню. А то замерзнешь.
Валентина подходит к камину и протягивает руки к полену, разгоревшемуся с новой силой.
– Лучше?
Валентина кивает, согретая идущим от пламени теплом.
– Ну и история! Что думаешь?
– Не знаю.
– Это я во всем виноват.
– Даже думать так не смейте.
– Я просчитался во всем. «Познавательные ньокки» не получились. Я возомнил себя бог знает кем. Привез вас сюда в полной уверенности, что смогу дать вам опыт, который вывернет вас наизнанку, словно носки. Думал, что помогу выявить ваши самые неожиданные стороны и придать вам уверенности в своих силах. Мне хотелось воплотить на практике девиз Сократа «Познай самого себя». А в итоге ничего не вышло. Я надеялся, что смогу сделать то же, что сделал для меня дедушка, когда я только вошел в подростковый возраст. Знаешь, я с детства был очень стеснительным и неуверенным в себе и не ладил с одноклассниками. Надо мной посмеивались, друзей у меня не было. Однажды мой дедушка явился в школу и сказал учительнице, что приглашает весь мой класс пожить месяц в горном шале. Дедушка был сыроваром, трудился в нашей пастушьей хижине, а зимой занимался еще и столярным делом. Он был настоящим волшебником: часто дарил мне маленьких деревянных зверушек, которых вырезал своими руками.
Дедушка привел нас сюда, в этот самый дом, и мы прожили тут целый месяц вдали от родных и привычной обстановки. За это время мы с одноклассниками научились поддерживать друг друга и помогать ближним. Научились радоваться времени, проведенному вместе. Дедушка ничего нам не говорил, но заботился о том, чтобы мы ни в чем не нуждались. Каждое утро на рассвете он возвращался из пастушьей хижины с молоком, сыром и запасами еды. По утрам учительница вела уроки в этой самой комнате, а днем мы помогали дедушке с работой по дереву и играли в снежки. К концу нашего пребывания здесь мы, дети, изменились. На это обратили внимание все: родители, учителя, остальные ребята из школы – все, уверяю тебя! Родители благодарили дедушку за то, что он помог нам повзрослеть. Получив этот опыт, я понял, кто я такой. Мой любимый дедушка изменил мою жизнь. Когда мне исполнилось шестнадцать, я рассказал ему, что хочу стать учителем, когда вырасту. И тогда он повел меня в горы.
Мы долго шли по каким-то непроходимым тропам, известным ему одному. Идти было тяжело. Все очень замерзли. Вечером разбили палатку, разожгли костер и поужинали скромными запасами, какие захватили с собой. За весь путь дедушка не проронил ни слова. А у костра он вдруг спросил: «Слышишь?» Я спросил, что мне нужно было услышать. «Дыхание земли. Мы расхаживаем по ней, будто хозяева. Но, в сущности, и ты, и я, и даже сильные мира сего – лишь преходящие явления. Те скудные знания, которые нам доступны, делают нас заносчивыми и внушают нам уверенность в собственной неуязвимости, тогда как на самом деле мы слабы и беспомощны. Жалкие существа, и только. Хочешь стать учителем? Тогда учись у земли: напоминай своим ученикам об их беззащитности, чтобы они поняли, как важны любовь, дружба и сочувствие – наши единственные сокровища в этом мире. А если вдруг засомневаешься, поступай как я: прислушивайся к дыханию земли».
– Очень глубокая мысль, – соглашается Валентина.
– Точно. Дедушка был настоящим философом, хоть и окончил всего несколько классов.
– А что с ним случилось?
– Он умер через несколько месяцев после того, как сводил меня в горы. Он знал, что болен, но никогда не говорил мне об этом. Я узнал о болезни только после его смерти.
– Как вы думаете, с нами он общался бы по-другому?
– Мне кажется, он не понял бы вас. Нынешняя молодежь никому не доверяет, но верит всему подряд.
– В смысле?
– Вы считаете, что Бога нет, и это ваше право. Но вы же твердо убеждены в существовании единорогов потому только, что услышали об этом на ютубе. Вы сомневаетесь даже в том, что Земля круглая, зато с радостью следуете чудо-диетам, которые вам впаривают в соцсетях. Дедушка не понял бы этой вашей нездоровой доверчивости. Но я уверен: тогда, в горах, он поручил мне продолжить его дело. А что я в итоге наделал? Слышишь, что творится на улице? Эта поездка лишь еще сильнее разожгла ненависть между вами. Я не пробудил в вас ничего, кроме злобы и жестокости. Послушай, как твои товарищи кричат и оскорбляют друг друга. Они будто остервенели все сразу.
– Вы хотя бы попытались что-то сделать.
Ее слова ободряют Эльпиди. От кого он не ожидал поддержки, так это от Валентины, самой равнодушной и безучастной обитательницы шале.
– Как ты думаешь, – учитель встает и подходит ближе, – где я ошибся?
– Вы тут ни при чем.
– Тогда почему ты так и не включилась в процесс вместе со всеми?
– Времена вашего детства прошли, учитель. В людях больше нет прежней одухотворенности. Как бы вы ни старались, никто не услышит, подобно вашему дедушке, дыхания земли. Вы правы, наверное, он не понял бы нас. То, что устроили снаружи мои одноклассники, – лучшее тому подтверждение. Мы будто лишились зрения и слуха. Не видим и не слышим друг друга. Вы тут ни при чем, правда. Мы сами во всем виноваты. Я всегда это знала. Просто вы решили, что сможете нас изменить. Но уже слишком поздно что-то делать.
– Тогда зачем ты согласилась сюда поехать?
Валентина опускает глаза. Эльпиди подходит к ней вплотную.
– Ответь мне, почему ты здесь, если с самого начала знала, что в этом нет смысла?
Во взгляде Валентины вдруг загорается решимость, какой Эльпиди никогда прежде не замечал.
– Если честно, меня всегда тянуло к вам. И согласилась я только ради того, чтобы побыть рядом с вами.
Эльпиди отшатывается, у него перехватывает дыхание. Он чувствует, как в душе поднимается буря. Он смущен, растерян и в то же время весьма польщен.
– Все мои ровесники, – продолжает Валентина, – пустые и невероятно тупые эгоисты, а я всегда мечтала о понимающем, мудром и ответственном человеке, рядом с которым я чувствовала бы себя хорошо и спокойно. И вы как раз такой.
– Я не… – учитель пытается что-то сказать, но с его губ слетают только бессвязные обрывки фраз.
Они стоят так близко, что Валентина решается протянуть руку и погладить его по щеке. Эльпиди околдовывают прикосновения ее пальцев, скользящая по щеке и скулам ладонь. Аромат ее кожи опьяняет его. Кажется, будто впервые за тысячелетия до него дотронулось живое существо. Эльпиди окутывает пленительное тепло, нежность и сладострастная дрожь. Внезапно он осознает, что жаждет наслаждения, которое сулит это касание, что желание пронизывает его насквозь. Он склоняется к Валентине. Девушка тоже подается вперед. Их губы сближаются, оба чувствуют горячее дыхание друг друга, но в последний момент учитель отшатывается, словно от удара.