— Кто вы? — вызывающе спросил Перси.
Нимфа в центральной нише повернула голову.
— А… имена. Когда-то они у нас были. Меня звали Хагно, первая из девяти!
Пайпер решила, что это злая шутка (карга по имени Хагно, ну надо же),[59] но решила этого не говорить.
— Девять, — повторил Джейсон. — Нимфы этого святилища. Всегда было девять ниш.
— Конечно, — Хагно оскалила зубы в злобной усмешке. — Но мы — изначальные нимфы, Джейсон Грейс, присутствовавшие при рождении твоего отца.
Меч в руке Джейсона дрогнул.
— Вы говорите о Юпитере? Вы присутствовали при его рождении?
— Тогда его звали Зевсом, — сказала Хагно. — Такой визгливый щенок. Мы ждали, пока Рея рожала, а когда появился ребенок, спрятали его, чтобы папаша Кронос его не съел. До чего мощные легкие были у этого младенца! Мы, как могли, заглушали его вопли, чтобы Кронос не нашел сыночка. Когда Зевс вырос, нам обещали вечные почести, но дело было в Греции, в древней земле…
Остальные нимфы взвыли и принялись царапать воздух перед собой. Пайпер сообразила, что они, похоже, не могут выйти из ниш, словно их ноги приклеены к камню, как и ракушки.
— Когда Рим обрел силу, нас пригласили сюда, — продолжала Хагно. — Один из сыновей Юпитера уговорил нас, расточал любезности. «Новый дом, — сулил он. — Еще больше и лучше! Никакого первоначального взноса, чудесные соседи. Рим простоит вечно».
— Вечно, — зашипели остальные.
— Мы поддались соблазну, — говорила Хагно. — Оставили наши простые колодцы и источники на горе Ликей и переехали сюда. Несколько столетий жизнь текла замечательно! Вечеринки, жертвоприношения в нашу честь, каждую неделю новые платья и украшения, все полубоги Рима с нами флиртовали и почитали нас.
Нимфы выли и вздыхали.
— Но Рим не устоял, — рявкнула Хагно. — Вместо акведуков придумали каналы, виллу пригласившего нас полубога забросили, а потом и вовсе снесли. Забытые, мы оказались похоронены под землей, но мы не могли уйти, ведь наши жизненные источники привязаны к этому месту, а наш прежний домовладелец так и не счел нужным нас освободить. Столетиями мы сохли здесь в темноте, страдая от жажды… такой страшной жажды…
Остальные старухи вцепились в свои рты.
У Пайпер пересохло в горле.
— Мне жаль, что с вами так поступили, — сказала она, пытаясь задействовать свой волшебный голос. — Должно быть, это ужасно. Но мы вам не враги. Если мы сможем вам помочь…
— Ах, какой сладкий голосок! — воскликнула Хагно. — Какие красивые черты. Я тоже когда-то была молодой, как ты, а голос мой журчал, точно горный родник. Знаешь, что происходит с разумом запертой в темноте нимфы, которой нечего есть, кроме ненависти, нечего пить, кроме мыслей о мщении? Да, моя дорогая, ты можешь нам помочь.
Перси поднял руку.
— М-м-м… Я — сын Посейдона. Может, я смогу вызвать новый водный источник.
— Ха! — вскричала Хагно, и остальные восемь эхом откликнулись:
— Ха! Ха!
— Ну, конечно, сын Посейдона, — протянула Хагно. — Я хорошо знакома с твоим отцом. Эфиальт и От обещали, что ты придешь.
Пайпер схватилась за руку Джейсона, чтобы не упасть.
— Гиганты, — воскликнула она. — Вы работаете на них?
— Они наши соседи, — улыбнулась Хагно. — Их покои прямо за нашим обиталищем, там, где отвели воду из акведуков для игр. Когда мы разберемся с вами… когда вы нам поможете… близнецы обещали, что нам больше никогда не придется страдать.
Хагно повернулась к Джейсону:
— Ты, дитя Юпитера, заплатишь за ужасное предательство твоего предка, который привел нас сюда. Мне ведома сила бога неба, я растила его с пеленок! Когда-то нимфы управляли дождем над своими колодцами и источниками, когда я с тобой закончу, мы снова обретем эту силу. А ты, Перси Джексон, дитя морского бога… ты дашь нам воду, бесконечный источник воды.
— Бесконечный? — взгляд Перси метался от одной нимфы к другой. — М-м-м… слушайте, я не уверен насчет бесконечного, но могу выделить вам пару галлонов.
— А ты, Пайпер Маклин, — багровые глаза Хагно сверкнули. — Такая молодая, хорошенькая, наделенная таким нежным голосом. С твоей помощью мы вернем нашу красоту. Сегодня вы спасли нашу последнюю жизненную силу. Мы очень хотим пить и выпьем вас троих!
Все девять нимф запылали и исчезли, а из их альковов хлынула вода — неестественно темная и густая, как масло.
XLIIIПАЙПЕР
Пайпер требовалось чудо, а не сказка на ночь. Но сейчас она стояла, испытывая шок, глядя, как вода поднимается к ее коленям, и на память ей пришла легенда, которую упоминал Ахелой, — история о потопе.
Не библейское предание о Ное, а версия индейцев-чероки, которую ей когда-то рассказывал отец, — про танцующих призраков и скелет собаки.
Малышкой она часто устраивалась у отца на коленях, пока он сидел в большом массажном кресле. Она смотрела в окно, на побережье Малибу, а отец рассказывал ей историю, которую сам слышал от дедушки Тома в оклахомской резервации.
— У этого человека была собака, — начинал бывало отец.
— Нельзя так начинать сказку! — протестовала Пайпер. — Нужно сказать «Жил-был однажды».
Отец смеялся.
— Но это история индейцев-чероки, а они сразу переходят к сути. Итак, значит, у этого человека была собака. Каждый день человек вместе с собакой ходил на берег озера за водой, и собака всегда бешено лаяла на озеро, словно сердилась на него.
— А она сердилась?
— Терпение, моя лапочка. Наконец человек рассердился на собаку, потому что она так громко лаяла, и отругал ее: «Плохая собака! Прекрати лаять на воду. Это всего лишь вода!» Каково же было его удивление, когда собака посмотрела на него и заговорила.
— Наша собака умеет говорить «спасибо», — вклинивалась Пайпер. — И она может пролаять слово «вон».
— Да, вроде того, — соглашался отец. — Но эта собака говорила целыми предложениями. Она сказала: «Однажды, очень скоро, придет шторм. Вода поднимется, и все утонут. Ты сможешь спастись вместе со своей семьей, если построишь плот, но сначала ты должен принести меня в жертву. Брось меня в воду».
— Это ужасно! — восклицала Пайпер. — Я бы ни за что не утопила собачку!
— Вероятно, тот человек сказал то же самое. Он подумал, что собака врет, ну, после того, как оправился от удивления, что его собака умеет говорить. Он стал возражать, а собака сказала: «Если ты мне не веришь, посмотри на мой загривок. Я уже мертва».
— Очень грустно! Почему ты мне это рассказываешь?
— Потому что ты попросила, — напоминал ей отец. В самом деле, Пайпер почему-то была очарована этой историей. Она слышала ее раз сто и все равно продолжала о ней думать.
— В общем, — говорил ее отец, — человек схватил собаку за загривок и увидел, что ее шкура уже легко отходит от костей, а под ней остался только скелет собаки.
— Гадость.
— Согласен. Так что человек со слезами на глазах попрощался со своей беспокойной собакой-скелетом, швырнул ее в воду, и она сразу же утонула. Человек построил плот, и когда наступил потоп, он со своей семьей спасся.
— Без собаки.
— Да, собака не спаслась. Когда дожди пошли на убыль и плот опустился на твердую землю, оказалось, что на всей земле выжил только этот человек со своей семьей. Вдруг он услышал с другой стороны холма какие-то звуки — как будто тысячи людей пели и плясали. Но когда он взбежал на вершину, увы, внизу он увидел только усеивающие землю кости — тысячи скелетов всех людей, которые погибли во время потопа. Он понял, что это танцевали призраки умерших. Вот что за звуки он слышал.
Пайпер ждала.
— А дальше?
— А дальше ничего. Конец.
— Нельзя так заканчивать! Почему призраки танцевали?
— Я не знаю, — говорил отец. — Твой дедушка никогда не считал нужным пояснить. Может, призраки радовались, что одной семье удалось спастись, может, наслаждались загробной жизнью, кто знает?
Пайпер ужасно не нравился такой конец сказки. Осталось столько неразрешенных вопросов! Нашла ли семья другую собаку? Ясно же, что не все собаки утонули, потому что у нее самой есть собака.
Она не могла выбросить эту сказку из головы, с подозрением смотрела на собак, гадая, а не скелет ли это. И не понимала, почему семье пришлось принести в жертву собаку, чтобы выжить. Пожертвовать собой ради своей семьи — это очень благородно, очень типичное поведение для собаки.
Теперь, в римском нимфеуме темная вода уже поднялась ей по пояс, а Пайпер мучил вопрос: почему речной бог Ахелой упомянул эту историю?
Жаль, что у нее нет плота, но она боялась, что очень похожа на тот скелет собаки, потому что уже мертва.
XLIVПАЙПЕР
Резервуар наполнялся со страшной скоростью. Пайпер, Джейсон и Перси стучали кулаками по стенам в поисках выхода, но ничего не находили. Они забрались в альковы, чтобы удержаться на поверхности, но из ниш била вода, так что казалось, будто ребята балансируют на краю водопада. Наконец Пайпер удалось встать в нише, но уже по колено в воде. Вода поднялась над полом футов на восемь и быстро прибывала.
— Я мог бы вызвать молнии, — прокричал Джейсон. — Что, если попробовать пробить дыру в крыше?
— Тогда могут обрушиться потолок и стены, и нас придавит, — возразила Пайпер.
— Или нас убьет током, — добавил Перси.
— Выбор невелик, — пробормотал Джейсон.
— Давайте я осмотрю дно, — предложил Перси. — Если это место строили, как фонтан, должен быть способ спустить воду. Вы, ребята, проверьте ниши, вдруг там есть потайные ходы. Возможно, раковины — это кнопки или что-то вроде того.
Идея была продиктована отчаянием, но Пайпер обрадовалась возможности хоть что-то сделать.
Перси прыгнул в воду, а Джейсон и Пайпер перелезали из ниши в нишу, стуча по стенам и топая ногами, раскачивая вставленные в камень ракушки, но все безуспешно.
Сын Посейдона всплыл гораздо раньше, чем ожидала Пайпер, он задыхался и бешено молотил руками по воде. Девушка протянула ему руку и сама едва не упала в воду, пока юноша приходил в себя.