— Джейсон! — позвала Аннабет.
Он осматривал поле боя, пока не увидел ее. Она указала туда, где пришвартовался Арго II.
— Собери остальных на борт! Отступайте!
— Что насчет тебя? — спросил он.
— Не ждите меня!
Аннабет сбежала прежде, чем он смог возразить. Она с трудом маневрировала через толпы туристов. Почему так много людей хотят увидеть форт Самтер в знойный летний день? Но Аннабет быстро поняла, что толпы спасли их жизни. Без хаоса всех этих паникующих смертных, римляне уже окружили бы их численно превосходящей группой.
Аннабет спряталась в небольшой комнате, которая, должно быть, была частью гарнизона. Она пыталась выровнять свое дыхание.
Она представила себя в роли солдата Союза, на этом острове в 1861 году. Они в окружении врагов. Запасы продовольствия и предметы снабжения закончились. Подкрепления ждать неоткуда. Некоторые из защитников Союза были детьми Афины. Они спрятали здесь важную карту — что-то, что они не хотели отдать в руки врагов. Если бы Аннабет была одной из этих полубогов, где бы она положила её?
Внезапно стены заблестели. Воздух стал тёплым. Аннабет сомневалась, нет ли у нее галлюцинаций. Она только собралась убежать к выходу, когда двери со стуком закрылись. Раствор между камнями покрылся пузырями. Пузыри взорвались, при этом тысячи маленьких черных пауков подались вперёд.
Аннабет не могла пошевелиться. Ее сердце, казалось, остановилось. Пауки покрывали стены, ползали друг за другом, распространялись по всему полу, и постепенно окружали ее. Это не могло быть на самом деле.
Страх погрузил ее в воспоминания. Ей было семь лет, она одна в своей спальне в Ричмонде, штат Вирджиния.
Пауки пришли ночью, они ползли волнами от ее шкафа и прятались в тени. Она звала отца, но он уехал на работу. Казалось, что он всегда находился на работе. Вместо этого пришла мачеха.
— Я не против побыть плохим полицейским, — однажды сказала она отцу Аннабет, когда думала, что та ее не слышит.
— Это всего лишь твое воображение, — говорила мачеха о пауках. — Ты пугаешь своих младших братьев.
— Они не мои братья, — утверждала Аннабет. Это заявление заставило лицо мачехи окаменеть. Ее глаза были такими же жуткими, как и пауки.
— Сейчас же иди спать, — настаивала мачеха. — Больше никаких криков.
Пауки вернулись, как только мачеха вышла из комнаты. Аннабет пыталась спрятаться под одеялом, но это было бесполезно. В конце концов, она заснула от усталости. Она проснулась утром, конопатая от укусов, паутина закрывала глаза, рот и нос. Укусы исчезли прежде, чем она успела одеться, так что она не имела никаких доказательств, которые могла бы показать, кроме паутины, которая, по мнению мачехи, являлась хитрым трюком.
— Больше никаких разговоров о пауках, — твердо сказала мачеха. — Ты уже большая девочка.
На вторую ночь пауки пришли снова. Ее мачеха продолжала быть плохим копом. Аннабет не было позволено звонить отцу и беспокоить его этой ерундой. Нет, он не придет домой пораньше. На третью ночь Аннабет сбежала из дома. Позже, в лагере-полукровок она узнала, что все дети Афины боятся пауков.
Давным-давно, Афина преподала смертной ткачихе Арахне жестокий урок — прокляла ее за гордость, превратив в первого паука. С тех пор, пауки ненавидят детей Афины. Но это не уменьшало ее страх на деле с пауками. Однажды, она чуть не убила Коннора Стоула в лагере за то, что он подложил тарантула ей в постель. Годы спустя, она попала в пугающую ситуацию, в аквапарке в Денвере, когда Перси и она подверглись нападению со стороны механических пауков. И в последние несколько недель Аннабет снились пауки, почти каждую ночь, они ползали по ней и душили ее, обернув в свои сети.
Теперь, стоя в казармах в форте Самтер, она была окружена ими. Ее кошмары стали реальны.
Усыпляющий голос пробормотал в голове Аннабет:
— Скоро, моя дорогая. Ты встретишь ткачиху, скоро.
— Гея? — пробормотала Аннабет. Она боялась ответа, но тем не менее спросила. — Кто… кто эта ткачиха?
Пауки стали беситься, они ползали по стенам и роились вокруг ног Аннабет, как блестящий черный водоворот. Только надежда на то, что это иллюзия, спасала Аннабет от обморока.
— Я надеюсь, что ты выживешь, дитя, — сказал женский голос. — Я хотела бы, чтобы ты была моей жертвой. Но мы должны позволить ткачихе отомстить.
Голос Геи исчез. На дальней стене, в центре роя пауков, вспыхнул и ожил красный символ: фигура совы, похожая на ту, что изображена на серебряной драхме. Этот символ смотрел прямо на Аннабет. Затем, прямо как в её кошмарах, Метка Афины запылала вдоль стен, испепеляя пауков до тех пор, пока в комнате не осталось ничего, кроме приторного запаха пепла.
— Иди, — сказал новый голос, принадлежащий матери Аннабет. — Отомсти за меня, следуй за Меткой.
Пылающий символ совы исчез. Дверь гарнизона распахнулась. Аннабет стояла ошеломленной в середине комнаты, неуверенная в том, видела ли она нечто реальное… или это была простая иллюзия.
Взрыв потряс здание. Аннабет вспомнила, что ее друзья были в опасности. Она задержалась здесь слишком долго. Она заставила себя двигаться. Все еще дрожа, Аннабет вышла наружу. Океанский воздух помог очистить её разум.
Она смотрела через двор — мимо испуганных туристов и борьбы полубогов — к краю стены, где большой миномет указывал в сторону моря… Возможно, это было лишь воображение Аннабет, но старая часть артиллерии, казалось, светилась красным светом. Она бросилась в ту сторону. Внезапно на нее напал орел, но она уклонилась и продолжила бежать. Ничто не пугало ее так, как те пауки.
Римские полубоги рядами шли к Арго II, но над их головами образовалась миниатюрная буря. Хотя вокруг был ясный солнечный день, над римлянами гремела молния. Дождь и ветер отбрасывали их назад. Аннабет не переставала думать об этом. Она потянулась к миномету и положила руку на дуло. На затычке, закрывающей отверстие, начала светиться Метка Афины, красный контур совы.
— В миномете, — сказала она. — Конечно же.
Она попыталась разжать затычку своими пальцами. Не повезло. Чертыхнувшись, Аннабет вытащила свой кинжал.
Как только небесная бронза коснулась затычки, разъем сжался и разжался. Аннабет сняла ее и сунула руку внутрь пушки.
Её пальцы дотронулись до чего-то холодного, гладкого и металлического. Она достала маленький бронзовый диск размером с чайное блюдце, гравированный тонкими буквами и иллюстрациями. Она решила изучить его позже. Аннабет забросила диск в свой рюкзак и обернулась.
— Спешишь? — спросила Рейна.
Претор стояла в десяти футах, в полной боевой броне, держа в руках золотое копье. Возле нее рычали две ее металлические борзые.
Аннабет осмотрела территорию. Они были более или менее одни. Большая часть войска передвинулась в направлении доков. Она надеялась, что все её друзья уже оказались на борту, но им немедленно нужно было отплывать, или они рисковали быть нагнанными. Аннабет надо было торопиться.
— Рейна, — сказала она. — То, что случилось в лагере Юпитера — вина Геи. Фантомы, вселяющиеся духи…
— Прибереги свои оправдания, — сказала Рейна. — Они пригодятся тебе в суде.
Собаки зарычали и начали медленно двигаться вперед. На этот раз, было похоже, что не имело значения, говорила Аннабет правду или лгала. Она пыталась сообразить план побега. Она сомневалась, что может бороться с Рейной один-на-один. Благодаря этими металлическим собакам, она не имела никаких шансов.
— Если ты позволишь Гее разделить наши лагеря, — сказала Аннабет. — Тогда гиганты уже выиграли. Они уничтожат римлян, греков, богов, весь смертный мир.
— Думаешь, я этого не знаю? — голос Рейны был тверд, словно сталь. — Вы не оставили мне выбора. Октавиан жаждет крови. Он привел весь легион в бешенство, и я не смогла его остановить. Сдавайся. Я поведу тебя обратно в Новый Рим на суд. Это будет справедливо. Ты будешь мучительно казнена. Этого, возможно, будет достаточно, чтобы остановить дальнейшее насилие. Октавиан будет не удовлетворен, конечно же, но я думаю, что смогу убедить остальных остановить кровопролитие.
— Это была не я!
— Не имеет значения! — огрызнулась Рейна. — Кто-то должен заплатить за произошедшее. И это будешь ты. Это лучшее решение.
По коже Аннабет поползли мурашки.
— Лучше, чем что?
— Используй свой ум, — сказала Рейна. — Если вы убежите сегодня, мы не последуем за вами. Я уже говорила вам, что даже сумасшедший не станет пересекать море к древним землям. Если Октавиан не сможет убить кого-то на вашем корабле, он пойдет на лагерь-полукровок. Легион будет на вашей территории. Мы сотрем ваш лагерь с лица земли.
«Убей римлян, — призывала ее мать. — Они никогда не будут вашими союзниками». Аннабет хотелось плакать. Лагерь-полукровок был единственным настоящим домом, который у нее когда-либо был, и дабы подтвердить перемирие, она рассказала Рейне, где именно он находится и где его искать. Она не могла оставить его на милость римлянам и отправиться в путешествие по всему миру. Но их поиск, и все, что она выстрадала, чтобы вернуть Перси назад… если она не пойдет в древние земли, то все это потеряет смысл. Кроме того, Метка Афины не должна привести к мести.
«Если бы я смогла найти маршрут, — сказала ее мама. — Путь домой…».
«Как ты используешь свою награду? — спросила Афродита. — Для войны или для мира?».
Там и был ответ. Метка Афины могла привести ее туда… если она выживет.
— Я иду, — сказала она Рейне. — Я последую за Меткой Афины в Рим.
Претор покачала головой:
— Ты не представляешь, что тебя ожидает.
— Я представляю, — сказала Аннабет. — Эта вражда между нашими лагерями… я могу исправить это.
— Нашему недовольству уже тысячи лет. Как один человек может это исправить?
Аннабет хотела, чтобы она могла дать ей убедительный ответ, показать Рейне 3-D диаграммы или гениальные схемы, но она не могла. Она просто знала, что должна попытаться. Она вспомнила то потерянное выражение лица ее матери: «Я должна вернуться домой».