Матильда посмотрела в глаза матери, практически зеркальное отражение ее собственных, пытаясь вспомнить, когда они в последний раз стояли так близко друг к другу. Лотти кивнула, и Матильда протянула трясущиеся руки, когда ее мать вложила семейную книгу в ее ладони. Три женщины смотрели, как реагируют границы круга на их действия. Лепесток упал с хризантемы, снежная сова вылетела из тени и облетела их три раза, свеча вспыхнула так сильно, что треснуло стекло в фонаре, а котел опрокинулся на бок, превратив содержимое в лужу.
Матильда прижала книгу к груди, чувствуя ее тепло и близость, как будто каждую ночь засыпала с ней в своей постели. Эту драгоценную книгу, которую кто-то с таким мрачным сердцем пытался вырвать из ее семьи. Мать жестом велела ей положить книгу на то место, где она лежала, и Матильда так и сделала, наклонившись и осторожно опустив ее на пень. Нанна Мэй раскрыла объятия, и Матильда шагнула к ней, крепко сжала ее и прижалась щекой к сгорбленному плечу старушки. Матильда улыбнулась в темноту. Она чувствовала себя невероятно уютно, будто потерянный кусочек головоломки наконец-то заполнил ее сердце.
С ее улыбающегося лица сорвалось тихое всхлипывание, и по щеке скатилась слеза. Нанна Мэй погладила внучку по волосам, и Лотти подошла к ним ближе, прикрыв одной рукой рот, а другой прижав к груди, наблюдая, как ее мать и дочь соединяются после драгоценного обряда. Глаза Лотти заблестели от слез, когда она повернулась, чтобы уйти, но Матильда потянулась и схватила ее за руку. Она притянула ее ближе и сжала ее руку так сильно, как только могла, в надежде, что Лотти поймет все то, что она хотела сказать, но никак не могла найти слов.
Глава 37
Один день до Хэллоуина
Кафетерий был наполнен ароматом горячего шоколада и радостными разговорами по поводу вечеринок и свиданий на Хэллоуин. Но ничто из этого не трогало Матильду. Ее макароны с сыром так долго пролежали на подносе, что больше стали похожи на резину. Она перестала тыкать в них вилкой и уронила ее на стол. Если бы Матильду не окружали люди, она бы поставила поднос на пол и рухнула на стол, уткнувшись головой в скрещенные руки. Как бы то ни было, она держалась прямо, наблюдая за Оливером, который устроился за столиком в противоположном конце зала и был окружен исключительным вниманием своих друзей.
Девушка, сидевшая рядом с Оливером, коснулась одной рукой его плеча, а другую положила ему на грудь, лучезарно улыбнувшись парню. Затем отвернулась, чтобы достать что-то из своей сумки. Оливер протянул руку и опрокинул содержимое крошечной бутылочки в ее напиток, быстрее, чем крупье за столом для блек-джека, затем посмотрел на Матильду и подмигнул.
Жар ударил по щекам Матильды, и прежде чем она поняла, что происходит, девушка уже направлялась к их столу. Оливер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, его брови поползли вверх, и одна за другой его поклонницы повернулись, чтобы посмотреть на свою посетительницу, протестуя, когда она подняла руку и смахнула напиток со стола.
– Эй! – Девушка вскочила и посмотрела на свои промокшие джинсы, затем свирепо посмотрела на Матильду. – Какого черта?!
– В чем твоя проблема, неудачница? – выпалила другая девушка.
Лицо Матильды было как маяк для оскорблений, но она стояла там не двигаясь, ее глаза были прикованы к Оливеру, а на его губах играла улыбка. Он отодвинул свой стул и положил руку на плечо девушки.
– Пойдем, найдем бумажные полотенца.
Девушка поджала губы и улыбнулась ему:
– Спасибо, Оливер. В чем ее проблема?
– Не беспокойся об этом, – ответил он, уводя ее от стола. Он оглянулся через плечо на Матильду: – Наверное, просто ревнует.
Матильда попятилась от смеха и повернулась, чтобы выйти из кафетерия, но врезалась в кого-то.
– Прости… О, прости, – пробормотала она, моргая, глядя на Шона.
– Зачем ты это сделала? – спросил он, и между его бровями пролегла резкая морщинка.
– Извини, я повернулась и не увидела тебя.
– Не это, – сказал он, затем схватил ее за запястье, – напиток. Почему ты опрокинула ее напиток?
– Что? Я… – пробормотала она, глядя на свое запястье.
– Он что-то подлил ей в напиток? – спросил Шон, сжимая ее за плечи. – Ты что-нибудь видела? Он пытался что-то с ней сделать?
– Шон, ты делаешь мне больно.
– Он что-то сделал с Эшли? Он использовал что-нибудь, чтобы причинить ей боль?
Глаза Шона налились кровью от бессонных ночей, а поток вопросов, на которые не было ответов, отпечатался на его лице. Видимо, он уже давно не ходил к парикмахеру, а мятая одежда свисала с плеч. Чувство вины охватило Матильду, но она отстранилась и потерла пульсирующее место, где он схватил ее.
Она покачала головой:
– Я не знаю. Я просто…
– Лжешь! – крикнул Шон.
Матильда отпрянула, и он на мгновение моргнул, глядя на нее, затем протер глаза дрожащей рукой, повернулся и пронесся мимо пары своих друзей, которые пришли проверить, что происходит. Матильда взяла свою сумку со стола и поспешила из кафетерия, прежде чем кто-то еще мог на нее накричать. Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Шон не следует за ней, и во второй раз врезалась в кого-то.
– Будь осторожна, гонщица. О, привет, Матильда, – сказала Эрин, закрывая дверь с табличкой «Не входить». Она была вместе с девушкой с пирсингом в носу, которую Матильда узнала. Она была рядом с Эрин, когда та влепила ей пощечину. Матильда нахмурилась и попыталась пройти мимо них, но Эрин протянула руку: – Рада видеть, что ты жива и прячешься.
– Что? – спросила Матильда.
– Ты не ответила ни на одно из моих сообщений, – проворчала Эрин. – Оливер сделал с тобой что-то еще?
Матильда искоса взглянула на спутницу Эрин.
– Все нормально, она обо всем знает, – улыбнулась Эрин.
– Что?! Почему она все знает? Даже ты не знаешь всего. – Матильда повернулась к девушке: – Кто ты?
– Э-э, я Катрина, девушка Эрин.
– Ну, Катрина, это не твое дело, – отрезала Матильда.
Эрин обняла Катрину за талию.
– На самом деле это стало ее делом, когда она немного запуталась, когда я начала игнорировать ее и стала одержима парнем, если ты не помнишь. И, кроме того, да, потому что она тоже ведьма, я подумала, что, вероятно, она сможет помочь. Ведь у тебя нет монополии на то, чтобы быть ведьмой, Матильда, – сказала Эрин, широко раскрыв глаза. – И кстати, в следующий раз ты сама можешь позвонить в полицию, чтобы они спасли тебя…
– Эрин…
– Все в порядке, Катрина. Она думает, что только на нее влияет его поведение, но…
– Эрин, – Катрина указала на Матильду, которая смотрела в пол, ломая руки.
Эрин вздохнула:
– Послушай, мне очень жаль. Я не хотела сердиться. Просто тебе явно нужна помощь, но ты не позволяешь мне помочь тебе.
– Я не… Я просто… видеть его – это…
Катрина сделала шаг ближе к Матильде и опустила голову.
– Ты выглядишь так, будто тебе нужна тишина. Вот, – она сделала шаг в сторону и кивнула в сторону двери, – можешь воспользоваться музыкальной комнатой. Там никого нет.
Матильда нахмурилась:
– Музыкальная комната?
Эрин широко распахнула дверь.
– Технически это пространство под сценой, где хранится все музыкальное оборудование и материалы для школьных спектаклей. Мы используем эту комнату все время, когда хотим ненадолго… уединиться. – Матильда закатила глаза. Эрин сложила руки на груди. – Хорошо, тогда не входи. Оставайся здесь и беси всех, с кем столкнешься.
– Эрин, – сказала Катрина, – полегче.
– Прости, – Эрин покачала головой, и черты ее лица смягчились, – ты явно не хочешь говорить, так что просто позволь нам сделать это за тебя.
Матильда посмотрела на них обоих, прислонившихся друг к другу и державшихся так, словно они могли покорить весь мир. Она кивнула:
– Спасибо.
– Пожалуйста. Однако не думай, что это открытое приглашение. Как я уже говорила, это наше личное место.
– Я думаю, она понимает это, Эрин.
Катрина улыбнулась Матильде, затем взяла Эрин под руку, и они пошли по коридору, исчезая за углом и оставляя Матильду в коридоре, чтобы ее толкали прохожие. Пара девушек из-за столика, за которым сидел Оливер, прошли мимо и оглядели ее с ног до головы.
– Неудачница, – прошипели они. Девушки продолжали пристально смотреть на нее, пока не исчезли в туалете. Возбуждение переполнило коридоры, и Матильда повернулась, чтобы посмотреть, откуда доносятся крики и вопли, как раз в тот момент, когда баскетбольный мяч отскочил от стены и попал ей в ухо. Группа парней пронеслась мимо нее, один из них небрежно извинился, в то время как его друзья смеялись, как гиены.
Матильда вздохнула, вошла в музыкальную комнату и захлопнула за собой дверь. Она спустилась по деревянным ступенькам и остановилась внизу, закрыв глаза и вдыхая пыльную изоляцию заполненной хламом комнаты.
– И… тишина, – прошептала она себе, открывая глаза.
Крошечные прямоугольные окна были так запылены, что почти не пропускали света, поэтому Матильда протянула руку и включила лампу, которая была привязана к одной из низких деревянных балок над ней. Эрин и Катрина не ошиблись насчет комнаты. Все, что Матильда когда-либо видела на сцене, впихнули в пространство до следующей школьной пьесы.
Стопки пыльных стульев, потрескавшиеся раскрашенные декорации, гигантские пластиковые грибы и разобранные барабанные установки выстроились вдоль стен. Металлические стеллажи, набитые кожаными футлярами, помятыми музыкальными инструментами и смешанными костюмами, делили комнату надвое. На гвозде висел розовый пиджак, в котором выступала Эшли. Она не умела петь, но каким-то магическим образом роли в школьных мюзиклах давались ей отлично. Матильда стряхнула с себя это воспоминание и отважилась пройти дальше в комнату.
Куча мягких подушек лежала в углу перед несколькими деревянными полками, с любовью сложенных в виде маленького убежища от внешних залов. Матильда подошла и опустилась на них. Подушки вздыхали, когда она позволяла им прилипать к ее усталому телу. Цепочка проводов и лампочек обвивалась вокруг ржавых гвоздей, торчащих из дерева, и Матильда щелкнула выключателем на пластиковой коробке, и разноцветные волшебные огоньки замигали, очнувшись ото сна.