тень. Поле зрения постепенно сужалось. Ты словно стоишь в начале туннеля и пятишься назад, в темноту. В какой-то момент остается только маленькая светлая точка.
– Действительно? – вопрос Кржистофа прозвучал скептически.
Зено проигнорировал замечание.
– Например, ты видишь птицу, летящую в небе на расстоянии ста метров, но не ступени под ногами. – Он сделал паузу. – Но в какой-то момент и этот свет пропадает. Затем ты живешь в абсолютной темноте.
– Когда у вас проявилось это заболевание? – спросил Хоровитц.
– В двадцать лет. – Зено наклонил голову, словно задумавшись. Неожиданно он улыбнулся. Очевидно, вспомнил что-то приятное. – Моя последняя поездка на машине была в монастырь урсулинок в Бруггтале. Затем я стремительно ослеп.
Наступил момент, чтобы поговорить о Магдалене.
– Вы тогда навещали вашу сестру? – спросил Хоровитц.
Зено повернул голову и посмотрел Хоровитцу прямо в глаза.
– Нет, я отвез ее туда.
– Значит, вы были там, когда она вступила в орден? – уточнил Хоровитц.
Зено кивнул.
– Ей было двадцать пять, мне девятнадцать. – Он будто снова уставился куда-то вдаль. – Это был чертовски туманный осенний день… словно ироническое предвкушение моей будущей слепоты.
Глава 34
Низко висевшее послеобеденное солнце окончательно скрылось за верхушками деревьев. Одновременно сгустились клубы тумана, ползущие по асфальту. Влага покрыла ветровое стекло «фольксвагена-жука». Зено зажег фары, запустил дворники и переключил вторую передачу. Мотор взвыл, и машина поползла по серпантину через лес на вершину горы.
– Осторожно, вон там! Косуля! – крикнула Магдалена.
Зено тут же крутанул руль и ударил по тормозам. Его сердце колотилось. Он посмотрел налево, затем направо. И с трудом заметил животное. Молодой олененок испуганно застыл на краю леса и уставился на них. Вероятно, здесь проезжало не так много машин.
Зено медленно направил автомобиль по серпантину.
Магдалена вцепилась в сумку, стоящую на коленях.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, но все равно мне следовало поехать на такси. Было бы лучше. Для тебя! – Она положила руку ему на колено.
– И чем бы ты заплатила? Молитвами? – Зено помотал головой. – Все в порядке. Мы почти доехали. Это должно быть за ближайшей горой.
Они добрались до вершины пригорка. За ним поднималась гора повыше, к которой вела узкая лесная тропа, частично исчезающая в тумане. В конце тропы из густого тумана возвышались серые крыши и башни монастыря. Здание жалось к отвесной скале. Очевидно, это была единственная подъездная дорога.
– Похоже, в этой местности всегда туманно, – заметил Зено и посмотрел вниз на долину. Он не был метеорологом, но, когда здесь шел дождь, влага наверняка держалась в лесах несколько дней. Из-за высоких гор солнце светило тут днем недолго.
Темно как у черта в заднице, – подумал он.
Они проехали по лесной тропе и остановились перед монастырем. Вытянутое здание с выступающей церковью, колокольней и всевозможными флигелями и пристройками выглядело впечатляюще, но из-за своих серых каменных стен, узких окон, остроконечных башен и выдающихся эркеров казалось скорее мрачным и пугающим, чем приветливой обителью Бога, где можно найти защиту.
Это впечатление усиливал ветер, который завывал далеко внизу под ними в долине, а где-то поблизости Зено слышал шум водопада.
Пока он доставал две сумки своей сестры из багажника, Магдалена уже направилась к воротам. Какой же она была красивой в своем темном платье с рюшами и накидке. Ее длинные седые волосы, выбившиеся из-под шапки, чудесно гармонировали с туманом, который собрался у цоколя стены и обволакивал Магдалену, словно хотел поприветствовать ее в этом месте. Через пару часов она сменит свою одежду на черное платье монахини, и затем ее мир будет состоять только из черного, белого и разных оттенков серого.
Как и мой!
Зено взял обе сумки и тоже зашагал к воротам. С тех пор как Магдалена рассказала ему о своем намерении стать сестрой урсулинского ордена – потому что это был первый и самый старый женский орден, основанный женщинами, – он собрал в городской библиотеке информацию об этом монастыре и уже видел многочисленные фотографии. Мрачной столовой, узких спален, темных внутренних дворов и голых соединительных трактов. Но теперь он воочию созерцал это жуткое место, и его самые страшные опасения подтвердились.
В отличие от Магдалены он никогда не хотел иметь дело с религией. Даже когда врач диагностировал его начинающуюся болезнь. Магдалена на его месте погрузилась бы в молитвы, но он вместе с другом пошел на курсы вождения, как-то проскочил на экзамене и – что было большим везением – действительно получил права, хотя через год должен был абсолютно ослепнуть. Пока Зено еще мог что-то видеть, он хотел попробовать все, что позже станет ему недоступно. Возможно, доехать автостопом до Греции, летом перейти на лыжах через Альпы или наняться на норвежское рыболовецкое судно и поплыть от Ставангера через острова Шпицберген до Арктического океана на ловлю крабов. А с мятежным сердцем, которое билось у него в груди, он попытается и в будущем выполнить как можно больше из этого списка и вести увлекательную жизнь.
Но одного он никогда бы не сделал. Не пошел бы в этот монастырь! Он буквально ощущал, что в этих стенах живет зло. Но Магдалена осознанно выбрала это уединенное место и даже воспринимала как божий дар.
Магдалена позвонила в колокольчик, и через несколько минут высокая женщина в черном платье открыла им ворота. У нее были кривые черты лица, рот и щеки скосило, словно половина лица была парализована после инсульта. Несмотря на это, раньше она наверняка была красавицей. С иссиня-черными волосами, которые выбивались из-под головного покрывала, полными губами, темными бровями и ясным острым взглядом, она выглядела впечатляюще.
– Вы, должно быть, Магдалена. Меня зовут Констанс Феличитас. Я настоятельница этого монастыря. – Женщина, которая, как показалось Зено, была лет на двадцать старше его сестры, развела руки, но помедлила, когда заметила седые волосы Магдалены.
И Зено не мог ее в этом упрекнуть. Не часто увидишь молодую женщину, полностью поседевшую за одну ночь.
– Я провожу тебя до твоей комнаты, – предложил он, чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание.
Настоятельница подняла руку.
– Мужчинам запрещен вход в этот монастырь. Магдалена должна сама нести свои сумки.
В этот момент рядом с Зено заскрипел гравий. Он оглянулся – перед его глазами, словно в пелене, возник размытый силуэт молодого человека в зеленом комбинезоне, сапогах и шляпе, который катил перед собой тачку с осенними розами.
– Это Вальтер, наш садовник, – объяснила настоятельница. – Для него, священника, рабочего и повара действуют исключения. – Она улыбнулась. – Мы находимся так высоко и далеко от ближайшего населенного пункта, что хотим быть автономными со своим персоналом, насколько это возможно.
– Я подожду здесь снаружи, пока ты устроишься у себя в комнате, – предложил Зено в надежде, что Магдалена еще передумает, когда увидит монастырь изнутри. Поэтому он одолжил машину друга и хотел лично привезти сюда Магдалену.
– Ваша сестра не получит собственную комнату, а будет делить спальню с пятью другими послушницами, – объяснила настоятельница.
– Но подготовка…
– Ваша сестра в письме отказалась от подготовительного времени, – ответила ему настоятельница. – Она войдет в монастырь без трудничества, будет принята в новициат и через год как послушница принесет обет бедности, целомудрия и послушания.
Все оказалось гораздо хуже!
Теперь и Магдалена улыбнулась, только это была смущенная улыбка. Видимо, она не хотела, чтобы брат узнал об этом таким образом. Она взяла у него из рук сумки и поцеловала в щеку.
– Все в порядке. Не жди меня.
– Но я…
Она поставила сумки на землю и обняла его.
– Ты должен поехать домой, пока еще светло, – прошептала она ему в ухо. – В темноте ты видишь еще хуже. – Она поцеловала Зено. – Не беспокойся обо мне, я здесь в хороших руках.
Внутри у него все сжалось.
– Я буду работать швеей в прачечной и чинить платья. – Магдалена выпустила его из объятий и снова взялась за сумки.
Настоятельница одной рукой обняла его сестру и повела ее внутрь. Прежде чем запереть ворота, настоятельница еще раз улыбнулась Зено.
Но это была холодная, жесткая, торжествующая улыбка, которая шла не от сердца.
Глава 35
– Почему у вашей сестры уже тогда были седые волосы? – спросил Хоровитц, после того как Зено закончил свой рассказ.
Зено помедлил с ответом и отхлебнул своего уже остывшего капучино.
– Магдалена вышла замуж в двадцать три года, – наконец сказал он, – но уже через год потеряла мужа. Хороший парень, честный и понимающий. Несчастный случай на фабрике, из-за переутомления якобы сам оказался виноват, поэтому страховая ничего не выплатила. Так что в двадцать четыре она была уже вдовой. Ее мужа кремировали в Линце. Будучи швеей и рабочим фабрики, они оба зарабатывали немного. Гроб был из дешевого материала, немного свечей, а траурный венок на гроб состоял из лесных цветов и еловых шишек.
Зено сделал паузу, постучал пальцем по кофейному блюдцу.
– Не знаю, бывали ли вы уже на кремации. Языки пламени взвиваются ввысь, температура минимум тысяча градусов. Ко всему этому добавляется шум фильтрующей установки. Ужасно.
– Звучит, как будто вы сами это видели, – заключил Хоровитц.
– В зале прощания было немного людей, только пара коллег. После того как они ушли, гроб направили в печь. Через боковую дверь Магдалена вошла в котельную крематория. Я хотел остановить ее, но она ринулась к смотровому отверстию, потому что обязательно хотела посмотреть на кремацию своего мужа. Последнее прощание, так сказать… чертовски плохая идея. – Он скривился, его голос задрожал. – Раздался треск и хруст. Сначала загорелись цветы и шишки, затем пламя охватило еловый гроб. Тот быстро осел, и вдруг в огне поднялся труп ее мужа. Его одежда уже обгорела, плоть оплавилась. Он сидел с вытянутыми руками, а Магдалена начала кричать. И никак не успокаивалась. – Зено замолчал.