. Почувствуешь ее запах и коснешься ее. Ты мечтаешь, чтобы она обняла тебя, нежно покачала, что-то напела тебе своим голосом.
Ты так долго ждешь этого объятия.
А потом наступает разочарование.
В ее взгляде нет радости и любви. Она кричит. Тебя хватают, с силой вырывают у нее из рук, потом кричишь и ты.
Снова темно. Ужасно тесно. Что-то лежит на твоей голове, и тебе не хватает воздуха!
Грит Майбах встрепенулась, судорожно схватила ртом воздух и хотела сорвать это что-то с головы, но ее рука попала в пустоту. Пульс зашкаливал, она дрожала, на лбу выступил пот.
Черт! Она сидела на пассажирском месте. Машина тряслась по проселочной дороге. Тут она почувствовала руку у себя на плече.
– Эй, все в порядке? Тебе просто что-то приснилось.
Грит вытерла пот со лба и заметила, что у нее ледяные руки.
– Всегда один и тот же сон.
Она посмотрела в окно. Дождливый сентябрьский вечер, солнце уже скрылось за темными облаками.
Томас Шэффер вел джип через горы.
– Уже скоро доберемся.
– А если ее там нет?
– Она точно там. Где ей еще быть?
– А если это вообще не она? – продолжала Грит.
– Ты что, боишься?
Она рефлекторно сжала дрожащие руки коленями. Но потом поняла, что не должна притворяться перед собственным братом.
– Конечно, – наконец сказала она.
– Я тоже. – Он дружески коснулся ее предплечья, затем снова положил руку на руль.
– Но… – опять начала Грит, – если информация неправильная? Если мы ошиблись?
– Почему информация должна быть неправильной?
На это у нее ответа не было. Они вместе ходили в архив ее бывшего приюта в Куфштайне и нашли в деле Грит – дополнительно к копии свидетельства о рождении, которую куфштайнский орган самоуправления выдал задним числом, – рукописную запись. И это оказался настоящий сюрприз.
Дело в том, что Грит не была анонимно оставлена на заднем дворе куфштайнского приюта, как ей внушили и во что она верила все эти годы. Сразу после рождения ее отдали совсем в другом месте и лишь затем привезли в Куфштайн. А вообще ты родом из Верхней Австрии! На пожелтевшем листке можно было разобрать подпись, место и дату передачи.
«В. Кронер, детский дом Браунау, 9 мая, мать неизвестна».
Во время последующих поисков они наткнулись на акушерку, Вивиану Кронер, которая жила сейчас где-то в Швейцарии, но раньше работала недалеко от монастыря Бруггталь рядом с Браунау. Было понятно, что эта акушерка помогла им обоим появиться на свет и затем передала в детский дом, где их разделили и отправили в разные приюты – Томаса в Регенсбург, а ее в Куфштайн.
Но почему их разделили? И к тому же развезли по разным странам? Для их собственной безопасности? Их кто-то искал?
В любом случае похоже, что их настоящее место рождения было недалеко от Браунау. Поэтому они поехали в Браунау, и Грит – ненавязчиво и не поднимая много шума – поговорила со старыми деревенскими жителями. Так они узнали о жутких слухах, которые ходили об урсулинском монастыре с 70-х и 80-х годов.
И они узнали кое-что еще. Почти тридцать семь лет назад ночью в колокольню церкви попала молния, в результате чего соседнее здание полностью выгорело. Якобы от того пожара на лице Вивианы Кронер остались уродливые ожоги. Дата удара молнии совпадала с датой записи в деле Грит.
9 мая.
Ее день рождения.
Совпадение?
Чтобы выяснить это, Грит осторожно установила контакт с одной пожилой монахиней из монастыря и поговорила с ней. Томас держался поодаль, потому что женщине обычно рассказывают больше и охотнее, чем мужчине. После они уже не верили в совпадения, потому что Грит узнала, что в ту ночь одна из монахинь была на девятом месяце беременности. Грит даже выяснила, как ее звали. Магдалена Энгельман.
Энгельман, какая красивая фамилия, – подумала Грит и представила себе ангельское лицо.
И что-то было в ее предположениях, как бы нелепо они ни звучали, – потому что после короткого телефонного разговора сестра Магдалена согласилась принять их и предложила для посещения день, когда в монастыре отсутствовали как старая настоятельница, так и молодой патер. Неофициальная встреча – тем самым туманным дождливым сентябрьским вечером, которым они направлялись в это странное место.
Сестра Магдалена описала им лесную дорогу к территории монастыря. В старой кирпичной стене находилась арка, через которую можно попасть на заброшенное кладбище. Там они должны ее ждать.
Томас и Грит оставили машину недалеко от монастыря, обогнули здание и нашли кладбище. Уже четверть часа они стояли рядом с монастырской стеной. Влажность медленно поднималась из долины, и Грит застегнула молнию своей темно-синей мембранной куртки. Они не произносили ни слова, просто ждали, но с каждой минутой все больше нервничали.
Наконец послышались приближающиеся по гравию шаги. Раздался скрип металлической калитки, и на кладбище вошла высокая женщина в черном платье, черном головном покрывале и с четками на поясе. Она шла, склонив голову, на шее у нее висел серебряный крест. Подойдя к ним, она распрямилась.
– Сестра Магдалена? – спросил Томас. В его голосе послышалась странная хрипота.
Грит лишь молча смотрела на женщину. Белые волосы, высокие скулы, полные губы, серые глаза – внезапно они наполнились слезами, которые потекли по щекам.
У Грит больше не было сомнений. Она почувствовала связь.
– Мама… – произнесла она, и ее сердце скакнуло вверх.
В следующий момент женщина обняла ее, и сердце Грит забилось так стремительно, словно хотело разорвать грудную клетку. Она не могла дышать, у нее перехватило горло.
– Все хорошо, дитя мое. – Магдалена погладила ее по волосам. – Какой большой и красивой ты стала… – Казалось, на мгновение у нее отказал голос. – Все эти годы я надеялась, что у тебя все сложится в жизни. – Она крепко прижала Грит к себе, затем отпустила и вытерла слезы. Моргая, она рассматривала Томаса. И улыбнулась, как будто испытала огромное облегчение.
Но Томас стоял словно окаменевший, неожиданно усомнившись, что все это происходит на самом деле.
– Это Томас, твой сын. – Грит всхлипнула.
Магдалена взяла его за руки, но он продолжал недоверчиво смотреть на нее. Когда же наконец заговорил, его голос прозвучал жестко.
– Почему ты нас отдала?
– Это единственный вопрос, который пришел тебе в голову? – одернула брата Грит.
– Оставь его, – мягко сказала Магдалена. – Это справедливый вопрос. – Она все еще держала Томаса за руки. – Я сделала это ради вашей безопасности, иначе вы прожили бы не больше года.
– Что?! – Томас нахмурился.
Магдалена посмотрела на надгробные камни.
– Где-то здесь похоронены ваши братья и сестры. – Она выпустила руку и погладила мраморную доску. – Но я не знаю где.
– Братья и сестры? – Томас взглянул на Грит, словно опасаясь, что женщина сошла с ума.
– Я должна так много вам рассказать, – вздохнула она. – Но не уверена, хотите ли вы это вообще слышать.
– Я хочу услышать все, – сказала Грит.
– А я просто хочу узнать, кто мой отец, – пробурчал Томас. Очевидно, он представлял себе их встречу по-другому.
– Этого я не знаю.
– Нет? – вырвалось у Томаса.
Магдалена отвернулась. Ее вгляд переместился с кирпичной стены на обгоревшие черные руины.
– Я хорошо помню изнасилования… но все это в прошлом. Я научилась с этим жить. – Она снова повернулась к ним. – Важно лишь то, что с вами все в порядке.
Изнасилования?
У Грит снова перехватило горло.
– Но… почему?
– Вы действительно хотите это услышать?
– Поэтому мы здесь. – Томас сохранял самообладание.
– Их было много, и они прекращались, лишь когда мы были на пятом месяце беременности, – начала рассказывать Магдалена. – А через три месяца после родов все начиналось снова. Однако не со мной. Потому что во время ваших родов парник сгорел. – Она кивнула на черные руины.
– Парник? – спросил Томас, но взгляд Грит заставил его замолчать.
– После пожара все прекратилось. – Она посмотрела на своих детей, ее взгляд был полон нежности и любви. – Я расскажу вам, как и почему я отправила вас отсюда. Идите за мной. – Она вышла через арку.
Томас и Грит последовали за ней вверх по тропе.
– Это была грозовая ночь. Я лежала на матрасе на втором этаже. Начались схватки. Вспышки молнии озаряли все вокруг как днем, а раскаты грома были такими оглушительными, что мы думали, колокольня обрушится. И тут Бог послал мне план, как отправить вас отсюда, чтобы вы избежали судьбы, постигшей всех остальных…
День пятыйВена, АвстрияВторник, 16 мая
Глава 40
Первое совещание этим утром проходило в Висбадене, в бюро Дирка ван Нистельроя.
Сабина заехала на машине за Тиной, и когда они, опоздав на одну минуту, вошли в кабинет ван Нистельроя, президент БКА, Снейдер, Хоровитц и Кржистоф были уже там. Правда, они сидели не за столом, а рядом на стульях, расставленных полукругом. Пахло крепким кофе. Два места были еще свободны.
– Возьмите кофе, – сказал ван Нистельрой, не поднимая взгляда.
Сабина и Тина налили себе по чашке и тихо опустились на стулья, пока Хоровитц подробно рассказывал о встрече с Зено Энгельманом в Марбурге. Кржистоф вставил лишь пару слов, а все остальное время играл с удостоверением посетителя БКА, которое прикрепил к рукаву своей черной футболки.
– А теперь послушаем вас обеих, – сказал ван Нистельрой, когда Хоровитц закончил.
Тина описала их вчерашний визит в монастырь, неудавшуюся попытку спасти настоятельницу и находку детских скелетов.
– Между тем у нас уже есть предварительный отчет австрийского БКА, – сообщил ван Нистельрой, когда Тина закончила рассказ. – В общей сложности семьдесят четыре детских трупа. Пришлось постараться, пытаясь предотвратить утечку этой информации в СМИ до конца семидневного срока.