Затем Снейдер повернулся к технику, сидевшему за пультом управления, и одновременно нажал на кнопку на микрофоне, чтобы Таборски могла слышать.
– Таборски, как только монахиня начнет подозревать, что вы не от прессы, задайте ей личный вопрос об условиях содержания и допросах, тогда техник по громкоговорителю тут же прервет интервью и служба безопасности выведет вас из комнаты. – Он отпустил кнопку, выпрямился и развернулся.
Хоровитц кивнул:
– Значит, все-таки получилось.
Снейдер выглядел довольным, затем он посмотрел на Сабину.
– Было невозможно посвятить вас. Я не мог рисковать аутентичностью нашего выступления ни на секунду. Вы разочарованы?
Серьезно? Когда это его волновало, что он кого-то разочаровал?
– Все в порядке, – сказала она. – Меня все равно удивило, когда вы пошли на уступки. При этом с самого начала догадывались, что она не поддастся на ультиматум, верно?
– Правильно. Трюк с Таборски должен был выглядеть убедительно.
– Вы коварный шулер!
– Допрос – это как игра в покер. Нужно дать противнику почувствовать, что у него преимущество, и потом так забросить наживку, чтобы он не смог устоять и клюнул.
– Но вам хотя бы чуть-чуть жалко женщину? – спросила Сабина.
– Жалость – это роскошь, которую я не могу себе позволить. – Он похлопал Сабину по плечу – интимный, очень редкий для него жест. – С этого момента мы снова работаем в команде. Больше никаких секретов, обещаю!
Несмотря на все странности и привычку работать на грани закона, Снейдер, похоже, развил нечто, похожее на человеческую эмпатию, – по крайней мере, к определенным людям.
– Все понятно, – ответила она и даже улыбнулась. Потому что сейчас расследование действительно начало двигаться в правильном направлении.
Глава 42
Через десять минут Магдалена Энгельман стала недоверчивой и почуяла подвох, тогда Снейдер распорядился немедленно прервать интервью. Много нового они за это время не выяснили, но тем не менее сделали уже большой шаг вперед.
Вскоре они встретились на улице – в нише для курения перед столовой БКА – для подведения итогов. Сабина, Хоровитц, Кржистоф и Снейдер.
Этим утром солнце пряталось за облаками. Снейдер зажег косячок, а Кржистоф раздал напитки, которые купил для всех. Коллеги, сидевшие в столовой БКА, с любопытством поглядывали на них через дверь-вертушку, потому что уже пошли слухи, что они работают над необычным делом.
Тина бегом пересекла внутренний двор и последней присоединилась к ним. Когда она встала так, чтобы дым от сигареты Снейдера не попадал ей в лицо, все остальные тут же замолчали, и все внимание обратилось к ней.
– Детский врач по имени Ульрих Хирш действительно существует, много лет у него была частная практика в Линце, а с середины 80-х годов – в Вене, – начала она. – В 2005 году он к тому же получил должность в Австрийской врачебной палате, приобщился к политической деятельности и после последних выборов в Национальный совет…
Снейдер недовольно поморщился, будто уже предполагал, чем закончится отчет Тины.
– …занимает пост австрийского министра здравоохранения, – закончила Тина.
Все молча переглянулись.
– Настоящее дерьмо, – прервал молчание Хоровитц.
– Не говори, – согласился с ним Снейдер.
– К сожалению, это еще не все, – сказала Тина. – Младший брат министра Хирша тоже врач. Хотя они рассорились много лет назад, брат тем не менее председатель в Федеральном ведомстве лекарственных средств.
Еще и это!
Сабина сглотнула. Ситуация и правда выглядела не очень. Таким образом, дело принимало политический оборот – что будет особенно не по вкусу Дирку ван Нистельрою. Но они уже начали расследование и теперь должны довести его до конца. К тому же Сабина поняла, почему пресса пропустила сквозь пальцы Магдалену Энгельман и ее невероятные обвинения – если та действительно пыталась с кем-то связаться.
– Министр Хирш не случайно уже несколько дней как пропал? – Снейдер задал вопрос, который особенно интересовал их всех.
– Как я и опасалась, ни Ведомство федерального канцлера, ни министерство здравоохранения не выдают никакой информации, но через ваше контактное лицо я получила доступ к его календарю встреч. В настоящий момент министр как раз в Вене.
Снейдер приподнял одну бровь.
– Отлично! – Он достал телефон и нажал на кнопку быстрого набора номера, который был знаком даже Сабине. Секретарша Дирка ван Нистельроя. Снейдер не дал ей и слова сказать. – Это Мартен, мне нужно четыре авиабилета в Вену. Нет, это слишком рано… – он взглянул на часы, – скажем, через два-три часа. Хорошо. – Он закончил разгорвор.
– Значит, снова паковать вещи, – вздохнула Тина, но тут последовал очередной сюрприз.
– Нет, Мартинелли, вы нужны мне здесь, – сказал Снейдер. – Я хочу, чтобы вы и Хоровитц проанализировали разговор Таборски с монахиней и сообщили нам обо всей новой информации. – Он посмотрел на Хоровитца: – В порядке?
Тот кивнул.
– Ты знаешь, как я ненавижу перелеты.
Снейдер посмотрел на Тину:
– К тому же – если министр не должен стать пятой жертвой – мне нужна работоспособная команда, готовая выдвинуться в любой момент.
– О’кей, – вставила Тина.
Хоровитц допил свое какао с медом, смял бумажный стаканчик и выбросил его в мусорное ведро.
– Дамы и господа… – он отъехал на своей коляске назад и развернулся, – тогда я начну.
Снейдер кивнул, и Хоровитц покатился к двери-вертушке.
– Вы сказали: четыре авиабилета! – уточнила Сабина и оглядела оставшихся. – Для кого они?
– Для меня, Кржистофа, вас и… – ответил Снейдер.
– Для меня? – удивленно воскликнул Кржистоф. – Ты, голландская вонючка, отлично знаешь, что мне нельзя покидать страну, пока…
Снейдер прервал протест Кржистофа резким движением руки.
– Во-первых, нидерландская вонючка… – он вытащил из кармана пиджака многостраничный документ, который был сколот скрепкой, – а во-вторых, это твой официальный договор консультанта.
Кржистоф прищурился и небрежно прислонил поднос, на котором принес напитки, к стене здания. По его застывшей позе Сабина сделала вывод, что ему совсем не по себе.
– Какой договор? Я не собираюсь ничего подписывать.
– Даже договор с БКА, предполагающий значительный гонорар?
– Гонорар? – Кржистоф вырвал бумаги у Снейдера из рук и, быстро полистав страницы, присвистнул.
Снейдер повернулся к Сабине. «Две тысячи евро», – безмолвно проговорил он одними губами.
Сабина заулыбалась. Это было в два раза больше, чем Кржистоф получал от своей доставки медикаментов.
– А в-третьих, – добавил Снейдер, – на последней странице находится особое разрешение, что в сопровождении сотрудников БКА ты можешь выезжать за границу.
– Да, но… – голос Кржистофа стал тише, – срок действия моего загранпаспорта давно истек.
– Domkop[23], – качая головой, Снейдер вздохнул, снова достал телефон и на этот раз быстрым набором вызвал другой номер. – Да, это Снейдер… мне все равно! Слушай! Нам необходим фотограф и новый загранпаспорт для Кржистофа… Не завтра! Немедленно! – Он слушал какое-то время, затем прервал связь, убрал телефон и взглянул на Кржистофа: – Тракт B, четвертый этаж, кабинет сорок восемь. Старый паспорт не нужен… Причеши волосы и не заблудись.
Кржистоф сложил договор, запихнул его в задний карман брюк, провел ладонью по волосам и ухмыльнулся, обнажив свой сломанный резец. Затем поднял воротник кожаной куртки. – До скорого. – Он сунул пустой поднос под мышку и зашагал к двери-вертушке.
– Какой нахал, – вздохнула Сабина, после того как поляк скрылся в столовой.
– Да, но всегда оказывается на светлой стороне жизни, – констатировал Снейдер. – Но вы еще увидите, что касается прикрытия с тыла, поддержки или козыря в рукаве – называйте как хотите, – он многого стоит.
В этот момент зажужжал телефон Снейдера. Он открыл эсэмэс, пробежал глазами текст, затем посмотрел на часы.
– Билеты уже зарезервированы, – сообщил он ей. – Вылет из Франкфурта в 13 часов. Значит, у нас еще достаточно времени. – Он помассировал точку на виске. – В Вене мы займемся министерством здравоохранения. Об официальной встрече в австрийских ведомствах можем забыть, нам назначат аудиенцию самое раннее через три месяца. Тут у нас даже с особыми полномочиями от ван Нистельроя нет шансов.
– Что же мы тогда будем делать? – спросила Сабина с недобрым предчувствием. – И кто четвертый полетит с нами?
Снейдер посмотрел на Сабину:
– Нам нужен по-настоящему толковый техник, который сумеет провести операцию по прослушке.
– Вы хотите организовать прослушку министра? – вырвалось у Сабины.
– Обложить его жучками и организовать прослушку, – уточнил Снейдер. – Пока что он не исчез бесследно, поэтому, возможно, не входит в число потенциальных жертв Магдалены Энгельман. Но сообщники Энгельман – а сейчас я абсолютно уверен, что их несколько, – могут связаться с ним или, по крайней мере, быть поблизости. Поэтому мы должны выяснить, насколько сильно он вовлечен в те события в бруггтальском монастыре. И этой информацией он точно не будет делиться добровольно, только потому, что мы такие симпатичные.
– О-о-о-о, – простонала Сабина, только что осознав, во что они ввязываются.
– Итак! – поторопил Снейдер. – Кто подошел бы? Специалисты ИТ-отдела, с которыми мы до сих пор работали, впечатлили меня, скорее, своей медлительностью и глупостью.
Сабина и Тина переглянулись.
– Марк Крюгер! – в один голос сказали они.
Снейдер поднял руки в защитном жесте.
– Стоп! Мне нужен в команде тот, кто чертовски хорош, а не чертовски хорошо выглядит.
– Не так уж и хорошо он выглядит, – пробурчала Тина.
– К тому же в отделе мобильной криминалистики он лучший, кого мы знаем, – добавила Сабина. В деле «Смертельный хоровод», когда Снейдера отстранили от работы и БКА потеряло столько хороших коллег, она обращалась за помощью к Марку Крюгеру. – Марк исключительно умен и гениален как компьютерщик. Настоящий «фрик», который просто расцветает на работе… – Она чуть было не сказала «Прямо как вы!», но вовремя остановилась. – К тому же, я думаю, у него не будет проблем с нашими так называемыми