Не сейчас. Потерпи.
Когда они переживут этот день, он вернется в Германию и обкурится у себя дома. На диване в своей гостиной, рядом устроится его бассет Винсент, которого он будет чесать за ухом, – и тогда забудет все, что за последние дни узнал о детях, монастырях, врачах, радиационных исследованиях и фармацевтических концернах.
Тут из мужского туалета раздался глухой звук, будто что-то ударилось о стену кабинки. Прежде чем мозг Снейдера успел это по-настоящему зарегистрировать, он уже держал в руке «глок».
– Кржистоф? – крикнул он и оттянул затвор, подавая первый патрон в патронник.
Ответа не последовало!
Снейдер распахнул дверь, вошел в туалет и огляделся. Перед ним была большая комната с многочисленными зеркалами, умывальниками и яркими люминесцентными лампами, свет которых отражался в белом кафеле и золотых аксессуарах. С одной стороны писсуары, с другой – кабинки.
– Лунгстрём? Кржистоф? – крикнул Снейдер.
Держа пистолет наготове, Снейдер ногой открыл первую кабинку. Дверца с грохотом ударилась о стену.
Никого.
Вторая и третья кабинки тоже были пустыми. Но прежде чем Снейдер успел пнуть четвертую дверь, он уже почувствовал металлический запах крови.
Осторожно носком ботинка он толкнул дверь – на полу в красной луже лежал Кржистоф, зажимая ладонью сонную артерию, но кровь лилась у него между пальцами, видимо, из глубокой раны или пореза. К тому же поляк сплевывал кровь.
Похоже, дело было плохо. У Снейдера сжалось сердце.
Времени вызывать скорую не было. Он положил оружие на пол, снял пиджак и сорвал с себя наплечную кобуру. Затем схватил рулон туалетной бумаги, отвел руку Кржистофа в сторону и, прижав рулон к ране, затянул кожаный ремень кобуры ему вокруг шеи.
Потом снова схватился за пистолет.
– Можешь дышать?
Кржистоф моргнул.
– Ты должен сказать Майе, что…
– Это ты ей сам скажешь, – перебил его Снейдер. – Все не так страшно, – солгал он. – Ты выживешь. – Стоя на коленях в луже крови, он поднял ноги Кржистофа на унитаз. Но тут Кржистоф схватил его за руку. Он хотел что-то сказать, но Снейдер приложил палец ему к губам. – Лунгстрём мертв?
Кржистоф помотал головой.
– Это был Шэффер?
Кржистоф кивнул.
– Я должен передать тебе… – прохрипел Кржистоф, и Снейдер не стал его перебивать, – что у тебя есть время до полуночи… ты должен прийти один.
– Что? – Снейдер был сбит с толку, но в то же время у него появилась надежда. Если Шэффер передал ему это сообщение, то рана Кржистофа не могла быть смертельной. Будучи солдатом, Шэффер должен был знать, куда и как нужно наносить удар ножом, чтобы человек остался в живых.
Снейдер схватился за пистолет.
– Где он ждет?
– У… – веки Кржистофа затрепетали, затем его голова откинулась набок.
Снейдер проверил у него пульс – пусть слабый, но тот был. Он быстро вытащил из кармана брюк телефон и набрал 112.
Сети не было.
Нужно выйти на улицу! Снаружи стояли двое полицейских, которые могли вызвать скорую помощь быстрее, чем он.
– Держись! – сказал Снейдер, хотя Кржистоф вряд ли его слышал. Затем он вскочил и ринулся из кабинки и туалета.
С сотовым в одной руке и пистолетом в другой выбежал в коридор. Оба полицейских все еще стояли за дверью спиной к нему. Когда Снейдер добежал до них, в конце другого длинного пролета он увидел двух мужчин. Высокого худого черноволосого парня в темном костюме и Лунгстрёма, которого нельзя было ни с кем спутать из-за его желтых ботинок. Они наверняка были уже на расстоянии ста метров. Высокий мужчина держал Лунгстрёма под руку – так ходят пьяные, подпирая друг друга. Но для пьяных они передвигались слишком быстро. Еще пара шагов, и они исчезнут за дверью, ведущей на парковку.
Снейдер взглянул на свой телефон. Здесь он ловил лучше. Нажал повторный набор, придавил сотовый щекой к плечу, достал из кармана брюк зажигалку и швырнул ее в стеклянную дверь, чтобы привлечь к себе внимание полицейских.
Затем обернулся и прицелился из пистолета в спину высокого мужчины, который наверняка был Шэффером. А если нет? Снейдер помедлил. Это должен быть он! Если не повезет, то он промахнется, а если не повезет еще больше – попадет в Лунгстрёма.
Хотя зажигалка с грохотом ударилась о стеклянную стену и полицейские уже открыли дверь, ни высокий мужчина, ни Лунгстрём не обернулись. Наоборот, они только ускорили шаг.
Значит, это точно Шэффер!
Снейдер нажал на спусковой крючок.
Звук выстрела гулким эхом отозвался в коридорах. Снейдер не стал рисковать и выстрелил мимо. Пуля попала в стену.
– Алло, чем я могу вам помочь? – наконец раздался голос в трубке.
Снейдер хотел выстрелить еще раз, уже точнее, но почувствовал сильный удар в плечо. Затем кто-то пнул ему под колено и повалил на пол.
Полицейские!
– Идиоты! – закричал Снейдер, когда один из них заломил ему руку за спину, а другой с силой выдернул пистолет. Телефон выпал и заскользил по полу.
Прежде чем Снейдер успел возмутиться, какие же тупые оба полицейских, он услышал, как один передал по рации на нидерландском:
– Мы взяли преступника!
Снейдер поднял глаза. Это были совсем другие сотрудники.
Новая смена!
– Нужно вызвать скорую помощь, – выдавил он, лежа лицом в пол. – В туалете тяжелораненый человек!
Глава 62
Вскоре после того, как Снейдер и Кржистоф уехали в аэропорт, Сабина с Марком отправились на ее машине на Центральный вокзал Франкфурта, а оттуда на междугороднем экспрессе в Ганновер. Поездка на поезде длилась всего два с половиной часа – на машине они добирались бы вдвое дольше. Кроме того, в дороге им нужно было еще кое-что сделать.
Устроившись в отдельном купе, которое они забронировали для себя, Сабина первым делом организовала личную охрану для профессора Вандергаст. Ганноверская полиция хотя и удивилась, когда услышала о возможном покушении на девяностолетнюю старушку в интернате для престарелых, но тут же направила туда команду спецназа, чтобы защитить женщину.
В начале девятого вечера Марк и Сабина наконец-то добрались до места. Они поднялись по лестнице к входу интерната – современной постройки со стеклянными фасадами и крупными светлыми элементами. Заходящее вечернее солнце отражалось в стеклах, так что здание излучало особое спокойствие и умиротворение. Правда, перед автоматической входной дверью по рекомендации Сабины стояли два спецназовца с автоматами. Зачем рисковать?
Сабина предъявила свое удостоверение, после чего мужчины хотели пропустить ее и Марка, но она остановилась – в то время как стеклянная дверь продолжала открываться и закрываться.
– Были какие-то проблемы? – спросила она.
Полицейский повыше, с автоматом в руке и наушником в ухе, помотал головой.
– Пока что произошел только крайне драматичный случай защемления межпозвоночной грыжи, одну даму стошнило после ужина, а мужчина упал перед лифтом со своим роллатором. – Сообщая все это, сотрудник и бровью не повел. Казалось, он издевался над Сабиной.
– Не относитесь к этому так легкомысленно, – посоветовала ему Сабина. – В Констанце один из ваших коллег был тяжело ранен.
Мужчина сжал губы и без комментариев проглотил все, что у него вертелось на языке.
– Вы получили фотографию Томаса Шэффера? – спросил Марк.
Оба мужчины кивнули.
– Нам всем прислали его фото на телефон, – сказал другой коллега. – Если он здесь появится, это станет его последней ошибкой.
Не будьте такими самонадеянными!
– Я знаю, вас это ужасно раздражает, но смотрите в оба, это в ваших собственных интересах, – еще раз напомнила Сабина и вошла с Марком в здание.
Перед ними протянулся просторный холл, и, хотя все выглядело таким новым и приветливым, Сабина все равно почувствовала запах больницы и лекарств.
Их тут же встретила заведующая – пятидесятилетняя женщина в спортивных брюках и футболке с Че Геварой, с очками в распущенных волосах и с сияющим, натянуто-любезным выражением лица.
Сабина еще раз показала свое удостоверение.
– Мы хотели бы поговорить с фрау профессором Вандергаст.
Заведующая кивнула.
– Хотя она уже приняла свои лекарства, но еще не спит.
– Она знает, что мы придем?
– Поверьте мне, это не важно и ничего бы не изменило.
Сабина насторожилась.
– Что вы имеете в виду?
– Просто пойдемте со мной. – Женщина развернулась и направилась к лестнице.
Пока они следовали за заведующей, Марк взглянул на Сабину и губами проартикулировал «девяносто лет». Держа в одной руке ноутбук, указательным пальцем другой он покрутил у виска, намекая, что профессор Вандергаст не в себе.
– Я, конечно, не знаю, о чем идет речь, но… – заведующая не договорила фразу, поднимаясь по ступеням.
Сабина не отреагировала на скрытый вопрос, а лишь сказала:
– Да?
– …но фрау профессор Вандергаст у нас уже почти семь лет, с тех пор как открылось это заведение. Она всегда была спокойной незаметной милой женщиной.
– Ее часто навещают?
Заведующая снисходительно улыбнулась.
– У нее никогда не было детей, и родственников тоже не осталось. Когда доживаешь до такого возраста, то и из друзей почти никого больше нет.
– Может, бывшие коллеги? – спросила Сабина. – Она была руководительницей отдела развития одного концерна, и, возможно, у нее еще есть контакты в этой сфере. Все-таки в свое время она получила много призов и наград.
– Поверьте мне, в таком возрасте все это больше не в счет. Время так бежит, почти никто не помнит прежних заслуг.
Печальное окончание жизни. Но в этом вся суть ее непостоянства.
Они поднялись на третий этаж и прошли по коридору, сквозь стеклянный фасад которого виднелся погруженный в оранжевые сумерки ганноверский Старый город с его сияющими фонарями, городскими электричками и автобусами. Странный предзакатный свет царил под темно-синим небом, которое все более угрожающе накрывало город.