– Тогда идите в полицию, – предложила Магдалена.
Грит сухо рассмеялась.
– Он не повторит своих показаний и будет все отрицать в суде. Он боится – тех, кто стоит за экспериментом со световым полем.
– И поэтому мы убьем всех этих людей, – добавил Томас.
Магдалена глубоко вздохнула и принялась рассматривать фотографии и газетные статьи.
– Значит, это ваш план?
Вальтера Граймса, свою акушерку и настоятельницу она хорошо знала, но был еще старый Янус, которого она видела всего пару раз, и министр Хирш, который раньше, еще будучи детским врачом, тоже иногда появлялся в монастыре.
Кроме того, имелись фотографии доктора Фреды Ромбуш, которая в прошлом работала в Möerweck & Derwald, доктора Лунгстрёма, профессора Вандергаст, а также еще один снимок Хирша вместе с другими сотрудниками Glostermed.
– И вы хотите всех этих людей просто так… убить? – потрясенно повторила Магдалена. У нее пересохло во рту. – Как вы могли подумать, что я такое одобрю?
– Разве ты не слышала, какие преступления они совершили? – спросила Грит.
– Я слышала, – ответила Магдалена. – Но у вас имеются только утверждения этого химика. А есть доказательства для всех ужасных обвинений?
– Недостаточно, чтобы привлечь кого-то к судебной ответственности.
– Но достаточно, чтобы хотеть убить всех этих людей? – недоуменно возразила Магдалена.
– Да. – Взгляд Грит оставался жестким. – Даже если на основе улик дело дойдет до обвинения, все снова будет замято.
– Я не верю.
– Не будь такой наивной, – возразила Грит. – Нет ни жертв, ни потерпевших. Кому интересно все это поднимать? Кому это выгодно? Никому! Мы единственные выжившие, и о нашем существовании никто не знает.
Магдалена молчала. Потерпевшие есть. Некоторые из старых монахинь были еще живы – но, как и Магдалене, за все эти годы им удалось стереть из памяти воспоминания о тех событиях.
– Знаешь, кто все эти люди сегодня? – Грит ткнула в фотографии и статьи. – У них достаточно денег, чтобы откупиться, и в итоге ничего не произойдет.
– А что с насильниками? – спросила Магдалена.
– До них мы не доберемся, – признался Томас. – К сожалению. Об этих событиях нет никаких свидетельств. Мы можем наказать только тех, кто несет главную ответственность за случившееся.
– Я считаю, мы должны их убить, – с ненавистью заявила Грит.
Они хотят отплатить той же монетой.
Томас кивнул, соглашаясь.
Магдалену охватила бесконечная грусть.
– Если вы убьете этих людей, то не будете ни на йоту лучше тех, на чьей совести погибшие дети.
– Но мы можем решить это только так, – сказал Томас. – Нашим способом. Мы этому учились, для этого нас готовили.
– А потом? – Магдалена провела рукой по фотографиям. – Пара виновников умрет, вы будете удовлетворены, но дело никогда не будет раскрыто! – Она подняла глаза. – И мир так ничего и не узнает.
– А хоть бы и так, – ответила Грит.
– Тогда у меня нет другого выхода, кроме как идти в полицию, – сказала Магдалена.
– Отлично! – фыркнул Томас. – И они будут охотиться на нас, чтобы защитить этих выродков.
– Но им придется выяснить причину ваших поступков, – возразила Магдалена.
Они молчали какое-то время.
– А это возможность, – наконец согласилась Грит.
Магдалена улыбнулась. И решила пойти на компромисс.
– Если все эти виновные люди умрут, значит, так и должно быть. Такова Божья воля, потому что ничего лучше они не заслужили. Но не больше семерых. И вы должны дать полиции хотя бы один шанс спасти их, чтобы привлечь к суду.
Томас кусал нижнюю губу.
– Но хотя бы первый должен в это верить, и все должно выглядеть по-настоящему безжалостно, – настаивал он.
– Зачем такая жестокость? – спросила Магдалена.
– Без первой жертвы у полиции не будет сильной мотивации продолжать расследование и копать глубже. Чем брутальнее, тем больше шумихи в СМИ.
Магдалена протянула руки и коснулась ладоней своих детей, по щеке у нее скатилась слеза.
– Всего несколько месяцев назад я узнала, что вы живы и что у вас все хорошо. А теперь вы снова хотите поставить все это на карту?
Грит взяла ее за руку.
– Полиция ничего не узнает о нашем существовании и о том, что мы как-то связаны друг с другом.
– Именно. – Магдалена убрала руку и вытерла слезы. – Поэтому я добровольно сдамся и сообщу полиции о предстоящих убийствах.
– Зачем? – вырвалось у Грит.
– Чтобы защитить вас. Я возьму всю вину на себя.
– И ты правда веришь, что полиция тебя послушает? – пренебрежительно воскликнула Грит.
– Попробовать стоит.
– Чушь собачья! – воскликнула Грит. – Да что могут сделать эти флегматики из уголовной полиции?
– Не они, – задумчиво произнес Томас. – Мы обратимся сразу в БКА, и в немецкое! Я там учился. И знаю, как они думают и работают. Тогда у меня был наставник, который научил нас парочке интересных психологических приемов. Он – то, что нужно, для такого расследования.
– Ах, как здорово. И кто же это? Чак Норрис? – цинично подколола Грит.
Вместо ответа, Томас достал портмоне, вытащил из него помятую пожелтевшую визитку, тщательно вытер с нее рукавом свои отпечатки пальцев и пододвинул по столу к Магдалене.
Комиссар уголовной полиции Мартен С. Снейдер, – стояло на ней. – Криминалист и судебный психолог, Федеральное ведомство уголовной полиции, Висбаден.
– Ты можешь доверять только этому человеку, – внушал ей Томас. – Я готов руку дать на отсечение, что он не позволит себя подкупить и ничего скрыть.
– О господи, все это становится слишком сложным. – Грит удрученно опустила руки.
– По крайней мере, сложнее, чем просто убить всех этих людей, – заметила Магдалена. – Но я знаю того, кто может помочь вам с планированием. Он математический гений. Мой брат Зено.
– Мама, он слепой! – воскликнула Грит.
– Для того, чтобы быть умным, не нужно видеть, – возразила Магдалена. – Он в состоянии просчитать на столько ходов вперед, о которых остальные даже не думают. – Она уверенно кивнула. – Он живет в Праге и наверняка вам поможет.
Грит все еще смотрела на нее с сомнением.
– Со знаниями Томаса об этом Снейдере, – как тот мыслит и действует, – и гениальностью Зено вы сможете разработать эффективный план, – попыталась убедить их Магдалена. Может, таким способом ей удастся спасти жизнь хотя бы кому-то из этих людей – и защитить своих детей. – Но в реализации ни Зено, ни я не сможем вам помочь. Вы справитесь вдвоем?
Тут на лестничной клетке раздались шаги. Магдалена подняла глаза. Насколько она знала, в этом ветхом старом доме жило мало людей.
Они затаили дыхание, когда шаги приблизились.
Грит и Томас переглянулись.
Шаги остановились перед входной дверью.
– Вы еще кого-то ждете? – спросила Магдалена.
В дверь позвонили, и Магдалена вздрогнула. Нас кто-то выследил? Все закончилось, не успев начаться?
Грит поднялась, прошла в прихожую и открыла дверь. Магдалена слышала только приглушенное бормотание, затем Грит вернулась в гостиную. За ней проследовал мужчина с золотисто-рыжеватыми волосами, примерно того же возраста, что и Грит, – и остановился в дверном проеме.
Магдалена изучала мужчину, которого никогда до этого не видела. У него было угловатое лицо, рыжеватая борода, а вокруг шеи обмотан серый шарф.
– Проходи, садись, – сказал Томас, поднялся и крепко пожал мужчине руку. Незнакомец сел.
– Мы только что изменили наш план, – объяснила ему Грит. – Все усложняется. Но вместе мы, возможно, справимся.
– Bon[36], – сказал мужчина грубоватым голосом. – Можно? – спросил он затем с французским акцентом и вытащил из кожаной куртки портсигар.
Томас кивнул, мужчина включил электронную сигарету и выпустил в потолок облако дыма.
Магдалена невольно застыла, ее сердце бешено колотилось. Кто этот мужчина?
– Тебе не нужно бояться, – объяснил ей Томас. – Он на нашей стороне. Это Сезар Дюран. Он живет во французской части Швейцарии, но для расследований специально переехал в Берн. Он работает внештатным журналистом, преподает в школах мигрантам-сиротам и говорит на четырех иностранных языках.
– That’s correct, c’est vrai, è vero, eso es correcto, – с улыбкой подтвердил мужчина. – Раньше у меня были контакты с радикальными анархистами, но в последние годы я немного успокоился.
– И он вырос в женевском детском доме, – добавил Томас. – Мама, Сезар – это третий ребенок, которого ты спасла в ту ночь.
День восьмойФиналПятница, 19 мая
Глава 68
Снейдеру пришлось пережить двухчасовой допрос нидерландскими коллегами, прежде чем он смог сунуть себе в рот самокрутку.
В отличие от него разговор Дирка ван Нистельроя с уголовной полицией продлился всего пятнадцать минут. Со своим неотразимым шармом, он быстро объяснил иностранным коллегам, что этим делом занималось немецкое БКА, и они со Снейдером вмешались, потому что медлить было нельзя. А именно по той причине, что нидерландская уголовная полиция – несмотря на предупреждение БКА – не справилась ни с охраной Лунгстрёма на конгрессе, ни с поисками Шэффера. После этого у иностранных коллег закончились аргументы.
К счастью, прогулка по яхтенному причалу обошлась для Снейдера без больших потерь, так как – за исключением двух пулевых ранений в ступни – с Лунгстрёмом ничего не случилось, А ведь все могло закончиться по-другому, и тогда шарм ван Нистельроя не помог бы.
Нидерландская уголовная полиция снова конфисковала их оружие, взяла для проформы отпечатки пальцев и отправила труп Томаса Шэффера на вскрытие в Институт судебной экспертизы в Амстердаме. Наверняка Снейдеру придется еще приехать на подробный разговор с нидерландской генпрокуратурой, но пока ему разрешили покинуть страну. Однако уезжал он один, так как ван Нистельрою нужно было уладить бумажные дела, а Кржистоф должен был еще несколько дней оставаться в Лейденском университетском медицинском центре в Гааге.