В один из таких дней, когда февральское солнце неожиданно щедро залило светом заснеженный парк, мы остановились на вершине холма. Внизу серебрился лед на реке, над городом висела легкая дымка. Тишина. Только хруст снега под копытами лошадей да наше дыхание.
Маргарет подъехала ко мне совсем близко. Ее щеки раскраснелись от мороза, глаза сияли.
— Здесь так красиво, Итон. И так… спокойно. Как будто нет ни прошлого, ни будущего. Только этот момент.
Я посмотрел на нее. На ее губы, на выбившийся из-под шляпки локон светлых волос. И понял, что больше тянуть нельзя.
— Марго, — сказал я тихо. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— Я уезжаю. Скоро. В конце марта. Или в первых числах апреля, как только река окончательно вскроется ото льда.
Улыбка медленно сползла с ее лица, в глаза появились слезы.
— Так скоро? Я надеялась…
— Мое… наше будущее, там на Севере.
Она молчала, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Лошадь под ней нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Холодный ветер трепал вуаль на ее шляпке.
— Но я не могу уехать, не сделав это
Я спешился, взял Леди под узды. После этого достал из внутреннего кармана бархатную коробочку. В ней было кольцо с бриллиантом. Я открыл коробочку, глубоко вздохнул:
— Марго, любимая! Не согласишься ли ты стать моей супругой?
Глаза девушки еще больше расширились, она прижала руку ко рту.
— Я знаю, что не ровня тебе. Пока не ровня. Но когда я вернусь обратно… Могу ли я расчитывать на твою благосклонность?
— Да, да!
Маргарет ожила, наклонились ко мне и поцеловала.
— Прими это кольцо в честь нашей помолвки — я вытащил украшение из коробки, девушка сняла перчатку. И я надел кольцо на безымянный палец ее руки.
Глава 25
Нашу помолвку мы решили хранить в тайне. Не дай бог узнает тетя Элеонора, раззвонит всему городу. И начнется…
Хуже всего дела обстояли с Артуром. Он вился вокруг нас словно муха, выпытывая почему у Маргарет заплаканные глаза и почему она вернулась с прогулки какая-то «не такая». То плачет, то улыбается. Пришлось опять отвлекать парня. Взял его с собой на новые испытания шхуны. На сей раз тестировали не машину и не паруса — мореходность. Загрузили судно максимальным весом, вышли в реку после обеда. Погода была ветреная, но волна умеренная, качка ощущалась слабо.
Паровая машина мерно пыхтела, выпуская клубы белого пара, который тут же таял в свежем воздухе. Несмотря на груз, шхуна шла по широкой глади Уилламетт легко, послушно отзываясь на повороты штурвала. Я стоял на мостике рядом с Финнеганом, и чувство удовлетворения наполняло меня. Вот она, моя «Дева», моя надежда, мой путь на Север.
— Чувствуете, мистер Уайт? — Калеб дал длинный гудок. — Она живая! С характером. Любит твердую руку.
На палубе, крепко вцепившись в леера, стоял Артур. Его глаза горели восторгом, парень был на седьмом небе от счастья. Сбежать от скучных учителей, от уроков и поучений Элеаноры сюда, на широкую водную гладь — это же прямо как получить выигрышный лотерейный билет.
После наших совместных тренировок в парке парень и так признал во мне авторитет, ходил хвостом — теперь же он жадно впитывая все, что касалось морского дела.
— Дядя Итон! Капитан! Можно мне попробовать? — взмолился Артур, когда мы отошли достаточно далеко от порта.
Финнеган посмотрел на меня вопросительно. Я кивнул.
— Давай. Только осторожно. Это тебе не игрушка.
Артур встал к штурвалу, его руки легли на отполированное дерево. Лицо стало серьезным, сосредоточенным. Под руководством Калеба он сделал несколько поворотов. Шхуна послушно легла на новый курс. Щеки Артура раскраснелись от гордости и волнения.
— Получается! — выдохнул он. — Это… это великолепно! Дядя Итон! Я хочу стать капитаном.
Я улыбнулся. Мальчишка был счастлив. Может быть, именно такие моменты и делают жизнь настоящей.
Пока Артур, под бдительным присмотром второго помощника, молодого рыжего ирландца Шона Падрейга, наслаждался управлением, я решил познакомиться поближе с остальным командным составом.
Боцманом оказался пузатый Генрих Фогель — выходец из общины немцких переселенцев, лет пятидесяти, коренастый, с обветренным красным лицом, громовым голосом и руками, похожими на кувалды. Видно было, что дисциплину он держит железную, и команда его побаивается, но уважает.
— Старая школа, — шепнул мне Финнеган. — Прошел огонь, воду и портовые кабаки. Надежный, как скала, если не давать ему спуску на берегу. Там идет вразнос. Может в запой уйти, устроить массовую драку. Я с ним ходил в пару рейсов, однажды пришлось выкупать из полицейского участка. Свернул пару челюстей.
Главный механик, Натаниель Бент, был полной противоположностью боцману. Сухопарый, молчаливый, с вечно хмурым лицом и руками, перепачканными мазутом. Он жил в своем машинном отделении, среди лязга металла и шипения пара, относился к паровой машине как к живому существу и терпеть не мог дилетантов.
— Золотые руки, — заверил меня Калеб. — Машину знает лучше, чем жену. Если уж он скажет, что все в порядке, значит, так оно и есть. Но есть насчет него кое-что, что вы, мистер Уайт, должны знать.
— Что же?
— Он южанин. Да и еще и католик.
Капитан сказал это с таким подтекстом, будто у нас на Деве работает иностранный шпион. Больше тридцати лет прошло со времен окончания гражданской войны, но нет, предрассудки продолжают жить в головах жителей северных штатов.
Первый помощник, Ларс Хансен, оказался высоким, светловолосым норвежцем лет сорока. Спокойный, немногословный, с цепким взглядом голубых глаз. Он отвечал за навигацию и груз. По всему было видно — человек основательный, на которого можно положиться. Его первым собеседовал я. Как узнал, что моряк обошел весь Север — тут же сделал стойку. Калеб пообщался с норвежцем, выпил с ним несколько пинт пива в портовом пабе, тоже дал добро.
Я познакомился с коком, палубными матросами и даже толкнул небольшую речь — нас ждет светлое будущее, вы стоите у истоков огромного успешного бизнеса, который войдет в историю… Вроде бы проняло.
Я переговорил с каждым из членов команды, стараясь показать, что я не просто владелец, выложивший деньги, но человек, который понимает суть дела, доверяет профессионалам. То есть не самодур, ведущий корабль на рифы. Кажется, первое знакомство прошло успешно. Матросы смотрели на меня с уважением, смешанным с любопытством. Молодой судовладелец с репутацией меткого стрелка и загадочным прошлым — чем не тема для разговоров в кубрике?
Вернувшись на мостик, я сам встал к штурвалу. Финнеган давал короткие команды, объяснял особенности управления шхуной. Я чувствовал, как судно живет под моими руками, как отзывается на малейшее движение. Ощущение контроля, власти над этой махиной из стали слегка пьянило.
Мы вернулись в порт ближе к вечеру. «Дева» встала у причала, готовая к погрузке, на берегу нас уже ждал Гудвин. «Волшебник» уже был посвящен в некоторые детали плана, но без конкретики про золото Клондайка.
— Ну как, мистер Уайт? — Гудвин пожал мне руку, его глаза внимательно изучали шхуну. — Довольны своей покупкой?
— Более чем, Билл. Отличное судно. Крепкое, надежное. Понемногу учусь управлять. Швартовка, конечно, сложновато дается. Но буду еще пробовать.
— Вот и славно. — Он понизил голос. — Слушайте, Итон, есть разговор. Деликатный.
Мы отошли в сторону от шума портовой суеты.
— Вижу, вы серьезно настроены на этот ваш Север. Дело рисковое. Там не только льды и штормы. Там люди дикие. И белые, и краснокожие. А когда дело пахнет деньгами… или тем, что на них можно купить… жди беды. Бандиты, грабители… Да и просто отчаявшиеся старатели могут натворить дел.
— Я знаю, Билл. Потому и команда подбиралась соответствующая. И оружие у нас будет.
Про банноков и снайперки я ему не рассказывал — пока еще рано. Надо проверить «волшебника» в деле.
— Оружие — это хорошо. Но иногда револьвера и винтовки мало. Нужна… мощь. Чтобы отбить охоту связываться. — Гудвин хитро прищурился. — Слышали про пулемет Максима?
Я задумался. Вроде бы Хайрем Максим несколько лет назад сделал удачную модель, но деталей я не помнил.
— Так вот, — продолжал Гудвин. — Недавно в Портленд завезли пару штук. Спросом они не пользуются — лежат на складе у одного моего знакомого торговца оружием. Пылятся. Я мог бы… договориться. Один экземпляр для вас.
— А это вообще законно?
«Волшебник» засмеялся.
— За деньги в Штатах все законно. Договорюсь.
— Сколько? — спросил я коротко.
— Дорого. Тысяча сто. Плюс боеприпасы. Но, думаю, оно того стоит — видел демонстрацию, как он стреляет.
Я задумался. «Максим» создавал серьезную брешь в моем бюджете. Да и сам Гудвин мне обошелся не дешево. Его дом тоже пробил дыру в финансах. Если, я решусь на пулемет — о втором судне до следующего года можно будет позабыть.
Но Гудвин был прав. Безопасность превыше всего. Особенно когда речь идет о золоте.
— Хорошо, Билл. Договаривайтесь. Я беру.
На следующий день мы с Гудвином отправились на окраину города, в неприметный складской район. Нас встретил торговец — полный мужчина с хитрыми глазками по имени Смит. Он провел нас вглубь огромного, заставленного ящиками склада. В дальнем углу, под брезентом, стоял он.
Пулемет Максима. На треножном станке. Вороненая сталь, медные детали, сложный механизм. Рядом — ящики с патронами в холщовых лентах. Выглядело внушительно и зловеще.
— Вот, джентльмены, — Смит с гордостью похлопал по кожуху ствола. — Оригинальный «Максим», модель 1895 года. Калибр.303 British. Скорострельность — до шестисот выстрелов в минуту. Надежная машина. Смазать только надо.
Он показал нам, как заряжать ленту, как взводить механизм, как наводить. Я подержался за рукоятки. Тяжелое, холодное оружие. Оружие массового уничтожения, как сказали бы в моем будущем. Но здесь и сейчас — это был залог выживания.