Я представлял себе эту картину. Тысячи людей, застрявших на перевалах, на берегах озер, без еды, без укрытия. Они просто замерзнут или умрут от голода. Это была катастрофа. Гуманитарная катастрофа невиданных масштабов. И она надвигалась.
Нужно было действовать. Быстро.
— Артур! — позвал я его одним утром. Парень занимался своим обычным делом — помогал с участками, в салуне, рубил дрова, осваивал азы делопроизводства в моем офисе. После Класки он стал серьезнее, настоящий, надежный помощник.
— Да, дядя Итон?
— Собирайся. И банноков зови. Быстро.
Его лицо стало серьезным. Он понял — дело важное.
— Куда, дядя Итон?
— В Форти-Майл. Срочно. Отправитесь на лодке, пока лед не встал.
Я быстро написал письмо. Адресовал его Макдонеллу. Пусть свяжется с юконским комиссаром. Недостаток продовольствия у прибывающих старателей — это конкретная проблема для канадских властей. Близится зима. Тысячи старателей рискнут идти перевалом зимой. Сколько из них умрет?
«Господин регистратор!» — писал я. 'Сообщаю Вам о критической ситуации с обеспечением продовольствием и теплыми вещами прибывающих старателей. Многие, идущие через перевал Чилкут, не имеют достаточных запасов на год, как того требует Закон о добыче золота. Они рискуют погибнуть от голода и холода в зимний период. Поток людей велик и будет только расти.
Настоятельно прошу Вас принять незамедлительные меры, сообщить о ситуации комиссару Юкона. Считаю необходимым, выставить посты конной полиции перед перевалами. Требовать от каждого старателя предоставления доказательств наличия полного годового запаса продовольствия — не менее тысячи фунтов на человека, а также наличия денежных средств на найм носильщиков. Тех, у кого таких запасов или денег нет — не пропускать. Разворачивать их обратно! Назад, к побережью. Только так мы сможем избежать массовой гибели людей.
Ситуация требует срочного вмешательства. С каждым днем становится холоднее.
С уважением и надеждой на Ваше быстрое решение,
Итон Уайт,
Избранный Мэр Доусона
и Владелец Yukon Transport Trading Co.'
Я запечатал письмо, передал Артуру.
— Это очень важно. Письмо должно попасть к Сороковую Милю как можно быстрее. Банноки тебе помогут. Слушайся их во всем. Возьмите лодку, еды на пару дней, теплой одежды. И сразу в путь. Ни минуты не терять.
Лицо Артура было сосредоточенным, серьезным. Он понимал ответственность.
— Понял, дядя Итон! Доставлю!
— И будь осторожен, Артур. Река уже коварна. А я отвечаю за тебя перед Марго.
— Помню — парень кивнул мне — Я не подведу
Сокол, Медведь и Ноко уже ждали у лодки, готовясь к отплытию.
Я смотрел, как лодка отчаливает от берега, как банноки мощно налегают на весла. Артур сидел на носу, держа в руках мой бинокль. Еще один шаг в его взрослении. И, возможно, шаг, который спасет тысячи жизней.
Они ушли вниз по Юкону, в сторону Форти-Майл. Я остался стоять на берегу. Дождь со снегом снова усилился, ледяные капли хлестали по лицу. А мне нужно было готовить Доусон к приходу десятков тысяч людей. К холоду. К голоду. К болезням.
Глава 22
В октябре только на продовольствии — соленой рыбе, мясе и муке с бобами — я заработал больше сорока тысяч долларов! Еще полтос принес игорный зал салуна. Подсчитывая прибыли, я в какой-то момент потерял связь с реальностью. Куда столько денег? На что их тратить? Это ведь даже без золотодобычи! Допустим я закуплю еще продовольствия — через перевал Чилкут, сразу как встанет наст, привезут на упряжках. Приобрету пару лесопилок — мощности доусоновской уже банально не хватало на то количество людей, что сюда заявилось. Можно выкупить несколько пароходов у Аляскинской коммерческой компании. Ходить по Юкону. Предложу две цены — продадут не глядя! Но это все после начала навигации. А что делать прямо сейчас? Покупать участки? Но тут можно сильно прогадать без геологоразведки.
Пока решил сделать большой заказ индейцам Скукума на зимнюю одежду. Благо у них было много шкур. А мне нужно было одеть не только себя, Артура, банноков, но и всех работников. Сорокоградусные морозы не за горами. Первый, «тестовый» комплект принесли уже через несколько дней.
Я развязал мешок, первым на колени упал малахай. Мех бобра — темный, густой, с седыми прядями, как иней на скалах. Внутри — нежная подкладка.
— Что это? — спросил я Снежинку, ощупывая шапку.
— Шерсть снежной козы, — пояснила индианка — Держит тепло, как солнце в камне. Примерь. Пусть уши спят.
Я натянул шапку. Мир внезапно приглушился — вой ветра за стенами салуна стал далеким шепотом. Уши, щеки, затылок утонули в теплой тишине.
— Хорошо? — спросила она, изучая мое лицо.
— Как… как будто голова в теплой воде, — пробормотал я.
— Вода замерзает, — парировала она, но в уголках ее глаз мелькнуло что-то вроде одобрения — Теперь парка.
Я поднял куртку. Не грубое сукно, а тонкую, почти невесомую кожу карибу, дубленую в дыму и пропитанную жиром нерпы. Она была легкче той, что делали в поселке из промасленной парусины. Примерно вдвое.
— Ваша парка — как доска — пояснила Снежинка, помогая мне накинуть ее поверх моей рубахи — Эта же — как вторая кожа. Капюшон с густой опушкой из волчьей шерсти упал на лоб и щеки. Она ловко поправила его, откинув мои всклокоченные волосы. Ее пальцы были холодными, но движения уверенными. Уже сам я затянул кожаные завязки под подбородком. Подвигался. Очень удобно!
— Дышит? — спросил я, удивленный легкостью.
— Дышит тот, кто внутри, — она чуть скривила губы — Парка только слушает.
Потом она указала на главное сокровище — сапоги-муклуки. Гибкие, с мездрой наружу, сшитые из шкуры лося. Рядом лежали два пары грубых шерстяных носков, пахнущих дымом.
— Сними железо с ног, — приказала Снежинка. Я поспешно сбросил свои промерзшие, скрипящие ботинки с двойной подошвой. Натянул носки — грубая шерсть сразу же начала жечь кожу приятным теплом. Затем она протянула муклуки.
— Войди.
Я втиснул ноги внутрь. Внутри — неожиданная мягкость и сухость.
— Стельки — тростник и мех росомахи, — пояснила она, видя мой немой вопрос.
Я встал. Опять легкость! Этот комплект… он не давил, а обнимал. Муклуки гнулись с каждым шагом, повторяя движение стопы.
— Иди, — сказала Снежинка, кивнув на дверь — Послушай ветер новыми ушами.
Я натянул шапку, вышел на крыльцо. Ветер, злой и острый, врезался в лицо — но волчья опушка капюшона приняла удар. Холод лизал открытые щеки, но не впивался в кость, как раньше. Я шагнул в снег по щиколотку. Внутри муклуков — сухо и тепло, как у очага. Ни скрипа, ни промозглой сырости.
Когда я вернулся, Снежинка протянула последнее — рукавицы из шкуры лосенка, подбитые нежнейшим пухом гаги.
— В них не обморозишься, — сказала она просто. Я надел их. Они были невероятно гибкими и теплыми. И тут же, без раздумья, заказал второй комплект. Не дай бог, упаду в полынью — будет во что переодеться.
Стоило мне закончить расчеты со Снежинкой, как меня позвали на пирс — возвращалась лодка Артура. Прямо груз с души. Первое самостоятельное путешествие, пусть и недалеко и с банноками, но тем не менее…
К лодке уже подбежали Джозайя, помогая причаливать. Я двинулся навстречу, вглядываясь в пассажиров. Их было на одного больше, чем нужно. Какой-то подросток, в такой же парке, что мне сшила Снежинка, капюшон накинут.
— Ну что, герои? Добрались? Передали? — крикнул я, подходя ближе.
Артур, спрыгнувший на берег, был бледным и уставшим, но глаза его горели. Банноки, как всегда, невозмутимы. Сокол кивнул, подтверждая, что письмо ушло.
И тут… пятый пассажир откинул капюшон.
Оливия!
Мисс Макдонелл. Девушка лекго выскочила из лодки на пир… мило улыбнулась мне.
Мой мозг заклинило.
— Оливия? — только и смог выдавить я.
Она кивнула, улыбка стала шире. Подошла ближе. Банноки, словно тени, отошли в сторону. Артур стоял рядом, смущенно опустив глаза — кажется, он был в курсе и чувствовал себя виноватым соучастником.
— Привет, Итон, — сказала она, ее голос был мелодичным даже в этом сыром воздухе. — Я решила поселиться в Доусоне.
Поселиться в городе⁇ Мне сначала показалось, что я ослышался.
— Что… что ты сказала? — я моргнул, пытаясь прийти в себя.
— Я сказала, что решила жить здесь, в Доусоне, — повторила она, совершенно спокойно. — Ты же строишь дома? Ну вот. Мне тут тоже найдется место.
Я почувствовал, как внутри закипает злость. Не злость на нее, а злость на ситуацию, на ее безрассудство, на то, что она поставила меня в такое положение. На ее отца! Макдонелл же обещал с ней поговорить!
— Как… Как ты сюда попала⁈ — я перевел взгляд на Артура, потом на банноков. — Зачем ее привезли⁈
Артур помялся, поднял голову.
— Она… Она попросилась, дядя Итон. Сказала, что едет с нами. Или без нас. А мы… мы не могли отказать. Она же…
— Я не ребенок, Итон, — Оливия снова перебила меня, ее улыбка ни на йоту не изменилась. — Мне двадцать один. Я совершеннолетняя. Могу сама решать, где мне жить и что делать.
Она сняла с пояса тяжелый мешочек на завязках. Открыла его. Там лежала куча золотого песка. Того самого, мелкого, тускло блестящего в сумерках. Именно его мы добывали на Эльдорадо, после чего я отправлял Макдонеллу его долю.
— Это… это золото с нашего участка, — сказала она. — Часть того, что ты отправил отцу. У меня его… достаточно. Я могу себе позволить жить здесь. И купить дом.
Я смотрел на желтый металл, потом на нее. Богатство… Богатство, добытое кровью и потом моих людей, их риском, их трудом. Теперь оно вот так запросто лежит на ладони этой девушки, ставшей символом ее независимости и готовности бросить вызов всему миру, включая меня.
— Но как… Как же твой отец⁈ — это был последний аргумент. — Он одобрил это? Ты говорила с ним⁈
Оливия отвела взгляд, но лишь на мгновение.
— Папа… он уехал. Срочно. По делам. Сказал, что скоро вернется. Это мое решение — с вызовом произнесла девшука — Он же знает, я уже взрослая.