…В это самое время супружеская пара – обоим лет по сорок – идет через парк к автобусной остановке. Внезапно из кустов доносится сдавленный крик.
– Бомжи, – заявляет жена.
– Голос вроде женский… – неуверенно произносит муж и делает шаг в сторону кустов.
Но жена хватает его за руку:
– Говорю, бомжи! Делать тебе нечего, что ли? Пошли!
– Голос вроде женский… – повторяет муж, давая себя увести.
Если бы он сделал несколько шагов и раздвинул кусты, то увидел бы лежащую на земле девушку. Мертвую, со шрамом от шнурка на шее. А если бы сделал эти несколько шагов минутой раньше, застал бы ее еще живой.
Утром Меглина в комнате не оказалось. Есеня по этому поводу только пожала плечами. Привела себя в порядок и спустилась в гостиничное кафе. Взяла кофе и принялась изучать записи, сделанные накануне в блокноте, и делать новые.
За этим занятием ее и застал Меглин.
– Что рисуешь? – спросил насмешливо.
И, не дождавшись ответа, сообщил:
– Один мой знакомый врач специально просит больных рисовать все, что в голову приходит. Думает, так можно понять.
– Понять что?
– Что им в голову приходит.
Есеня оглядела помятый, испачканный кровью костюм следователя и сообщила:
– Тебе идет.
– Да, костюм погиб… – со вздохом согласился Меглин.
– Ты хоть помнишь – как?
– Не сердись.
– Что ты, я привыкла.
В это время у нее зазвонил телефон. Есеня выслушала сообщение, ответила: «Да, сейчас едем», – и объяснила:
– Нашли еще одну.
…Возле морга стояло несколько полицейских машин. Когда Меглин и Есеня вышли из здания, сидевшие в них оперативники поглядели на москвичей с осуждением. А капитан Егоров, подошедший к Меглину, видимо, полностью утратил всякое уважение к заезжей знаменитости.
– Слышал, вы вчера хорошо отдохнули? – с издевкой спросил капитан. – Пока он еще одну убивал…
– От кого слышали? – осведомилась Есеня.
– Серега вас в парке вчера видел, – усмехнулся Егоров, кивнув на стоящего рядом оперативника – долговязого, крепкого, явно спортсмена.
– Мы и работали тоже, – сказала Есеня, доставая бумагу. – Вот список. Ваш маньяк среди этих тридцати фамилий. Учились все в одном классе.
– Откуда такая информация? – с глубоким недоверием спросил Егоров.
– От верблюда, – вместо Есени ответил Меглин. – Он все знает. Пробейте – женщина просит.
Егоров, скривившись, забрал список и позвал:
– Толя! Белых!
Подошел еще один оперативник, совершенно неприметный.
– Подними биографии этих школьников!
Когда полицейские разошлись, Меглин наклонился к Есене и тихо сказал ей на ухо:
– Будешь общаться со здешними ментами – смотри им на ноги.
– Зачем?
– ОН носит черные кроссовки. Большого размера.
– Откуда ты знаешь?
Меглин не ответил. Не сказал, что вчера, когда лежал, избитый, на земле, заметил бегущую по дорожке девушку. Ту самую, что лежала сейчас в морге. А еще – ноги человека в черных кроссовках, скрытого кустами…
Саша Тихонов шел на работу в Следственный комитет и вдруг услышал, что его кто-то зовет. Обернувшись, увидел прокурора Стеклова, отца Есени.
– Прогуляемся? – предложил тот.
Когда они немного отошли от здания СК, Стеклов сказал:
– У Есени сейчас многое в жизни меняется. Наша с тобой задача – поддержать ее в этот непростой период. Согласен?
– Да я с радостью, но она не горит желанием со мной общаться… – признался Тихонов.
– А ты будь настойчивей, – убеждал прокурор. – Зайди к нам как-нибудь, я приглашаю.
– Спасибо, я с удовольствием…
– Захочешь что-то обсудить, рассказать – я всегда выслушаю, – продолжил Стеклов. – Я должен быть в курсе, что с ней происходит. Договорились?
В парке было немноголюдно. Усадив Есеню на скамейку, Меглин сказал, что отойдет на минутку, и исчез. Прошло несколько минут, и к скамейке подошел тот самый долговязый оперативник, который приехал утром в морг вместе с Егоровым.
– Не пом-мешаю? – спросил он, слегка заикаясь. – Мокрушин, Сергей. Мы сегодня утром с вами виделись.
Есеня обернулась к Мокрушину. Первое, что она увидела, – черные кроссовки. Большого размера… Она испугалась, но взяла себя в руки.
– А вы тут откуда? – спросила любезно.
Опер сел рядом с ней.
– Патрулирую, – объяснил он. – Вас увидел – решил подойти… Если мешаю, я п-пойду!
– Нет, не мешаете.
Парень некоторое время сидел, искоса поглядывая на Есеню, потом решился и спросил:
– Как вам город?
– Приятный город, – сказала девушка. – Жалко, что такой повод для поездки.
– Ничего, скоро все это закончится, – убежденно заявил Мокрушин.
– Почему вы так решили?
– Ну вы же здесь? Почему вы на меня так смотрите?
– Сергей, а почему вы в милицию пошли?
Оперативник пожал плечами.
– Ну, я вообще-то легкой атлетикой занимался. А потом – квартира была нужна, а здесь давали…
– А дальше что думаете делать?
Мокрушин пожал плечами:
– Не знаю… Может, женюсь!
– А хотите, я вам по руке погадаю? – неожиданно предложила девушка.
– Как это? – опешил Мокрушин.
– Скажу имя жены. Давайте!
Оперативник, не ожидавший такого развития событий, улыбаясь, протянул руку. Есеня взяла ее, несколько секунд всматривалась в линии на ладони… а затем резко вывернула пальцы и заломила руку парня за спину. Мокрушин взвыл от боли. Его развернуло, сдернуло со скамейки, и он плашмя повалился на землю лицом вниз. Есеня стояла над ним, радуясь победе…
Впрочем, ее торжество длилось недолго – ровно до того момента, как вернулся Меглин. Вместо того, чтобы похвалить помощницу, задержавшую опасного маньяка, он освободил оперативника от захвата, помог подняться и извинился перед ним. А Есене сообщил, что у Мокрушина железное алиби, он проверил: в те дни, когда происходили последние убийства, парень или находился в отделении, на виду у сослуживцев, или его вообще не было в Липецке.
– Откуда я знала про его алиби? – сердито бурчала Есеня, когда они шли к выходу из парка.
– А спросить нельзя было?
– А где ты вообще был, почему меня бросил?
– Портреты получал, – ответил Меглин. – Вот, гляди.
И он развернул лист ватмана, который держал в руках. На нем карандашом были набросаны лица десятка примерно людей – тех, кто был в парке накануне, в тот момент, когда Меглин разыгрывал сцену «хулиган пристает к девушкам». Внимание Есени привлекло одно лицо – молодого еще человека, одетого в обноски, какие носят алкоголики. Того самого человека, что уже один раз встретился им, когда они шли к школе.
– Это кто? – спросила она.
– Тот, у кого хватило спокойствия остаться, когда меня били. Я художника заранее попросил всех зарисовать. Не узнаешь?
– Нет…
– Ладно, иди, утешай парня. Зря обидела – теперь утешай.
– А ты?
– А я поработаю…
И Меглин направился к выходу из парка.
Спустя некоторое время его можно было увидеть заходящим в подъезд одного из стоящих неподалеку домов. Поднявшись по лестнице, сыщик постучал в обшарпанную дверь. Ему открыл пожилой человек, по виду – явный алкоголик.
– Нам войти можно? – проникновенно спросил Меглин.
– Кому это – нам?
В ответ сыщик продемонстрировал бутылку водки у себя в руке.
Через несколько минут мужчины уже сидели в комнате и Меглин разливал водку по стаканам.
– Ну, за наших! – провозгласил он.
– Это за кого? – продолжал удивляться хозяин.
– За алкашей! Без них страна – пустыня!
Хозяин тост поддержал, и Меглин немедленно налил по второй. Однако пить не спешил. Вместо этого встал, подошел к стене, на которой висели семейные фото. Одна из фотографий запечатлела всю семью: мужчину, в котором, хотя и с трудом, можно было узнать хозяина квартиры, женщину рядом, и между ними – болезненного вида мальчика. Были и другие фотографии, где этот мальчик выглядел старше; на одной – уже совсем юноша. Меглин развернул свой ватман, сверяя лицо на фотографии с карандашным наброском. Потом спросил, не оборачиваясь:
– Это сын твой?
– Может, и так…
– Болел, что ли?
– Сначала жена болела, – ответил алкаш. – Померла… Потом он болел… с горя…
В мозгу Меглина одна за другой возникали картины – ярко, словно все происходило на его глазах.
Школьная спортивная площадка. Мальчик, которого он видел на снимке, вместе с другими учениками бежит кросс. Прибегает последним. Над ним смеются девчонки. Он толкает одну из них. Тогда целая стайка девчонок начинает его бить.
После уроков мальчик идет домой через парк. Оглядывается – за ним идут те самые обидчицы. Он бежит. Девчонки бегут за ним, кричат: «Дохляк! Плакса!» Камень ударяет его в затылок. Он резко сворачивает в кусты, прячется за парапетом. Достает из кармана ключи и начинает выцарапывать первую фамилию…
– А он вырос все-таки, твой сын, – все так же, не оборачиваясь, сказал Меглин. – Сильным человеком стал.
– Вырос, – кивнул хозяин. – Старался всем назло.
Тогда Меглин обернулся и, глядя ему в глаза, сказал:
– Один вопрос: ты знал, каким он вырос?
Стакан дрогнул в руках у хозяина, так что водка чуть не расплескалась. Он с тоской и злостью взглянул на гостя и спросил в свою очередь:
– А ты бы что сделал?
Меглин скатал свой ватман, еще раз бросил взгляд на фотографии на стене и направился к выходу. Уже у самой двери бросил через плечо:
– То, что сделаю.
Несправедливо обиженный оперативник Мокрушин проводил Есеню до самой гостиницы. Возле подъезда она сказала:
– Слушай, извини, что так получилось…
А потом, поняв, что этого мало, что заноза в душе у парня все равно останется, неожиданно для него – да и для себя – обняла его и поцеловала. Улыбнулась и сразу ушла. А Мокрушин, совершенно счастливый, направился в отдел.
Поднявшись на свой этаж, девушка постучалась в номер Меглина. Ответа не было. Постучала еще раз, потом вошла. Номер был пуст, только из ванной доносился шум воды. Есеня заглянула в приоткрытую дверь и увидела странную картину: ванна была полна до краев, и по воде плавал бумажный кораблик…