…Когда приехала «скорая», Есеня уже пришла в себя. Пока санитары разворачивали носилки, Меглин быстро рассказывал напарнице о Федоре:
– Отца он ударил со злости, когда накипело. А потом понял, как легко человека убить. Даже если он сильнее. Но просто убивать он не мог, это значило признать болезнь. Он влез в Интернет, нашел сообщество по своим интересам. Бойко использовал его – сначала подсунул Гелю как кандидатуру, потом голоса ей накрутил. Федор хотел, чтобы тебя убила роскошь. Любил иронию…
– Как ты узнал, что люди голосовали против? – спросила девушка.
– Я не знал, – ответил сыщик…
– Почему вы не выстрелили? – спросил Худой.
– Не смогла, – ответила Есеня. – Меглин как-то сказал… «Пистолет обманывает. Дает ложное чувство безопасности. И надежду, что убить просто».
Она покачала головой:
– Нельзя убить, пока руки не готовы…
Первое, что увидела Есеня, проснувшись в больнице, – огромный букет роз в вазе у кровати. Рядом на стуле сидел Женя.
– Не мои, – честно признался он. – Саша принес.
– Я уж испугалась, думаю, что это с тобой… – усмехнулась Есеня.
Потом добавила:
– Знаешь… я рада тебя видеть.
– Папа твой позвонил, – сообщил Женя. – Сказал, тебя неделю здесь продержат. Типа, нужна поддержка. Вот я и принес поддержку, держи.
И спрятал под подушку Есени плоскую фляжку…
…Прокурор Стеклов сидел на стуле возле палаты дочери, когда в коридоре показался Меглин.
– Она спит, – сообщил прокурор. И, помедлив, добавил:
– Предполагалось, ты будешь ее оберегать.
– Ты ничего не перепутал? – сказал Меглин. – Ты ее отец.
– Поэтому решения принимать мне. После больничного она к тебе не вернется.
Меглин кивнул и ушел.
Ночью они с Глухим сидели возле компьютера Федора.
– Он про нас знал слишком много, – сказал Меглин. – Я хочу понять, кто сливал.
– Информацию по Есене он получил от одного подписчика в их группе…
– Ты его можешь выследить?
– Пытался, не получилось. Динамический адрес. Сейчас он, типа, в Гонконге.
– Он в сети? Стукнись к нему.
– Что писать?
– Пиши: «Привет».
На экране появился ответ: «Привет».
«Спасибо. За мной должок», – написал Глухой – якобы от имени Федора.
Однако загадочный подписчик не купился на уловку.
«Как скажешь, майор, – написал он. – Как подруга себя чувствует?»
– Он тебя раскусил, – заметил Глухой.
– Пиши: «Кто ты?» – скомандовал Меглин.
Некоторое время экран пустовал, потом появилась надпись:
«ТЫ МЕНЯ НЕ ПОЙМАЕШЬ»…
Глава 8
Обманутая верность ищет одного – разрушения.
Когда Есеня возникла на пороге жилища Меглина, хозяин встретил ее без особой радости в глазах.
– Ты же на больничном, – сказал вместо приветствия.
– Выписали, – ответила девушка. – Я сейчас в отпуске.
– Отец знает, что ты здесь?
– Я не обязана ему докладывать.
Войдя в комнату, Есеня повернулась к Меглину и сказала:
– Ты был прав насчет оружия. Я оказалась не готова. Когда я лежала в багажнике и задыхалась, я пообещала себе: если выберусь, больше такого не допущу. Никогда. Научи меня.
– Чему?
– Не быть жертвой.
Сыщик постоял некоторое время, будто размышляя, потом сказал:
– Иди ко мне.
– Что? – удивилась девушка; этого она не ожидала.
Сыщик молчал, и она подошла к нему. Ближе… Совсем близко…
В тот момент, когда она думала, что он ее обнимет, Меглин вдруг схватил ее за горло и начал душить.
– Хотела уроков? – спросил он. – Вот тебе первый: всегда ожидай нападения.
Отбросил девушку, словно тряпку, пошел к столу, взял штопор и стал откупоривать бутылку вина. Стоя спиной к девушке, произнес:
– Урок второй. Не жди, когда к тебе повернутся. Бей в спину, это ведь преимущество.
Есеня бросилась на него, но сыщик выкрутил ей руку и прижал к столу.
– Урок третий, – сказал Меглин. – Не нападай без оружия.
– Ты же против оружия?
– Плохо слушаешь. Я против пистолета. Он тебе не союзник, а враг. Ты о нем заботишься, не он о тебе.
Отпустил ее, налил себе вина. Продекламировал:
– Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое.
Схватил бутылку, разбил ее о край стола и приставил «розочку» к горлу девушки:
– Поняла?
– Ну да, – ответила Есеня.
Меглин глянул вниз и увидел, что она приставила к его животу зажатый к руке штопор. Он одобрительно усмехнулся.
– Вы знаете, что такое «синдром крота»? – спросил Седой.
– Да, ведь я прошла курс оперативной психологии, – ответила Есеня. – «Синдром крота» – опасность утраты двойным агентом системы четких ориентиров. Основан на парадоксе: чтобы эффективно работать под прикрытием, агенту нужно принять ценности врага. Опасность заключается в том, что они могут вытеснить собственные ценности агента. Нужно уметь остановиться на грани.
– Вам не кажется, что вы ее перешли в какой-то момент?
Есеня задумалась. В это время второй следователь, Худой, толкнул по столу карандаш, который затачивал, и тот покатился к краю. Есеня молниеносно схватила карандаш, зажав его, как нож.
– Вы понимаете, о каком деле пойдет речь, – сказал Седой. – Начинайте.
Посреди цветущего луга лежала мертвая женщина. Ноги раздвинуты, руки сложены на груди, на лице – букет полевых ромашек.
– Уже девятая! – рассказывал московским сыщикам местный следователь, пожилой краснолицый дядька. – Весь город на ушах стоит. Все убитые – молодые, красивые девчонки. Эксперты говорят, убиты заточкой. Перед смертью изнасилованы. У некоторых вещи ценные украдены – цепочки, кольца. Сначала даже думали – обыкновенный грабеж, а цветы для отвода глаз. Но потом стало ясно, что золото он до кучи забирает, урод. Кем же надо быть, чтобы вот так… Тридцать ударов…
– Тридцать семь, – поправил Меглин.
Он присел возле трупа, погрузил палец в одно из отверстий. Еще раз поправил следователя:
– Не заточка, отвертка.
Не вставая, огляделся. С нижней точки лучше была видна смятая трава – путь, по которому убийца и жертва пришли на это место.
– Он возвращался к машине. Зачем? – вслух размышлял Меглин.
Снова повернулся к убитой, протянул руку:
– Прости, милая.
Снял с лица жертвы букет ромашек, вгляделся в рот, сообщил:
– Он вырвал два зуба. Ходил в машину за плоскогубцами.
– Руки сложены на груди, как у покойника, – заметила Есеня. – Такая поза жертвы означает раскаяние, нам говорили на криминологии.
– Вас обманывали, – ответил Меглин. – Раскаяния нет. Это его воспоминание, что-то очень личное. Нарви букет.
Есеня уже привыкла не удивляться странным распоряжениям сыщика. Прошла по лугу, собирая цветы.
За ней с недоумением наблюдала следственная группа. Нарвав букет, девушка подала его Меглину. Он положил его рядом с тем, что обнаружили на лице жертвы. Спросил:
– Что видишь?
Есеня сравнила букеты.
– Мои все одной длины, – сказала. – А там несколько ромашек с более длинными стеблями.
– За женщин руки думают, – объяснил Меглин. – Под вазу рвут, одного размера. А его руки, интересно, о чем думали?
– Хочешь сказать, он вместе с ней ромашки рвал? – не могла поверить Есеня.
– Романтик… – процедил сыщик.
Пока возвращались, следователь в машине рассказывал:
– Город у нас небольшой, семьдесят тысяч. Полгорода в Москве работают, сюда спать приезжают. Вот и убитые – все учились или работали в Москве. Все ездили на электричке. Выходили на вокзале – и всё… Автобусы у нас редко ходят, а бомбилы за полтинник возят. Предпоследнюю жертву соседка видела, как та в машину садилась. Машина вроде синяя. Водитель – мужчина, такой…
Он замялся.
– Какой? – сердито спросила Есеня.
– Ну… – продолжал мямлить следователь.
– В штанах, – закончил за него Меглин.
Следователь тут же обиделся:
– Зря вы так. Мы всех бомбил проверили, я с каждым говорил. Запретил даже бомбить – так люди жаловаться начали! Потом девчонок из школы милиции выписал. Одели как студенток, сажали в электрички за три станции от нас. Три месяца – и…
– Не клюет, – опять закончил за него Меглин.
– Нет, – подтвердил следователь.
– Почему? – повернулась к напарнику Есеня.
– Рыбака видит, – объяснил тот.
…В то утро Георгий Андриевич проснулся поздно – девятилетняя дочка уже с нетерпением ждала его пробуждения.
– Пап, ну чего ты так спишь долго, поехали! – воскликнула она.
– Сейчас, иду, – ответил отец.
Когда он, уже одетый и побритый, завязывал дочери ленточки в косичках, она спросила:
– Пап, а ты мне колечко купишь, как маме? А то у нее четыре кольца и цепочки…
– Дочь, я не Абрамович, я Андриевич, простой почтальон, – сказал отец. – Откуда у меня деньги?
Но потом пообещал:
– Куплю, родная.
…В вагоне электрички парень вынимает из кармана кольцо и подает девушке – своей невесте. Кольцо старое, потертое, но золотое.
– Откуда это? – спрашивает девушка.
– Мама дала.
– А разве можно до свадьбы?
– Ну, поноси денек. Мне приятно будет.
Объявляют остановку. Девушка надевает кольцо, целует жениха на прощанье и выходит. Парень едет дальше.
…Андриевич, стоявший возле своей синей «копейки», внимательно рассматривал людей, вышедших из электрички. Он сразу выделил из толпы девушку с кольцом и следил за ней с болезненным интересом.
Однако ему помешала нагруженная сумками тетка:
– До Блюхера сколько возьмете? – спросила она.
– Не, я человека жду, – ответил Андриевич.
– Так, может, нам по пути?
– Вали отсюда, а? – прямо предложил бомбила.
Женщина, ворча, отошла, а Андриевич поспешил навстречу невесте. И вовремя – заглядевшись на подарок жениха, девушка оступилась и сломала каблук. Андриевич подал ей руку: