– А как она умерла? – спросила Есеня.
– Утонула, – объяснил хозяин. – В ванной. От давления. Три года назад. Васька тогда ко мне еще ходил. А потом… Я как-то болел. Говорю ему: «Может, вылечишь меня, ты же врач». Он тогда за этим вот столом сидел. Так он взял и рюмку с водкой на пол бросил. И ушел. Что я ему такого сказал? С тех пор – только на день рождения. И все. А я ведь с ним – каждую ночь…
– А где он сейчас живет?
– Там же, у матери. Она ему квартиру завещала.
Вся лестница в подъезде пятиэтажки была забита спецназом. Командир отряда подошел к Меглину, сообщил:
– Дверь китайская, две секунды займет.
– Только у него ребенок там, отечественный, – ответил сыщик. – Так что идите отсюда.
– Если б не на операции, я б тебе… – угрожающе произнес командир.
– Там, за дверью, – псих, – ответил Меглин. – У него девочка. Терять ему нечего. Так что давай, уводи своих черепашек-ниндзя.
Грохоча ботинками, спецназовцы покинули подъезд. Меглин закурил, уселся возле двери (Есене дал знак, чтобы села на лестнице) и позвал:
– Вась! Ну что, начнем, что ли?
Ответом ему было молчание. Но Меглин и не ожидал ответа. Он продолжил:
– Когда мы маленькие были, не ждали с тобой, что когда-нибудь посидим вот так. Мы ж одногодки, Вась, ровесники. Только у меня бабушки не было. Повезло тебе! Ванна с пеной, варенье малиновое… А аминазин ты, Вась, еще в институте придумал? Потом отработал на бабушке. Ее первую в ванну уложил… Я тебя не сужу, Вась. Я ж не судья. Потом ты ходил по вызовам. И думал. Святые создания – бабушки. А не живут, только мучаются. Ну по мере сил ты и избавлял от мучений. «Укольчик поставлю?» – «Ой, спасибо, сыночек, от давления мучаюсь, дай тебе Бог здоровья…» А теперь, бабушка, перейдем к водным процедурам. Кто копаться станет? Утонула и утонула. Сердце, давление. Всем только легче. А бабушка умерла – о себе подумать можно. Тебе стала сниться та, из детства. Думал: если бы ту девчонку найти… Все бы отдал, чтоб найти! Ты даже в школу ездил. Да, Вась? Ездил, я знаю. Не нашел. Тогда ты на улицах стал ее искать… Вот это не могу простить тебе, Вась. Ты же врач, ты понял, что болеешь. Колол себе аминазин – отпускало на время. А однажды ты подумал: «А чего это я больной? Это они все больные!» Понимаю, Вась. У самого такие мысли бывали. Но не про детей, Вась. Они же не успели еще… А ты по подвалам их… Это нельзя, Вась. Понимаешь, никак нельзя.
Меглин сделал паузу и закончил:
– Простить тебя не могу. Но могу пообещать. Отдашь ее – я тебе помогу. Увидишь, как маленький был. Жил у бабушки, в ванне сидел. Все впереди было. Все – впереди…
Наступила тишина. Вдруг раздался звук открывающегося замка, дверь приоткрылась, и в щели показалось испуганное лицо шестилетней девочки. Меглин быстро встал, обнял девочку, подтолкнул к Есене. Сам вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Есеня вынесла малышку из дома, держа ее на руках. Девочка перебирала ее волосы, заплетая их в косичку. На пальце виднелось дешевое пластмассовое колечко…
Спецназ ринулся на штурм квартиры. Дверь слетела с петель, бойцы ворвались внутрь. Ворвались – и застыли, пораженные открывшейся картиной.
Все стены и полы в квартире были выложены белой плиткой, словно в операционной. Посередине стояла большая чугунная ванна. Краны были открыты, вода, переливаясь через край, стекала на пол. В ванне лицом вниз лежал хозяин квартиры. Руки у него были связаны за спиной жгутом для уколов. На углу ванны виднелся пустой шприц и несколько вскрытых ампул аминазина. Меглин, не обращая внимания на спецназовцев, стоял у стены, разглядывая мозаичную картину – змея над чашей…
– Давайте уточним, – нахмурился Худой. – Вы хотите сказать, что он намеренно пошел и убил Грача, нарушив четкий приказ руководства? И при этом подал это как некий акт странного снисхождения к маньяку?
– Все так, – кивнула Есеня.
– Вы считаете его действия оправданными? Переформулирую: вы бы сами так поступили?
– Да, конечно, – ответила она.
…Когда они возвращались, Есеня спросила:
– Скажи, кого полюбил мой отец – маму?
– И ее, и Берестову, – ответил Меглин. – Он любил обеих.
– А этот человек, к которому мы ходили, Огнарев… Кто он? Какая у него роль?
– Роль… – усмехнулся Меглин.
И больше ничего не сказал до самого дома.
Глава 10
По ночам деревья спрашивают друг друга: как они живут без корней?
Годы скитаний выработали у человека звериное чутье. Во сне он почувствовал приближение другого человека. Бесшумно поднялся из вороха тряпья, в котором спал, схватил ружье и наставил на приближающуюся фигуру.
Гость сделал еще шаг, и стало видно, что это женщина.
– Ты?! – удивленно воскликнул Огнарев, опуская оружие.
– Здравствуйте, – сказала Есеня. – Я хотела поговорить.
– Хватит, наговорился, – ответил бывший оперативник. – От разговоров все беды. Уходи.
– На пару вопросов ответьте – и я уйду.
Огнарев помолчал, потом сам спросил:
– Андрея дочка?
– Как вы узнали?
– Смотришь так же. Что тебе надо?
– Правды.
– Правды?! – Огнарев рассмеялся. – Да нет ее! Выдумали!
– Я хочу знать, кто убил мою маму.
Смех резко оборвался. Теперь обитатель подвала смотрел на гостью с жалостью.
– Тебе сколько сейчас – двадцать два? Я в твои годы тоже правду искал. Видишь, куда она меня привела? Но я-то ладно, а девчонке несчастной, твоих лет, вообще мозги сожгли в дурке, чтоб правду выжечь. Так что мой тебе совет, дочка – живи тихо.
– Кто сжег? Какой девчонке? – настаивала Есеня.
– А это ты отца своего спроси. Только учти: правда тебя сожрет! Не надо вопросов! Уходи! Я тебе больше слова не скажу! Ну?!
– Второго октября ваш отец начал проверку деятельности майора Меглина, – сказал Худой, внимательно глядя на Есеню и следя за ее реакцией.
– Называйте его по имени и званию, – потребовала девушка. – Мы же на работе.
– Хорошо. Я не буду вас утомлять полным списком правонарушений Меглина, которые ваш… которые старший советник юстиции Стеклов ему приписывал. Но мимо одного пройти не могу. Майор Меглин неоднократно и без достаточных оснований подвергал риску жизнь старшего лейтенанта Стекловой, проходившей у него стажировку. Что скажете?
– Это правда, – ответила Есеня.
У двери в квартиру лицом вниз лежала убитая женщина. Рядом стояли двое – мужчина лет пятидесяти и очень похожий на него молодой человек лет двадцати пяти.
– Помощник следователя и мой сын Андрей, – представил старший младшего.
– Династия, – заметил на это Меглин. – Хорошо.
– Верхняя соседка видела, как от подъезда мужик убегал, – сообщил Андрей. – Высокий такой, крупный…
– Я Ларису восемь лет знал, – рассказывал следователь. – Как она убийцу к себе подпустила, не пойму. Следователь она была хороший. Это дело ей три недели назад передали. Убийство в подъезде, в Королеве. Женщина сыну велосипед купила на день рождения. У двери поставила, сюрприз хотела сделать. Сделала… Сын дверь открыл, смотрит – матери нет. Вышел к лифту – а она там лежит… Пацану девять лет. На всю жизнь запомнит этот день рождения. Оружие в обоих случаях похожее – заточка или шило. Может, конечно, совпадение…
– Да какое совпадение! – воскликнул сын следователя. – Она вышла на убийцу, он это понял и убил! Это серия!
– Серия – это три и больше, – поправил Меглин. – Еще одну убьет – тогда и радуйся.
– Почему так поставила? – спросила Есеня, указывая в сторону.
Там у стены стояла гладильная доска в упаковке и женская сумка.
Меглин присел над телом женщины. Одна рука ее была вытянута в сторону. Он резким движением перевернул ее на спину. Взял вытянутую руку. Два пальца были в крови.
– Обмакнула в рану… – задумчиво сказал сыщик.
– Зачем? Хотела что-то написать? – спросила Есеня.
Меглин не ответил. Есеня обратила внимание на рану на груди женщины.
– Вы сказали, у первой жертвы все удары были в спину, – напомнила она следователю.
– Да…
– А у нее шесть в спину и один – в грудь.
Меглин осмотрел одежду убитой и усмехнулся: край кофты был распущен и из вытянутой нитки чья-то умелая рука сплела чертика. Меглин оторвал его, поднялся, спросил, ни к кому не обращаясь:
– Зачем женщина идет в следователи?
Ответила Есеня:
– По разным причинам. Иногда в семье кто-то работает – династия. Ну или хочет со злом бороться.
Меглин кивнул. Подвел Есеню к оставленным у стены вещам, жестом велел взять их в руки. Есеня взяла.
– А теперь дверь открой.
Она попыталась – не получилось. Тогда Меглин протянул ей руку. Девушка, поняв, отдала ему доску, затем сумку.
– Она отдала их ему, – сказала Есеня. – Сумку на пол только мужчина поставит. Он пришел с ней.
– Правильно. Поэтому первый удар – в грудь. Она стояла к нему лицом.
– Она его знала, – сделала вывод Есеня. – Хотела написать его имя…
– Соседей мы отработали, – решил вставить свое слово следователь. – Никто ничего не видел, не слышал. Кроме бабки этой, да и с нее что толку? Полуслепая, и видела его со спины…
…Они сидели в квартире убитой, на кухне, и беседовали с ее сестрой.
– У Ларисы в последнее время подозрительных знакомых не было? – спросила Есеня.
– Да у нее с такой работой все знакомые подозрительные, – отвечала сестра. – Потому и жизнь устроить не смогла.
– Замужем была?
– В загс ни с кем не ходила. А так жила. С одним поживет, поплачет, расстанется, с другим…
– А в последнее время с кем встречалась?
– Ухаживал один, недели три назад познакомились. Вроде приличный, менеджер. Но там свои сложности.
– Какие?
– Да женат он.
– Значит, голову ей морочил? – спросил Меглин.
– Да нет. У него жена больная. При смерти, считай. Лариска к ней в больницу ездила. Жена сказала – не в обиде, мол, все правильно. Лариска полночи после этого плакала…