Так, за разговором, они доехали до Михайловска – родины погибшей Марины. Отыскали школу, в которой она работала, и ее коллегу – молодую учительницу. Сели в пустом классе, и девушка стала рассказывать:
– Мы вместе учились, в техникуме педагогическом. Потом она уехала столицу покорять. Я знала, что она долго здесь не задержится. Да все это знали.
– Почему? – спросила Есеня.
– Ну вы же видите, какая она. Хотите, я выпускной наш покажу?
Она достала из шкафа альбом, открыла нужный снимок.
– Вот видите – она всегда выделялась. Самая красивая и в классе, и в школе. Она была Мисс города, мы все ей завидовали…
– А это что за девочка? С заячьей губой? – спросил Меглин.
– Аня Свиридова. Это не заячья губа, это у нее шрам. Отец ударил.
– За что? – спросила Есеня.
– Ане мальчик понравился, Вадим. Ну а над ней смеялись немного – она всегда малость странная была. А на Вадима все девочки заглядывались. Он и с Мариной встречался. Я не знаю точно, что у них там вышло, но Вадик как-то грубо Аню отшил. И знаете, она его избила! Представляете? Парня, спортсмена! Отец ее тогда из школы забрал, и появилась она уже с такой губой.
– А как нам с отцом ее встретиться? – спросила Есеня. – Адрес подскажете?
Учительница покачала головой:
– Он погиб. Шесть лет назад, когда мы на первом курсе учились.
– А что случилось?
– Зарезали. Ночью, в подъезде. Говорят, свои же и заказали.
– Он бандит, что ли, был? – спросил Меглин.
Учительница пожала плечами:
– Люди так говорили.
– А вы не знали? Вы же ее подруга? – спросила Есеня.
– У Ани не было подруг. Ее боялись. Она все время была дома, с младшим братом. Они и уехали вместе, как отца похоронили.
– А куда?
– Они никому не сказали. Да и вряд ли кто-то спрашивал.
– А фотография брата у вас есть?
– Сейчас поищу, – пообещала учительница.
Они покинули школу, унося с собой фотографию Вани, каким он был в выпускном классе…
…За четыре года до выпуска, когда Ване было тринадцать, он стал свидетелем того, как отец избивал семнадцатилетнюю Аню. Это случилось как раз после истории с мальчиком Вадимом.
– Ты меня поняла? – спрашивал отец, раз за разом нанося дочери удары по лицу. – Я спрашиваю, ты поняла?!
– Папа, не надо! – закричал Ваня и бросился на помощь сестре. Однако отец не глядя нанес удар, мальчик отлетел в сторону. А отец схватил дочь за волосы и поднял в воздух.
– Поняла?!
– Я ее убью! – повторяла Аня как заклинание. – Я таких, как она, буду убивать!
Отец снова отвесил ей пощечину.
– Ты же это делаешь! – кричала Аня. – Или за деньги можно, а так – нельзя?
– Аня, ты страшная! – учил отец. – Пойми это. Тебя мужики кидать будут всю жизнь. Не плачь. Но убивать – нельзя. Ты меня поняла? Поняла?
– Да, папа, – послушно ответила Аня, с ненавистью глядя на отца.
…Место для очередной акции они оборудовали на пустой автостоянке под торговым центром. Ваня, как всегда, поставил ширму, наладил свет, установил штатив фотокамеры. Когда закончил, Аня подошла к брату, протянула ему нож. Спросила:
– Готов?
Ваня, бледный до синевы, кивнул.
В это время привезенная «на съемки» девушка раздевалась за ширмой, одновременно разговаривая по телефону:
– Да, мам, все в порядке, в кафе сижу! Ой, да у тебя все время на сердце нехорошо. Все, мам, мне идти надо, я перезвоню…
Ваня заглянул за ширму и севшим от волнения голосом сказал:
– Ну что… идем?..
…В уютном зале ресторана собралась компания бывших однокурсников. Женя говорил тост:
– Ну что можно пожелать человеку, у которого все есть? Это я о себе, если кто не понял…
И, переждав смех, продолжил:
– Нет, серьезно, Есенька среди нас – самая лучшая. Самая талантливая, умная, бескомпромиссная. Я тебе завтра этого уже не скажу, так что слушай! Оставайся всегда такой – с тобой интересно!
Ответом ему был общий одобрительный гул и звон бокалов. Неожиданно лицо Есени изменилось: она увидела в дверях Меглина. И в каком виде! Сыщик был выбрит до блеска, одет в свой лучший костюм и белую сорочку. Таким она не видела его никогда!
– Это что, твой? – шепнула одна из однокурсниц.
– Да. Нравится?
– Харизматичный, – отметила девушка.
Меглин прошел к столу, поставил на него бутылку вина. Сказал:
– Не с пустыми же руками, думаю…
Потом были еще тосты, танцы, во дворе неожиданно завязался разговор Меглина и Саши – тот, бледный от решимости, допытывался: «Кто она для вас? Еще одна девочка, которая на начальника запала?» А после вопроса сыщика: «А ты что, всерьез думаешь, что у тебя с ней сразу получится?» – вспомнил, как Есеня глядела на Меглина, и согласился: «Да, наверное, вы правы…» И вот все это кончилось, и они ехали из ресторана. Все было вроде как всегда, но Есеня чувствовала – возникло что-то новое. Да и маршрут был какой-то непривычный – в ангар Меглина они ездили другой дорогой.
И действительно – они приехали не в ангар, а к подъезду дорогой гостиницы. Стюард распахнул дверцу, помог Есене выйти. Они прошли в бар, Меглин разлил вино.
– За наших? – спросила она.
– За тебя, – сказал он.
– Что мы тут делаем? – спросила Есеня. – Приоткрой завесу.
– Я номер снял, – объяснил Меглин.
Она была поражена:
– Здесь? Зачем?
Вместо ответа он поднял бокал, чокнулся с ней.
– Предлагаешь на него взглянуть? – спросила она.
– Если хочешь, – сказал он. И после паузы добавил:
– Мне сорок четыре. Нет еще полтинника.
Она улыбнулась:
– И что? Пойдем посмотрим.
…И в этом пафосном номере, на чужой кровати, произошло наконец то, чего она так долго ждала, о чем мечтала на больничной койке…
Когда к ней снова вернулся дар речи, она сказала:
– Не хочу говорить пошлую фразу про лучший подарок ко дню рождения, но по факту это он и есть. Ты надолго номер снял?
– До утра, – ответил он. – Тут такие деньги…
– Я продлю.
– Не надо.
– Но… зачем тогда всё?
– Я этого хотел, ты, мне показалось, тоже. Очень скоро я могу превратиться в овощ. Согласись – не самая крутая перспектива для отношений.
Ее лицо стало печальным.
– Ты прав, как всегда. Но до утра ты мой. А потом опять превратишься в крысу. Закажем еще вина?
– Зачем? – возразил он.
Подошел к буфету и достал сразу две бутылки…
…На следующий день машина Меглина остановилась у ворот кладбища. Прежде чем выйти, Есеня поцеловала сыщика. Это не укрылось от глаз прокурора Стеклова, поджидавшего дочь у ворот, и вызвало у него приступ злости. Однако он не стал ничего говорить, копил в себе.
Когда они вдвоем подошли к могиле, Есеня сказала:
– Здравствуй, мам…
Постояли молча, потом Есеня повернулась к отцу и спросила:
– Пап, что-то случилось?
И тут прокурора прорвало.
– Я все пытаюсь понять: ты это назло мне делаешь? – спросил он. – Ты мне что-то доказываешь?
Оба предположения были настолько далеки от реальности, что доказывать что-то, объяснять было бессмысленно. Налицо было тяжелое непонимание. Есеня взглянула на отца и сказала:
– Знаешь, я не сильно ждала твоего понимания. Но ты сам себя превзошел. Ты хоть бы на могиле матери удержался! Знаешь… забудь, что я твоя дочь. Все, нет меня!
Повернувшись к могиле, произнесла:
– Прости, мам.
И ушла.
В тот же день их вызвали на место нового преступления. На парковке торгового центра были обнаружены две убитые девушки. В отличие от прежних эпизодов, на телах жертв было множество ножевых ранений.
– Почему она в этот раз изменила способ? – спросила Есеня, обходя натекшую вокруг тел лужу крови.
– Потому что это не она, – ответил Меглин. – Ваня резал, на нервах – ударов много, а толку мало.
– Зачем ей, чтобы он убивал?
– Помнишь: «власть и похоть»? Что ты знаешь о ней?
– Мать умерла рано, отец воспитывал ее один, – начала рассказывать Есеня. – Воспитывал как парня, потому что она старше. У него был опасный бизнес, он знал, что его могут убить. В последнем классе она испытала сильное потрясение – ее отверг и высмеял парень. Она винила в этом красивую подругу. Хотела ее убить, но отец остановил. Бил ее, держал дома. Она смирилась – на время и для вида. А выждав момент, убила его, потому что он стал слабее.
– А Ваня?
– Помогал ей. Или просто видел и не вмешался, и потом она его этим шантажировала. Они уехали в Москву. У нее сложился устойчивый тип жертвы – молодая, красивая, не такая, как она.
– Как она их находила?
– В «стекляшке». Предлагала поучаствовать в съемках для модного журнала.
– Вот, а теперь сама скажи, почему в этот раз Ваня?
– Она повязала его кровью, – глухо произнесла Есеня.
– Теперь ты готова, – заключил Меглин.
…Она сидела за столиком в том самом кафе. В вечернем платье, с драгоценностями, она выглядела на голову круче других девушек. Ждать пришлось не слишком долго – вскоре возле ее столика остановился темноволосый парень, знакомый ей по фотографии.
– На кастинг? – спросил Ваня, улыбаясь.
– Да, а вы?
– Фотограф, – представился Ваня. – Для глянца снимаю. Можно?
И присел за ее столик.
С другого конца кафе за ними наблюдал Меглин. Впрочем, не столько смотрел на этих двоих, сколько искал глазами Аню. И нашел: она стояла в коридоре, за широким окном. Коротко стриженная, в джинсах и тяжелых ботинках. Вот она достала телефон, набрала номер. Тут же у Вани зазвонил мобильный.
– Да? – спросил брат.
– Подходит, – сказала сестра.
Меглин видел, как после этого Ваня начал что-то горячо говорить, в чем-то убеждая Есеню. Затем они поднялись и направились к выходу. Он двинулся за ними, стараясь не спугнуть.
Когда вышли на улицу, Есеня спросила:
– А где твоя машина, на стоянке?
– Нет… – покачал головой Ваня.