На место встречи прихожу первая, сопровождаемая Кастором. А когда останавливаюсь в условленной точке, человек отца продолжает идти, решительно направляясь ко мне и явно собираясь исполнить приказ – доставить меня на ужин.
Но Кастору приходится довольствоваться поражением, ведь в этот момент в метре от меня останавливается машина Шона. Его счастье, что брат добрался до меня раньше.
Плюхаюсь на пассажирское сиденье начищенного до блеска седана, захлопываю дверцу и игнорирую ремни безопасности. Подавляю ребяческое желание показать средний палец преследователю. Краем глаза взглянув на Шона, понимаю, что он, в отличие от меня, подготовился к встрече с отцом – переоделся в приличный костюм и аккуратно уложил обычно находящиеся в беспорядке темно-каштановые волосы.
– Готова? – спрашивает он напряженным голосом.
– Нет, – отрезаю я, не желая разговаривать.
С каждой минутой настрой, что я так тщательно создавала в компании Маттео, грозит схлопнуться, оставив меня один на один не с самыми приятными воспоминаниями и чувствами. Шон в данном случае мне не помощник.
– Послушай…
– Давай не сейчас, Шон.
Он замолкает и недовольно поджимает губы, но благоразумно не продолжает. И, к счастью, не предпринимает попыток заговорить всю дорогу.
Поездка длится около часа, и чем ближе к цели мы оказываемся, тем мрачнее становится настроение. Непрерывно смотрю в окно на мелькающие по ту сторону высотные здания, бесконечные светящиеся вывески и витрины магазинов. По тротуарам снуют люди, а по дорогам – разнообразные машины и редкие мотоциклы.
Сколько бы я не уговаривала себя оставаться хладнокровной, все внутренности скручивает от волнения. Возможно, внешне мне это удается, но вот внутри все обстоит намного хуже. И даже мысли о том, что Кастор как-то пытается догнать нас без транспорта, чтобы проследить за исполнением приказа, нисколько не поднимает настроение.
Незаметно вытираю вспотевшие ладони о джинсы, когда Шон подъезжает к знакомым кованым воротам, которые открываются только после того, как брат называет цель визита вооруженным охранникам, сурово озирающим нас через опущенное стекло автомобиля.
Оказавшись на территории, которая до восемнадцати лет была мне родной, осматриваюсь, подмечая произошедшие вокруг перемены. Дорожек, уводящих вглубь сада, стало чуть больше, плодовые деревья выросли, а любимые мамины гортензии сменились на другие цветы, названия которых я не знаю. Понятия не имею, с чем это связано, но по какой-то причине кажется недобрым знаком.
К моему удивлению, Шон не едет в сторону гаража, а паркуется прямо напротив парадного входа трехэтажного особняка, который кажется холодным и чужим. С учетом того, при каких обстоятельствах я сбежала из этого места, так оно и есть.
Неохотно покидаю кондиционированный салон только после того, как это делает брат, хотя единственное, чего мне хочется, – пересесть на место водителя и гнать отсюда как можно дальше, протаранив ворота и напоследок сбив хотя бы одного охранника.
Поднимаюсь по ступеням вслед за терпеливо дожидающимся меня Шоном, но смотрю мимо него на темный прямоугольник двери, которая медленно открывается навстречу. Задерживаю дыхание и тут же бесшумно выдыхаю, заметив на пороге Карлоса – управляющего. И с чего я вообще решила, что отец явится встречать нас лично? Это ниже его достоинства.
Со злостью отметаю неуместные мысли и, решительно расправив плечи, переступаю порог. Встреча с прошлым неизбежна, так какого черта я накручиваю себя до состояния спички, готовой вспыхнуть в любой момент?
Достаточно, черт возьми!
«Ты больше не подросток, Дани! И можешь за себя постоять, так что соберись, мать твою!» – приказываю себе и как можно более непринужденно отвечаю на улыбку Карлоса.
Пожилой управляющий смотрит на меня с теплотой в добрых карих глазах, словно не было этих долгих лет разлуки.
– Привет, – небрежно здоровается Шон.
Карлос слегка склоняет голову.
– Мисс Кавана, мистер Кавана, вас уже ожидают в малой гостиной.
– Спасибо, Карлос, – благодарю искренне, мысленно похвалив себя за ровный спокойный голос.
Карлос вежливо кивает, жестом приглашает нас следовать за ним и ведет в указанном направлении. Несмотря на радушный прием, его поведение говорит о многом. Мы – гости, которым не положено самостоятельно разгуливать, где вздумается. И ладно я, уже давно не считающая это место домом, но что не так с Шоном?
Оглядываюсь, отмечая, что обстановка почти не изменилась, за исключением нескольких незначительных мелочей. Задумавшись, пропускаю момент, когда Карлос объявляет о нашем визите и отступает в сторону, пропуская в малую гостиную.
Не обращаю внимания на обстановку, потому как взгляд безошибочно находит расположившегося в своем любимом кресле безупречно выглядящего отца. На нем идеально отглаженный черный костюм-тройка и начищенные до блеска туфли, на запястье сверкают платиновые часы, волосы, слегка посеребренные на висках, аккуратно уложены, а на лице застыло то самое отрешенное выражение, что я видела в последнюю нашу встречу.
Отец впивается в меня зорким взглядом и, вмиг оценив внешний вид, неодобрительно поджимает губы.
В тот же момент понимаю, насколько на самом деле был прав Маттео. Мне абсолютно наплевать на то, что думает этот человек. Он давно не вправе указывать мне как выглядеть, куда ходить и что делать.
– Милая! – отвлекает восклицание мамы, и я перевожу внимание.
Широко улыбаясь, она поднимается с дивана, небрежно расправив складки нежно-голубого платья, оттеняющего и без того смуглую кожу и делающего собранные на затылке волосы чуть темнее. Мама направляется ко мне и заключает в крепкие объятия, а после отстраняется и окидывает мою фигуру оценивающим взглядом. Ее зрачки слегка расширяются при виде татуировок, которые я обычно скрываю за длинными рукавами куртки, когда встречаюсь с ней в городе.
– Привет, мам, – выдыхаю, вымучивая из себя ответную улыбку.
Нахождение в месте, где тебе не могут быть рады по широкому ряду причин, нервирует.
– Я так рада, что ты вернулась, – воодушевленно произносит она.
На миг теряюсь. Вернулась? Что ей наговорили?
– Мам, я…
– Извините, что прерываю, – раздается от порога голос Карлоса. – Мне сообщили, что ужин готов.
– О, замечательно, – щебечет мама, подхватывает меня под руку и тянет прочь из гостиной в сторону столовой. – Шон, милый, идем.
Кожей чувствую угрожающее присутствие отца, игнорировать которое не получается. И сейчас я даже благодарна маме за передышку, что совершенно необходима перед этим злосчастным раутом, на котором должно произойти нечто плохое. Понятия не имею что, но уверена, все может повернуться самым неожиданным образом.
Что выкинет отец? Потребует немедленно вернуть допы? Заплатить? А когда узнает, что я не могу сделать ни того, ни другого? Будет угрожать? Выкатит невыполнимые условия? Могу поспорить, именно за этим он нас и позвал. Вопрос лишь в том, что там за условия?
– Я так ждала тебя, – радостно заявляет мама и продолжает таким тоном, будто в происходящем вовсе нет ничего странного. – Сегодня Роза превзошла саму себя и приготовила твои самые любимые блюда. Твоему возвращению рады все, дорогая. Завтра нужно будет навестить мадам Буш, заказать тебе приличную одежду, чтобы…
– Мария! – сурово пресекает отец, и мама вмиг смолкает.
Улыбка сползает с ее лица.
– Что-то я разошлась, – бормочет она и останавливается у накрытого на четыре персоны стола. – Обсудим это позже. Устраивайся, милая.
Она указывает на то место, где я сидела на протяжении всех завтраков, обедов и ужинов, когда жила здесь. Возможно, даже стул тот же самый.
Шон джентльменским жестом отодвигает его и помогает мне устроиться, но я игнорирую все правила приличия и не благодарю его. В голове роятся вопросы, возникшие по ходу речи мамы. И главный из них весьма прозаичен – что здесь творится?
С каждой минутой, проведенной в этом доме, мне все меньше нравится происходящее.
Шон устраивается рядом, родители – напротив. Я точно знаю, что острый взгляд отца направлен прямо на меня, чувствую его каждой клеткой кожи, но пока не готова ответить ему тем же.
Непроизвольно возвращаюсь в воспоминания о прошлом, смотря на белоснежную скатерть. В тот жуткий вечер на этом самом столе была такая же, и в итоге красок на нее добавили кровавые брызги. Перевожу внимание на нож, лежащий справа от тарелки. Наверняка отец, как и я, не забыл, чем закончился мой предыдущий визит. И то, что никто не удосужился убрать острые предметы и вообще обыскать меня на входе, намекает на то, что ситуация может разрешиться мирным путем. Вот только я в это не верю.
Прежняя Дани, чудом вырвавшаяся из лап чудовища по имени Эдвард Шеффилд и вернувшаяся в лоно семьи, слепо надеялась на то, что тот врал – отец и дедушка не могли участвовать даже в малой части ужасов, о которых он рассказывал. Я не верила в это несмотря на их прежний поступок по отношению ко мне. Теперь это изменилось. Сейчас я точно знаю, на что способен Андреас Кавана, и его не остановят никакие кровные узы. Я для него – ничто.
Как и он для меня.
– Даниэль? – вырывает из мрачных мыслей голос мамы.
Перевожу внимание от наполненной тарелки на нее. Понятия не имею, когда слуги успели это сделать, я выпала из реальности по крайней мере на несколько минут. И эта тенденция мне не по душе. Прошлое оказывает чересчур сильное влияние, хотя я бежала от него слишком долго, упорно старалась отгородиться и сделать все, чтобы его воздействие сошло на нет. Очевидно, ни черта у меня не получилось.
– Да? – отзываюсь спокойно, глядя прямиком в такие же, как у меня, карие глаза.
Вот только в моих вряд ли можно найти хотя бы каплю той теплоты, с которой смотрит мама.
– Я спросила, как у тебя дела на работе?
Через силу заставляю себя улыбнуться, делая вид, что не замечаю прожигающего щеку взгляда отца. Не желая смотреть на него, берусь за вилку, хотя не испытываю голода. Съеденные в компании Маттео маффины были последним, что сжавшийся в спазме желудок получил сегодня. Но ни сочный стейк, ни свежий салат не кажутся привлекательными в данных обстоятельствах. Похоже, все старания Розы были напрасными.