запираюсь в своей комнате. Раздеваюсь и ложусь на кровать, укрываясь одеялом с головой. Пучина отчаяния затягивает все глубже, и я даю волю слезам. Жалею себя до тех пор, пока усталость не берет верх и не отключает сознание, погружая в спасительную темноту.
Вытираю ладонью запотевшее зеркало и удрученно качаю головой. Десятичасовой сон явно пошел на пользу психологическому состоянию, но вот лицо не спас даже душ и умывание холодной водой. Я похожа на главу китайских пчеловодов, которая прогневала королеву-матку и жестоко поплатилась за это. Вздыхаю и выхожу из ванной комнаты, нос улавливает аромат теплого сливочного сыра. Как же давно я его не ощущала. Грусть пытается призвать слезы, но, кажется, на сегодня мой лимит исчерпан. Шагаю на кухню и приваливаюсь плечом к дверному проему, глядя, как папа суетится у плиты. На нем чистая выглаженная футболка и треники, волосы уложены гелем. Да неужели? Он оборачивается, вытирая полотенцем запотевшие стекла очков, и замирает, заметив меня.
– Вкусно пахнет, – говорю я, слабо улыбаясь.
– Ты ничего не ела весь день, – скромно отвечает он. – Это, конечно, не загладит мою вину, но я подумал, что фирменная паста с сыром и перцем поднимет тебе настроение.
Оглядываю стол и тумбочки в поисках бутылки. Все чисто, а надолго ли? Упираюсь взглядом в стул, но не решаюсь сдвинуться с места. Я была жестока с папой утром, а с другой стороны… Что еще мне оставалось?
– Ты можешь поужинать в своей комнате, если хочешь, – говорит он, отворачиваясь, и мешает макароны в сковороде.
Он старается. Я вижу, чувствую. И мне так хочется верить, что у него все получится. Так хочется увидеть его снова счастливым. Вхожу на кухню и открываю навесной шкафчик:
– Я займусь сервировкой.
Тихо бубнит телевизор, рассказывая о последних новостях, звучит глухой стук вилок о дно тарелок. Фирменная паста отца воскрешает в душе утерянный семейный уют, но неловкое молчание все еще давит. Отставляю пустую тарелку и смотрю на взволнованного и скованного отца, взгляд которого мечется от меня к телевизору и обратно.
– Спасибо. Было очень вкусно.
– Пожалуйста, солнышко. Рад, что тебе понравилось.
И вновь пауза, будто трещина, все больше разрастающаяся между нами.
– Лана, прости меня. Я ужасный отец.
И я, возможно, ужасная дочь, но в этот раз лгать ему не стану, даже чтобы успокоить. Ложь вообще коварная штука, она меняет образы и наряды, завораживая красотой и обещая спокойствие, но в самый неподходящий момент… она скидывает красивое платье, показывая свой истинный облик уродливого чудовища, которое упивается болью. Лучше уж правда. Она может держать в руках и нож, и цветы, но зато никогда не прячет их за спиной.
– В последнее время – да. Я тебя не узнаю, пап. Честно, я понимаю, сложный период и все такое, но ты губишь свою жизнь. Я очень хочу помочь тебе, скажи только как.
– Если бы я сам это знал, солнышко. Если бы я знал…
– Может, тебе обратиться к специалисту?
– Все это чушь для выманивания денег.
– Как и твои алкомаркеты.
– Ты права, – горько вздыхает он. – Я так сильно скучаю по ней, что уже не понимаю, как дальше жить, но единственное, что знаю точно, – мне не хотелось бы потерять и тебя.
– Я же твоя дочь, ты не можешь со мной развестись, – печально усмехаюсь я.
– Это радует, – в тон мне отвечает он. – Когда начинаются каникулы?
– Через неделю вообще-то, но я хотела бы уехать завтра. А оценки я потом…
– Солнышко, меня больше волнует твое состояние, а не какие-то там цифры на бумаге. Отвезу, когда скажешь и куда скажешь.
– Спасибо, пап.
В носу щиплет от его трогательной поддержки, и я собираю посуду со стола, чтобы себя занять. Отношу тарелки в раковину и включаю воду.
– Ты была у Кати этой ночью?
Морщусь от неприятного скребущего чувства в груди и сжимаю губку сильнее. Мыльная пена стекает по коже и воронкой затягивается в слив, как и мои надежды, что были такими яркими и осязаемыми еще сегодня утром.
– Да, – глухо отвечаю я.
Папа подходит к раковине и протягивает мне полотенце:
– Давай-ка я сам займусь посудой.
– Но…
– Не спорь с отцом! – шутливо выкрикивает он.
Улыбаюсь и отхожу в сторону, вытирая руки. Вот теперь он больше похож на себя прежнего. Может быть, все и правда наладится? Приподнимаю невидимую юбку и присаживаюсь в реверансе:
– Тогда я пойду собирать вещи, папенька.
Он хрипло хихикает, и я не верю, что снова слышу этот искренний смех.
– Иди, а я пока подумаю о консультации у психолога.
Удивленно распахиваю глаза. Папа качает головой и принимается за мытье тарелок.
– Проблему ведь нужно решать, а не глушить.
– Ого! Говоришь, как настоящий взрослый.
– Ах ты… – Он взмахивает пальцами, осыпая меня мелкими каплями. – Я и есть взрослый, просто это не значит, что железный. Лана, слабость не зависит от возраста, есть вещи, которые ломают даже сильнейших.
– Я верю, что ты справишься.
– Спасибо, солнышко. Правда, спасибо. Ты у меня такая… Невероятная. Даже не верится, что я причастен к созданию такого шедевра.
– Звучало ужасно, – отвечаю я, наморщив нос.
– Тогда требую от тебя в будущем урок по комплиментам. Думаю, этот навык мне еще пригодится.
Довольно киваю и с приятной легкостью шагаю в свою комнату, но как только вижу светящийся дисплей телефона, то тяжелею на пару тонн. Впереди еще один непростой разговор.
Катя опускает руку с телефоном на колено, глядя в пустоту. Как же так? Все ведь почти получилось. План был идеален, и если бы не та глупая ошибка с рюкзаком, то… Дверь открывается без стука и предупреждения, мама Кати врывается в комнату и упирает руки в бока.
– Катя! Я что сказала?! Навести порядок! Что-то я не вижу действий!
– Сейчас все сделаю.
– Живее!
– Можно мне потом сходить к Лане?
– Ну, разумеется, нет! Ты наказана! Забыла, что ли, о тройке по физике?
– Я ее исправлю. Честно! Мама, ну пожалуйста! У Ланы проблемы, и я хочу ее поддер…
– Какие у вас могут быть проблемы? Об учебе думать надо, а не ерундой голову забивать!
Катя опускает подбородок, сжимая зубы, и злобно шепчет:
– Я тебя ненавижу.
– Что ты сказала? – ошарашенно шипит мама.
Катя поднимается с постели и подходит к письменному столу, принимаясь нехотя складывать листы и тетради в кривые стопки.
– Что слышала, – бурчит она.
Из коридора доносится хлопок двери и веселый голос отца:
– Девочки, я дома!
Мать сверлит дочь взглядом, воинственно прищуриваясь:
– Еще раз это услышу, и можешь забыть о дне рождения и остальных праздниках.
На лице Кати напрягаются мышцы, губы расплываются в сумасшедшей улыбке. Она взмахивает рукой, сметая учебные принадлежности со стола, и поворачивается к матери лицом:
– Что еще ты мне запретишь?! Думать?! Дышать?! Зачем ты меня вообще рожала?! Для дрессировки достаточно было завести собаку!
– Как ты со мной разговариваешь?! Совсем от рук отбилась! Давай сюда телефон!
– Нет!
– Девочки, что у вас тут происходит? – взволнованно спрашивает отец, забегая в комнату.
– Сережа, твоя дочь… Знаешь, что она мне сказала?!
– Сказала, что ненавижу ее! – громко произносит Катя.
– Лара, иди на кухню. Я сам разберусь.
– Тогда возьми ремень, потому что по-другому она не понимает! – выплевывает мать и покидает комнату, хлопнув дверью.
Катя коротко вздрагивает и смотрит в пол, из последних сил сдерживая слезы. Отец подходит к ней и нежно обнимает, прижимая к груди.
– Ну что опять стряслось? – шепчет он.
– Она снова наказала меня ни за что. Она первая начала. Лана плохо себя чувствует, я хотела навестить ее, а мама не отпустила.
– Катенька, ты же знаешь, что маме не стоит грубить…
– Если бы она не вела себя как последняя стерва, я бы и не грубила.
– Она любит тебя и хочет как лучше. Хочет, чтобы ты выросла хорошим человеком.
– Ты сам в это веришь? – всхлипывает Катя. – Ну почему она такая?
– Тише, моя малышка. Я поговорю с ней. Вы обе слишком горячо на все реагируете.
– Значит, я больше не наказана и могу пойти к Лане?
– Дай мне пять минут.
Но ни через пять минут, ни через десять ситуация не разрешается. С кухни доносится разъяренный голос матери и приглушенные оправдания отца. Катя проглатывает горечь поражения и хватает наушники. Она бросает подушку на подоконник и забирается на него, загораживаясь плотной тканью занавесок. За окном стремительно вечереет, ветер бьет в стекла. Катя включает трек «Blood//Water – grandson», который перекрывает ненавистный шум семейной ссоры, и открывает диалог с человеком, который за последние полгода стал для нее настоящим спасением.
Луна сегодня красивая: «Это все действительно ужасно. Как я хотел бы быть сейчас рядом и обнять тебя*красное сердце*»
Кэтрин: «Я бы тоже этого хотела*смайлик с глазами полными слез*»
Луна сегодня красивая: «Что еще я могу сделать для тебя?»
Кэтрин: «А что можно сделать? План провалился, подруга расстроена и даже слышать ничего не хочет о продолжении, а родители, скорее всего, посадят меня под замок до скончания века…»
Луна сегодня красивая: «План не провалил https://zen.yandex.ru/video ся, это всего лишь заминка. Если твоя подруга по-настоящему влюблена, то теперь у нее в сто раз больше шансов, чем раньше. Ты ведь знаешь, что это правда. Знаешь, как это работает. Она сможет заполучить его, а ты закончишь рукопись. Ты ведь хочешь помочь и ей, и себе?»
Кэтрин: «Как?»
Луна сегодня красивая: «Нужен новый план»
Кэтрин: «Она не согласится, а одна я не смогу»
Луна сегодня красивая: «Кто сказал, что ты будешь одна?»
Часть 2
Глава 12
– Я тебя ненавижу, – гневно выдыхает Рома, глядя на меня, и передает джойстик Вите.