– Лана?!
Папино лицо появляется между прутьев, взгляд мечется от лица к лицу:
– Солнышко, ты была так расстроена, когда позвонила. Я подумал, что-то случилось. Ого! Это ты его так?!
– Конечно нет! – отзываюсь я.
Папа хмурится, разглядывая Елисея. Да уж, не так я представляла себе их знакомство.
– Значит, ты парень моей дочери?
– Да. Здравствуйте. Меня зовут Елисей.
– Приятно познакомиться, Елисей. Можешь называть меня дядя Антон. Что случилось?
– У меня аллергия на снег.
Папа приподнимает брови, а я едва сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Какая еще аллергия?!
– Вот как? Тогда нам лучше поехать домой, – говорит папа. – Приглашаю всех на чай.
Медленно поворачиваю голову. Елисей смотрит прямо на отца, гордо расправив плечи, и твердо кивает:
– С удовольствием.
Когда мы приезжаем домой, папа тут же раздает короткие распоряжения по устранению последствий сегодняшнего вечера с лиц нашей веселой троицы. Елисей получает в руки спасательный набор: полотенце, чистую футболку и тюбик с мазью от ушибов, и отправляется в ванную, а мы с Катей уходим в спальню, чтобы выйти из образов диснеевских принцесс и стереть макияж, который теперь больше похож на клоунские маски.
Подруга напряженно молчит. Представляю, что она должна сейчас чувствовать, и сострадание крепко сжимает грудь.
– Кать, мы во всем разберемся, – говорю я, желая немного ее успокоить.
Она огорченно вздыхает и поднимает руки, собирая кудряшки в пушистый пучок на макушке:
– Мне так жаль, Лана. Если ты хочешь меня прогнать, то…
– А вот этого не надо. Не говори глупости.
– Девочки! Чай готов! – кричит папа.
– Папа дело предлагает. Сначала чай, потом разговоры, – слабо улыбаюсь я и выхожу из комнаты.
На кухне витает аромат черного чая с нотками ягод. Папа расставляет чашки на столе, в центре уже красуется тарелка орехового печенья. Он поднимает голову и игриво дергает бровями, как бы говоря: «Смотри, какой я гостеприимный». Коротко хмыкаю и опускаюсь на стул, Катя падает рядом, сцепляя руки на коленях. Через минуту наш состав становится полным, потому что по правую руку от меня садится Елисей, поправляя растянутый ворот домашней футболки отца. Его нос блестит от толстого слоя прозрачной мази, мокрые волосы зачесаны назад.
– Спасибо за одежду и…
– Не за что, Елисей, мы ведь не чужие. Если понадобится, я и почку свою могу отдать, – отвечает папа, разливая заварку по чашкам. – Как нос? То есть аллергия? Доктор не нужен?
– Все в порядке.
– Это хорошо, но тебе лучше быть осторожнее. Зиму в этом году обещали снежную.
Что за дела? Папа смеется над ним?
– Я справлюсь, – коротко кивает Елисей и обхватывает чашку за ободок.
Я еще никогда не слышала такой удушающей тишины, которую разбавляет только тихий стук керамики о деревянную поверхность стола. Но если мы с Катей сидим как на иголках, то папу с Елисеем, по-моему, ничего не смущает. Они мирно потягивают чай, обмениваясь редкими взглядами. Духовное родство налицо. Может, они телепатически общаются? Чего такие спокойные?! С грохотом ставлю чашку на стол, мелкие горячие капли выплескиваются на запястье.
– Осторожнее, солнышко, – говорит папа. – Подать полотенце?
Руки касается тонкий бумажный уголок, и я поворачиваюсь к Елисею, протягивающему мне салфетку. Его нос покраснел и немного распух, но не уменьшает привычной собранности и уверенности генерала, пусть уже и бывшего. Нам срочно нужно все обсудить.
– Пап… – несмело произношу я. – Можно мы уже пойдем ко мне в комнату?
– Конечно, только я должен предупредить… у меня аллергия на слезы маленьких девочек. Симптомы страшные – ломаю мебель, выбрасываю обидчиков в окна.
Елисей сжимает губы, но я все равно замечаю проступающую улыбку, которая согревает быстрее, чем горячий чай. Катя первая вскакивает со стула, за ней поднимается Елисей. Смотрю в добрые и понимающие глаза отца, он многозначительно моргает, еще раз подтверждая, что отпускает нас.
Шагаю следом за ребятами и закрываю дверь в спальню. Сердце ускоряет ритм в страхе, что хрупкий мир может разлететься на куски в один миг. Елисей легким шагом подходит к стулу, заваленному вещами, убирает их на стол и садится, широко расставив ноги и откинувшись на деревянную спинку. Замираем вместе с Катей, точно оловянные солдатики перед генералом. Слова крутятся на языке, но подруга меня опережает.
– Лана здесь ни при чем, – заявляет она. – Это все я, но… я не хотела… – Ее голос срывается.
– Знаю, – устало вздыхает Елисей и стреляет взглядом в сторону кровати. – Садитесь.
– Почему ты такой спокойный? – с неподдельным удивлением спрашивает Катя и смотрит на меня, не дождавшись ответа.
Развожу руками, приподнимая плечи:
– Суперспособность?
– Разве так бывает? На каких успокоительных он сидит?
– Кать, а как я, по-твоему, должен себя вести? – ухмыляется Елисей.
О нет, ну зачем он спросил? Сейчас будет экскурсия по книжным мирам. Катя хмурится и садится на кровать, берет в руки антистрессового медведя и сжимает ему шею:
– Ведешь ты себя отлично, и это странно. Как минимум ты должен был психануть, а как максимум…
– Обидеться и убежать, разорвав все отношения? – снисходительно поднимает бровь Елисей.
– Да! Но ты нам веришь, хотя мы еще даже ничего не объяснили.
– Если выбирать между Андрюшей и вами, очевидно, я выберу вас. Но и объяснения, разумеется, я хотел бы услышать.
Катя открывает рот, а я плюхаюсь рядом с ней. Что тут сказать? Это же Елисей – логика и спокойствие в одном флаконе. И, конечно же, для него все очевидно. Как иначе?
– А теперь давайте по порядку, – серьезно говорит он. – С самого начала.
Катя без утайки рассказывает ему то, чем уже успела поделиться со мной. Как познакомилась в Сети с парнем, как они вместе придумали наметки плана по проверке книжных канонов. Он знал все, каждый наш шаг, потому что Катя хотела написать эту историю, а он был кем-то вроде первого читателя и советчика. А записи диктофона она ему переслала, даже не задумавшись, во что это может вылиться, ведь для них это была обычная работа с материалом для романа.
– Вчера он спросил, а точно ли герою будет больно? Ощутит ли он все грани отчаяния после того, как друзья от него отвернутся, а девушка предаст? – опустошенно говорит Катя. – Боже! Я всего лишь хотела написать душераздирающую историю, но откуда же мне было знать, что кто-то воплощает ее в жизнь?! Я прибью этого Андрея! Увижу его и…
Катя яростно стучит кулаком по мягкой голове медведя, накрываю ее руку своей и заглядываю в раскрасневшиеся от подступающих слез глаза. Она к нему привязалась, доверяла ему. Пострадали не только мы с Елисеем, Катя тоже получила удар в спину, который вдобавок зацепил и ее нежное сердце. Выхватываю медведя и отвешиваю ему пару пощечин от души, а после возвращаю подруге.
– Получается, финт с Севой тоже придумала ты? – задает вопрос Елисей.
– Это был первый вариант концовки. Героиня выбирает другого, герой страдает. На самом деле я хотела счастливый конец, но этот придурок убедил меня, что драма куда круче, и тогда я… – Катя бьет себя медведем по лбу. – Какая же я дура!
– Это общий косяк. Лана предлагала рассказать тебе обо всем, но я сомневался. Не был уверен, что ты на нашей стороне.
Замолкаем на несколько бесконечно тяжелых минут, погружаясь в размышления. Украдкой смотрю на сосредоточенного Елисея, и мне почему-то кажется, что он становится все дальше и дальше, хоть мы находимся в одной комнате. Как бы там ни было, вторая запись с моим голосом была ужасной. В ней лишь грамм лжи, а все остальное бывшая правда, которую он не должен был услышать. Мне стыдно за каждое слово, и остается надеяться, что он сможет меня простить.
– Кать, чем конкретно заканчивалась твоя история? – оживает вдруг Елисей.
– Ну-у-у, герой отправляется к своему врагу и… они убивают друг друга.
– Что?! – вскрикиваю я, содрогнувшись.
– Значит, это то, чего хочет манипулятор, – говорит Елисей, потирая костяшками подбородок. – Чтобы я страдал, а потом мы с Андреем уничтожили друг друга.
– Это ведь и есть Андрей, – поправляет Катя.
– Не факт. Сева упомянул друга по переписке, который ему помогал, ты тоже говоришь о знакомстве в Сети. Андрюша не стал бы подставляться под удар, слишком труслив для этого. Его история закончилась бы на моем провале. Он сегодня был такой радостный и наверняка считает, что все именно так. Он думает, что победил, и не ждет продолжения, а значит, легко может оказаться еще одной марионеткой, которую дергают за ниточки. Все манипуляции были для того, чтобы вывести меня из себя и повторить ситуацию, из-за которой я перевелся из гимназии к вам.
Зарываюсь пальцами в волосы и массирую кожу головы, пытаясь избавиться от неприятных мурашек:
– Да кто это, черт возьми, такой?!
– Лана, – обращается ко мне Елисей, – а у тебя за последние полгода не появилось никакого друга по переписке?
– Нет. Я с парнями вообще не общалась, не считая тебя и Севу.
– Это необязательно должен быть парень, – медленно проговаривает Катя, уставившись в пустоту. – Если этот козлина хотел обзор на все триста шестьдесят, то логично, что он попытался связаться со всеми участниками своего плана.
– Согласен, – кивает Елисей.
– Нет, я… – Так и остаюсь с открытым ртом, потому что чувствую, как в руки вонзаются призрачные нити кукловода. – Буся.
– Та девочка из игры? – уточняет Катя.
– Да, она… мы с ней…
– …были довольно откровенны, – подсказывает Елисей.
Такого безнадежного разочарования я не испытывала уже давно. В последний раз это было, когда Елисей рассекретил нас с Катей и больно щелкнул по носу. План в плане и планом погоняет! Да что же это? Как нам все исправить?!
– Я напишу ему прямо сейчас, – рычит Катя. – Скажу, что он облажался и мы все знаем. Пусть утрется!
– Нет, – решительно заявляет Елисей. – Доиграем роли до конца.