Но в сложном мире отношения СМИ к политике не бывает ничего простого. Существует множество примеров, когда то, что казалось политическим покровительством, одновременно оказывалось тем, что сами политики уверенно считали действиями в политических интересах, или как минимум в интересах своих избирателей. Маргарет Тэтчер обеспечила полицейскую защиту от толпы протестующих, пытавшейся заблокировать вход в новую типографию News International в Уоппинге, поскольку, по ее словам, защита закона и порядка лежит в области национальных интересов. Предаваемая широкой огласке попытка Блэра6162 занять сторону Мердока в его критике в адрес бывшего итальянского премьер-министра Сильвио Берлускони, державшего итальянский рынок телевещания под жесточайшим контролем, когда тот обратился к своему коллеге Романо Проди, была не более чем обычной практикой британских премьер-министров, которые всегда помогают крупным британским бизнесам, например, приглашают ключевых экспортеров на все международные встречи со своим участием. Поступки Коха и Джулиани совершались в интересах нью-йоркской экономики, хотя, возможно, News Corp и могла извлекать определенную косвенную выгоду из дружбы с человеком из мэрии. Телевыступления политиков, таких, как сотрудники администрации Джорджа Буша-младшего или Барака Обамы, были важны самим политикам не меньше, чем каналу Fox News. И Блэр повел Британию на войну в Ираке вовсе не потому, что Мердок был своего рода новоявленным Уильямом Рэндольфом Херстом – газетным магнатом, в свое время взявшим на себя ответственность за начало испано-американской войны. Блэр, как и живший задолго до него Черчилль, считал, что долгосрочные интересы Британии требовали придерживаться позиции Америки; он действовал бы согласно своим взглядам независимо от позиции Руперта в отношении интервенции, что он и продолжает делать сегодня, даже несмотря на огромное общественное давление, призывающее его отказаться от подобных шагов.
Было бы наивным не признать, что Мердок прекрасно понимает: даже если его сделки с политиками, стремящимися добиться его расположения, не предполагают взаимной выгоды, тесное общение с ними наделяет Руперта ореолом власти, позволяющим использовать коммерческие преимущества, зачастую недоступные его конкурентам особенно на международных рынках. Помимо всего этого, выход на политиков с их политическими слухами и взглядами на мир кажется ему захватывающим занятием. Экономисты называют такое явление психологической прибылью: нефинансовое вознаграждение, которое приносит работа. Однако личное общение с Рупертом позволяет мне полагать, что во всем этом кроется нечто большее. Руперт считает себя действительно обязанным следовать заповедям своего отца и влиять на ход событий так, чтобы мир становился лучше. Он с невероятной серьезностью относится к наставлениям и примеру своего отца. В 1908 году Кит Мердок, в нежном возрасте 22 лет, в том же возрасте, когда сам Руперт стал управляющим директором газеты в Аделаиде, унаследовав эту должность после смерти своего отца, отправился в Лондон с готовностью рискнуть каждым своим центом, чтобы получить «необходимую квалификацию, позволяющую стать хорошим журналистом… Я уверен, что делаю это по зову долга»63. Руперт тоже искренне верит, что следует зову долга, когда поддерживает одного кандидата, разоблачает слабости другого или ведет борьбу с истеблишментом.
Все это указывает на то, что наиболее важными Руперт считает вопросы, не ограниченные областью коммерческих интересов – безусловно, здесь есть свои исключения, как мы увидим чуть позже – или поддержкой отдельных политиков. Блэр заслужил поддержку прессы Мердока за одобрение вторжения в Ирак и свержение Саддама Хусейна и получил разнос за спокойное отношение к повышению уровня преступности и поддержку мультикультурализма. Браун получил благосклонность Мердока за отказ от перехода на евро, но подвергся агрессивной критике за повышение налогов. По своему опыту могу сказать, что, когда речь заходит о Мердоке, политика преобладает над коммерцией гораздо чаще, чем наоборот. Я склонен верить утверждению Руперта: «С особой гордостью я признаю тот факт, что мы никогда не продвигали в своих изданиях личные коммерческие интересы»64. «Никогда» в данном случае может быть и не совсем точным определением, но основная идея, на мой взгляд, абсолютно верна. Однако область коммерческих интересов Руперта может быть недалека от того, что волнует умы политиков, ищущих его поддержки. И он знает об этом.
Из этой книги легко сделать вывод о том, что Мердок, с его агрессивной стратегией приобретений в стиле газетных магнатов прошлого, не встречает на своем пути никаких препятствий. Но это не так. Препятствия включают в себя законы о клевете, регулирующие законодательство о слиянии компаний и перекрестном владении65, доктрину о справедливости, применяемую к сетям телевещания в США, регулятивные ограничения в Великобритании, предпочтения читателей и рекламодателей, позиции редакторов и обозревателей, присутствие конкурентов на рынках, необходимость вести себя как ответственный корпоративный гражданин и непреодолимое желание избавиться от тяжкого бремени ответственности, наложенного его отцом.
Метод Мердока – это попытка найти золотую середину между недопустимой жесткостью и столь же недопустимой анархией.
Нет никаких сомнений в том, что, в силу сегодняшней разрозненности рынков СМИ, Нордклиф, Херст и Люс становятся фигурами прошлого, которые никогда не возникнут вновь. Но также очевидно, что рыночные изменения, оказывающие влияние на силу власти Мердока, компенсируются несколькими факторами. Первый заключается в явном масштабе и охвате предприятий Мердока, который сохранился даже после продажи Disney. Имея 120 изданий и компанию HarperCollins Publishers, Мердок утверждает, что его группа печатных изданий является крупнейшим издательским предприятием в англоязычном мире66. Один этот факт сам по себе уже вызвал бы уважительное отношение со стороны политиков и знаменитостей. А если учесть, что Руперт управляет еще и медиакомпанией, занимающей важное место не только в сфере новостей бизнеса, но и в немаловажном популярном мире спорта и развлечений, то вы получите предприятие, которое не останется незамеченным, в какой бы стране оно ни находилось. Политики просто не могут не знать о существовании подобной силы. В особой мере это касается тех, кто однажды захочет, чтобы одно из книжных издательств группы опубликовало и распространило их неизбежные дневники или мемуары – такие, как, например, мемуары Маргарет Тэтчер или Джона Мэйджора, несмотря на далеко не безоговорочное восхищение Руперта этой персоной. Или пригласило бы их пообщаться с Тони Блэром, Биллом Клинтоном, Михаилом Горбачевым, Ричардом Никсоном и другими частыми завсегдатаями одних из самых роскошных и интеллектуально богатых корпоративных собраний News.
Такая сила является благословением, когда News требуется участие правительства, и оборачивается проклятьем, когда правительство решает, что News слишком могущественна, чтобы позволить ей работать без ограничений или контроля, или же, как в случае с Китаем, и вовсе ставит ее под запрет.
Вторая причина, по которой влияние Руперта не ослабело в той же степени, в которой ослабело влияние его конкурентов на фоне разделения источников новостей и развлечений, заключается в готовности разнообразить свой бизнес и осваивать новые области. Сюда же можно отнести и отсутствие страха пойти на большой риск в стремлении превратить Fox News Channel в консервативный бастион, противопоставив его господствующей силе таких либеральных авторитетов, как владельцы The New York Times и множества конкурирующих кабельных телеканалов. Американские кабельные каналы, такие как Fox News, не связаны регулятивными правилами, требующими от сетей телевещания обеспечивать то, что сотрудники регулирующих органов определяют термином «непредвзятое освещение событий». Любой политик, имеющий дело с Рупертом, знает, что приказам Мердока подчиняется не только убыточная New York Post, но и Fox News Channel, тем более сейчас, когда влиятельный Эйлз покинул канал и теперь его место занимает Руперт, уделяя 80 % своего времени сохранению ведущей роли своего канала в непростые для него времена. Консерваторы слетаются на его новости и комментарии, а политики стремятся давать интервью в прямом эфире наряду со знаменитостями, которые стремятся быть на виду и благодаря этому оставаться известными. В то же время знаменитости, которые оказывают большое влияние на национальную культуру, моду и другие сферы жизни, понимают, что Fox Sports и киностудию Fox лучше всего по возможности держать на своей стороне, если подобное в принципе возможно.
И хотя раздробленность источников новостей, развлечений, спорта и комментариев ослабила силу множества традиционных игроков и привела к появлению Facebook, Google и целого ряда влиятельных блогеров, Мердок по-прежнему обладает немалой силой влияния. Не испытывая недостатка в деньгах, работая в среде, законы которой способствовали расширению бизнеса, Мердок решил «принять судьбоносное решение в судьбоносный момент», как он сам это описывает. Для тех, кто находился среди «них» в его уравнении «они против нас», это не сулило ничего хорошего. Но для тех, кто стремился нарушить устоявшиеся порядки, подобно Маргарет Тэтчер, Рональду Рейгану и, надо сказать, Дональду Трампу, это служило благоприятным сигналом.
Глава 3Сделки
«Торгуйся жестко, но всегда держи свое слово».
«Если Руперт остался у вас в долгу, то будьте уверены – однажды в будущем он обязательно так или иначе вернет вам этот долг».
«Великое умение Мердока – снова и снова – заключается в том, чтобы инвестировать прибыль, которую приносит один бизнес, в развитие других, будь то создание газеты The Sun или телесетей Fox