забет высказала недовольство этой показной роскошью – на самом деле Руперт никогда бы и сам не заказал такую машину, – и в течение оставшегося времени, которое Руперт провел в Лондоне, этот лимузин больше никто не видел. В ситуации с вопросом о гражданстве США он успокоил маму, пообещав не продавать свои австралийские холдинги5.
Вынужденная смена гражданства терзала Руперта. Несколько лет спустя после поединка FCC председатель агентства Рид Хундт начал расследование, призванное определить, может ли News Corporation на законных основаниях сохранять контроль над несколькими телевизионными станциями. Руперт приобрел их в процессе создания Fox Network. Новая собственность выводила объединенные холдинги Мердока за пределы законодательных ограничений относительно долей рынка, что влекло за собой вынужденный отказ от доли собственности. Мердок начал яростную публичную атаку на Хундта. Конгрессмены, контролировавшие бюджеты FCC, – а многие из них по своим личным причинам хотели, чтобы Хундт покинул пост, – присоединились к нападкам. Мердок, которому станции требовались для усиления атаки на либеральную олигополию ABC, CBS и NBC, искренне отрицал необходимость следовать правилу, изначально созданному для сохранения конкуренции, но ведущему к противоположному эффекту. Он также верил, что председатель FCC был лишь инструментом в руках его заклятого врага Теда Кеннеди.
Тогда Мердоку удалось сохранить права на владение своими станциями6. Это стало возможным лишь потому, что Хундт понял: так как его предшественник разрешил покупку станций корпорацией News, распоряжение о разукрупнении будет в этом случае несправедливым. Кое-кто утверждает, что это решение говорит о том, что огромные усилия Мердока по лоббированию и возможные угрозы со стороны его лоббистов лишить карьеры персонал FCC в итоге принесли свои плоды. Но кто-то находит подобные угрозы контрпродуктивными. В данном случае с учетом того, что предшественник Хундта одобрил покупку каналов, это было единственно возможное справедливое решение. Я не возьмусь судить, кто прав в этом споре, но, опираясь на свой богатый опыт, могу сказать, что атаки, подобные той, которую Руперт обрушил на Хундта, в целом неэффективны. Большинство сотрудников регулирующих органов гордятся иммунитетом к политическому давлению. Немного иначе дело обстояло в Британии, где установленная процедура позволяет министерствам и их сотрудникам вмешиваться в разбирательства по вопросам антимонопольной политики, что в свое время сделал министр культуры в вопросе слияния Sky. Я так и не выяснил, была ли в этой системе польза для Руперта, так как политики испытывали преувеличенный страх в отношении силы прессы, или же, напротив, она наносила ему вред, поскольку это могли быть политики, в корне не согласные с его взглядами. У них также могли быть личные причины возмущаться тем, как его газеты освещали их собственную деятельность.
Это вовсе не означает, что Руперт никогда не пытался влиять на законодательство, определяющее правила, по которым ему придется играть: у него есть свои лоббисты, которые выполняют эту работу, точно так же, как есть они почти у каждого крупного бизнеса. Было бы разумным предположить, что когда к законодателю в Америке обращается лоббист от Fox News, а в Британии – от News International, или же австралийский лоббист, представляющий локальные интересы Мердока, то законодатель будет внимательнее прислушиваться к этому гостю, чем, скажем, к лоббисту от условного промышленного предприятия. Я хорошо помню, как Руперт часто говорил мне: «Пусть они создают правила, и я буду по ним играть». Что вовсе не мешало ему пытаться формировать эти правила, исходя из своих интересов. Однако, как только правила установлены, Руперт начинает строго их соблюдать. Это важный компонент Метода Мердока в сфере сотрудничества с законодательным регулированием. Я не могу сказать, ограничивают ли свои действия люди Руперта, поскольку одна из опасностей высоко персонализированного Метода Мердока заключается в том, что временами сотрудникам приходится угадывать, каких именно поступков ждет от них Мердок, а это удается им далеко не всегда.
Я могу сказать, что Руперт никогда не вмешивался в мою работу или в работу Джейн Рид, когда мы занимались сложными вопросами регулирования в Великобритании. Рид была посредником между мной и сотрудниками News International, контролировавшими данные и управление данными. Я должен был определять, были ли у регулирующих органов законные основания для беспокойства и как нам следует реагировать в том случае, если это было так. Рид никогда не просила меня игнорировать неприятные факты или тасовать данные до тех пор, пока их отношение к правде не станет более чем условным. Она не ждала, что я буду уступать требованиям юристов-адвокатов и занимать роль защитника, а не беспристрастного эксперта в своих ответах и показаниях. Когда я заявлял, что медиакомпании обязаны придерживаться более строгих стандартов, чем, скажем, производственные предприятия, Джейн активно меня поддерживала, в то время как компания пыталась убедить нас в том, что такая позиция может повредить ее возможности получить преимущественную силу. Именно поэтому в дополнение к решению о том, что у News International не было излишней доли соответствующего рынка газет (что, насколько я понимаю, включало как региональные, так и общенациональные издания), я сделал запрос на исследование влияния медиасобственности компании. Исследование было призвано определить, какое количество времени пользователи уделяли каждому из ее медиапродуктов. Джейн одобрила расходы на исследование.
Позиция невмешательства Мердока была очень мудрой. Большинство сотрудников регулирующих органов приходят в негодование, когда политики пытаются повлиять на результаты их разбирательств. Так, например, произошло в ЕС, когда американские политики попытались добиться более благоприятных результатов для Microsoft в своей безнадежно провальной попытке избежать штрафов, налагаемых Европейской комиссией. В Британии расследования Управления добросовестной конкуренции (которое в апреле 2014 года было заменено на Управление по защите конкуренции и рынкам и Управление финансового надзора) всегда проводились без очевидного внимания к факту особых политических связей News. Моя единственная жалоба в их отношении заключалась в неспешном темпе разбирательств и в часто непродуманных запросах данных, которые порой напоминали не сбор необходимой информации, а поиски компромата. Политические дебаты и охота за необходимыми взаимоприемлемыми изменениями в корпоративном поведении почти всегда велись на профессиональном уровне. Конечно, я не оплачивал счета юристов. В каком-то смысле я и сам извлекал финансовую выгоду, участвуя в подготовке ответов на запросы регулирующих органов и консультируя по новым методам управления бизнесом, призванным на замену старых и против которых они возражали. Таким образом, моя терпеливость в рабочем процессе зачастую превосходила терпеливость Руперта, который, по мере накопления счетов за юридические услуги, мог возвращаться в режим «жалоб».
Я обязан признаться, однако, что мое собственное терпение в отношении процессов регулирования временами достигало предела. Например, это случилось на одной встрече, когда государственный служащий, ответственный за запрос о том, могла ли реклама программ канала Sky в газете The Sun быть составляющей незаконного метода борьбы с конкуренцией – при этом на столе перед ним лежал экземпляр Guardian (конкурента News), – без тени смущения признался, что возражал не против конкретных методов управления бизнесом News, а против позиции газет Мердока по нескольким вопросам. Или же когда сотрудники одного регулятивного органа ввели в обычай делать запрос на большой объем данных, адресованный персоналу News, незадолго до Рождества. При этом они требовали выполнить запрос не позднее первого рабочего дня нового года, прекрасно понимая, что сотрудники комиссии по-прежнему будут на рождественских каникулах или же только-только начнут восстанавливаться после них. Эти запросы эффективно преследовали одну цель – заставить некоторых сотрудников News отменить свои рождественские каникулы. С другой стороны, такое отношение приводило к тому, что в ответ гарантированно предоставлялся самый минимум полезной информации. Я всегда стремился избегать любых подобных ситуаций, поскольку многочисленные раунды запросов данных стоят дорого и затягивают период неопределенности.
Важная часть Метода Мердока заключается в том, чтобы позволить людям, в которых Руперт уверен, выходить на прямой контакт с регулирующими органами. Именно поэтому мне не требовалось его разрешение, чтобы встретиться с руководителем чиновников. Как оказалось, он не был в курсе этой неприятной и сомнительной практики, которая к тому же понижала мои шансы убедить персонал News в необходимости сотрудничества. В беседе с руководителем я высказал мнение о том, что вежливость – это улица с двусторонним движением, и сотрудничество в решении рассматриваемой проблемы требовало достойных взаимоотношений между чиновниками и людьми из News, готовыми мне помочь. Неприятная практика была прекращена, и мы продолжили заниматься работой над решением проблемы регулирования, к взаимному удовлетворению обеих сторон в соответствии с потребностями News и взглядами чиновников на законодательные требования.
Еще одна проблема в отношении процессов регулирования, связанная с вопросами операций Мердока, с которой мне приходилось сталкиваться, касалась цены. Она была особенно актуальна в Британии, где стоимость услуг юридических фирм традиционно превосходит стоимость аналогичных услуг в Америке. Во время одного расследования в отношении News я пришел на встречу в крупнейшую юридическую фирму в Лондоне. Когда я появился в комнате для переговоров, за столом уже сидели старший партнер и четверо молодых сотрудников. Я спросил, зачем нам нужна такая большая (и дорогая) группа. Объяснение партнера не показалось мне убедительным, поэтому я предположил, что мой клиент в лице News будет против переизбытка персонала. Невероятно, но партнер позвонил старшему юристу News, чтобы пожаловаться, я же позвонил Руперту. Партнер пригласил меня на ланч с алкоголем, предполагавший довольно подробное обсуждение рабочих деталей в обеденной комнате юридической фирмы. Он пытался объяснить, что без гонораров, полученных за счет назначения молодых, относительно низкооплачиваемых и непричастных к делу сотрудников, прибыль фирмы была бы намного ниже. Этот аргумент не показался мне проблемой, за решением которой следовало обращаться к Руперту, и на наших новых встречах присутствовало куда меньше сотрудников.