Джеймс вызвал оживление среди журналистов, отказавшись признать, что их индустрия умирает. Шел триумф за триумфом в Sky, стабильно повышая прибыль и доходы из расчета на покупателя. Но затем Джеймс забил гол в собственные ворота, и последствия этого гола были практически аналогичны последствиям хакерского скандала. Он вызвал раскол в столь высоко ценимых семейных узах, что привело к разладу с регуляторами.
В 2009 году Джеймс выступил с важнейшим в мире телевещания обращением к аудитории, с Мактаггартской лекцией, последствия которой будут еще долго преследовать его. Он намеревался бросить вызов своей аудитории – мне не раз доводилось видеть, как он с успехом воплощал это в деле, выступая в других местах. Однако при этом он умудрился настроить против себя родную сестру, критикуя индустрию, в которой она работала, идеалы которой она разделяла если и не полностью, то в значительной мере. Он также продемонстрировал пренебрежение к регуляторам, а те из нас, кому приходится постоянно иметь с ними дело, знают, что это не может сулить ничего, кроме проблем в будущем. К тому же его взгляды шли вразрез с кооперативным подходом Руперта, который принимает тот факт, что как Fox, так и News Corp. обязаны считаться с законодательным регулированием и с сотрудниками регулирующих органов, до тех пор пока они в бизнесе.
Основной тезис Мактаггартской лекции Джеймса заключался в том, что прибыли необходимы для успешности индустрии телевещания, а регулирование замедляло внедрение инноваций17. Оба эти наблюдения были безупречны, но, представленные в характерном для Джеймса прямолинейном и неприкрашенном стиле, отчасти призванном напугать представителей индустрии телевещания, они сделали его беззащитным перед обвинениями в экстремизме и в гонке за прибылью. Кроме того, он был обвинен в пренебрежении к особой природе публичного интереса к телевещанию и в неспособности понять, что регуляторы в сфере телевещания выполняют непростую работу, имея дело со сложной быстрорастущей индустрией, которая находится под влиянием общественных интересов. Все это контрастировало с куда более деликатной манерой его отца, выступавшего с Мактаггартской лекцией в августе 1989 года. Тогда мы с Эндрю Нилом приложили руку к формированию идей Руперта в тексте для выступления. Руперт объединил выпады на телепрограммирование ВВС, находившееся под влиянием элит, и понимание того факта, что «в телевизионной системе, основанной на рыночных механизмах, по-прежнему есть место для служения интересам общества, призванного обеспечить телепрограммирование, которое не могло бы возникнуть на рынке без дополнительной поддержки»18.
Тремя годами позже сестра Джеймса получила предложение выступить на той же престижной платформе, где в свое время выступал и Джеймс. Она использовала эту возможность, чтобы возразить брату и провести различие между своими и его взглядами, сделав это в такой манере, которая могла бы стать предметом гордости ее бабушки. «Стремление к совершенству и горячее желание резонировать с нашей аудиторией являются куда большими мотиваторами, чем деньги… Прибыль без цели представляет собой рецепт катастрофы… Нам необходимо… отрицать саму идею того, что деньги являются единственной эффективной мерой всех вещей или же что свободный рынок может служить единственным сортировочным механизмом»19. Джеймс лишил себя двух источников возможной поддержки, которая могла бы ему пригодиться в тот момент, когда разразился хакерский скандал: поддержки Лиз и Ofcom, его сестры и его регулятора, а с ним и других участников международного сообщества регулирования, связанных между собой теснее, чем представляют себе посторонние.
По словам Майкла Вульфа, которого Джеймс характеризует как человека «строящего свою карьеру на том, что описывает компанию, о которой ему мало что известно»20, Лиз заявила, что из-за Джеймса компания летит к чертям и его нужно уволить21. Эта позиция ненамного отличалась от позиции, к которой склонялся сам Джеймс в отношении Роджера Эйлза, Билла O’Рейли и других в то время, когда разразился скандал на тему сексуальных домогательств. Помимо прочего, Ofcom собирался нанести значительный ущерб репутации Джеймса, сообщив о результатах собственного расследования в связи со скандалом. При этом сотрудники регулирующих органов отрицали любую взаимосвязь между комментариями об управленческих навыках Джеймса или отсутствии таковых и оскорблениями в свой адрес на Мактаггартском выступлении.
Джеймс упорно стремился к тому, чтобы канал Fox News следовал высоким стандартам деловой этики на фоне обвинений в сексуальных домогательствах в адрес Эйлза, Билла O’Рейли, Джейми Горовица, президента Fox Sports22, Чарльза Пейна из Fox Business Network23 и других сотрудников 21st Century Fox. Все это наряду с управленческими решениями Джеймса в компании Fox, вызывавшими всеобщее восхищение, что, вероятно, было засчитано в его пользу. И уже в июне 2017 года британский регулятор Ofcom пришел к заключению о соответствии компании 21st Century Fox требованиям, необходимым для получения лицензии на вещание. Как было упомянуто ранее, это решение рассматривается Управлением по защите конкуренции и рынкам.
Таким образом, Джеймс мог бы стать роскошным дополнением в руководящем корпусе Disney. Но он «казалось, никогда не чувствовал себя комфортно в газетном деле»24 и «эта культура не приносила ему такого же удовольствия, как его отцу… (и) кажется, его не привлекает компания репортеров и все эти слухи и сплетни… которые распространяет и с удовольствием смакует Руперт»25. Все это возвращает нас к Лаклану.
Все мои сомнения в том, что Руперт собирается назначить Лаклана своим преемником, рассеялись, когда Руперт пригласил меня на ланч в центральный нью-йоркский офис компании незадолго до объявления о назначении Джеймса и Лаклана на новые должности. В ходе нашей беседы он рассказал, что в течение последующих шести недель Лаклан будет следовать за ним по пятам: идти за ним, куда бы он ни пошел, посещать все встречи и в целом стараться лучше понять суть роли председателя организации.
Когда Лаклан проводил часть школьных лет в Аспенской дневной школе, где он увлекался скалолазанием и жизнью на природе, мы с Ситой увидели в нем вдумчивого, спокойного и очень начитанного молодого человека с довольно крепким внутренним стержнем. Позже, на своих праздничных ужинах в Вашингтоне, мы наблюдали, как, будучи студентом Принстона, он поддерживал беседы с авторитетными историками, обсуждая Бёрка и другие великие фигуры британской истории. Когда отец назначил его на должность заместителя главного исполнительного директора News Corp., дальнейший путь Лаклана в кресло президента компании казался очевидным. Однако верным солдатам Руперта все это было не по душе – они дразнили Лаклана и в шутку называли его «принцем». Тем не менее Руперт не только не поддерживал Лаклана, но и, насколько я наслышан, рвал на куски главные страницы New York Post, одобренные сыном. Здесь стоит сказать, что такое поведение не было чем-то новым для других редакторов, терпимых к подобным поступкам и не обремененным отношениями отцов и детей, описание которых я оставлю на усмотрение психиатров-любителей.
Когда Руперт стал слишком часто вмешиваться в работу Лаклана и однажды отменил его решение не выводить в эфир программу, предложенную Роджером Эйлзом, Лаклан сказал, что с него достаточно, и вернулся в Австралию. Одним жарким летним днем я провел с Лакланом пару часов за чашкой чая в лондонском отеле, и на этой встрече он рассказывал мне о пережитых унижениях и о своем желании проводить время с женой и семьей, вместо того чтобы «тратить жизнь на перелеты между Нью-Йорком и Сиднеем». Много лет спустя Лаклан объяснял свой отъезд тем, что на тот момент он хотел «рискнуть по-крупному», и добавлял: «Уход из компании был одним из лучших решений в моей жизни, и в аналогичной ситуации я сделал бы это снова». Однако я больше доверяю той версии, которой в свое время Лаклан поделился со мной лично26.
Руперт был подавлен, но, следуя учению своих родителей о важности семьи, он поставил себя во главу австралийских операций News: «Чтобы придержать теплое место для Лаклана», – как писал Марк Дэй в издании Мердока Australian. И это было правильным решением, поскольку впоследствии оно облегчило возвращение Лаклана к активному участию в жизни компании. Как отмечает Дэвид Лэндис, почетный профессор истории и экономики Гарвардского университета, в своем исследовании бизнес-династий: «Эмоциональные столкновения кажутся практически неизбежными, усиливаясь как на фоне успеха, так и на фоне неудач… и умение семьи справляться с подобными столкновениями в рамках структуры бизнеса является определяющим фактором их успеха»27.
Помню, как вскоре после того, как Лаклан объявил о своем уходе, я пытался убедить Руперта в том, что этот шаг свидетельствовал об успехе, которого добились Руперт и Анна в воспитании сильных духом детей, выросших в доме не менее сильных духом родителей. Не уверен, что эта мысль компенсировала отцовское сожаление по поводу отъезда старшего сына. К счастью для Руперта и Лаклана, этот отъезд не был окончательным и бесповоротным благодаря политике открытых дверей Руперта по отношению к своим детям и непреодолимого стремления Лаклана к тому, чтобы унаследовать контроль над одной из крупнейших мировых медиакомпаний. Сегодня Лаклан говорит, что счастлив «работать с отцом более тесно, чем когда-либо»28. Кроме того, он исполнил свою давнюю мечту о жизни на природе и купил ранчо площадью в 45 акров в Аспене, неподалеку от нашего с Ситой дома, в том самом городе, о котором у него остались великолепные воспоминания детства29.
Лаклан имеет репутацию рассудительного человека с любовью к бизнесу, в котором он несет на себе немалую долю ответственности. У него хороший, хотя и разноплановый, послужной предпринимательский список, куда входит провал компании по производству мобильных телефонов Ten Network Holding