Между нами ни миллиметра пустого пространства.
Кейд продолжает вжимать меня в стену, двигаясь все интенсивнее.
Запрокидываю голову, крепко держусь за его плечи, подаваясь навстречу.
Шея горит от укусов, но я требую еще и еще.
Давление на клитор становится нестерпимым.
Ноги, обвивающие его талию, дрожат. Мышцы сокращаются, когда Кейд возвращается к моим губам и с глухим рычанием кончает, даря освобождение и мне.
Тяжело дышим, прислонившись друг к другу лбами.
– Легче? – хрипло спрашивает Кейд.
– Да, – отвечаю на пределе слышимости.
Я до сих пор полна энергии и ни капли не устала, но жар под кожей полностью исчез. Начинаю дрожать, ощущая истинную температуру воды, что все это время бесконечным потоком лилась нам на головы.
Словно прочитав мои мысли, Кейд протягивает руку и выкручивает вентиль, делая воду комфортнее. Неотрывно смотрим друг другу в глаза.
Теперь, когда напряжение от действия обсидианового раствора, полностью снято, события в подвале обрушиваются разом. Воспоминания топят сильнее падающего сверху водопада, и я захлебываюсь ими.
Глаза наполняются влагой, пытаюсь сморгнуть ее, но ничего не выходит.
Из горла рвется всхлип, слезы прорывают плотину, омывая лицо не хуже душа над нами.
– Дани? – обеспокоенно зовет Кейд, с нежностью обхватывая мои щеки ладонями. – Тебе больно? Плохо?
От его участия становится в разы хуже. Хватаюсь за плечи Кейда и вжимаюсь лицом в грудную клетку, продолжая сотрясаться в рыданиях.
Мама…
Кэсс…
Их больше нет.
И все это моя вина.
Моя и Шеффилда, помешавшегося на мести.
То, что ублюдок мертв, не делает ситуацию легче.
Кейд опускается на пол душевой кабины и усаживает меня к себе на колени, продолжая обнимать и поглаживать, пока истерика не стихает.
Остается только судорожное дыхание и неконтролируемые всхлипы. Слез почти нет, но я не строю иллюзий по этому поводу. Я не привыкла плакать по любому печальному поводу, но мне всегда было тяжело терять близких.
Мэй…
Лея…
Блейк…
Чарли…
Кэсс…
Мама… мама…
Что я скажу Шону? Это убьет его, как убивает меня.
Отрываюсь от Кейда и смотрю ему в глаза, в которых написано понимание и сострадание.
– Прости, – произношу тихо.
Голосовые связки отказываются функционировать нормально после всего, что на них обрушилось.
– Тебе не за что извиняться, Дани. Это пройдет. Со временем станет легче, обещаю.
Медленно киваю.
– Знаю. Я просто… – голос срывается. Продышавшись, пробую еще раз: – Я привыкла терять близких. Но это всегда так, – обвожу жестом свое лицо. – Ненавижу чувствовать себя слабой.
– Ты не слабая, – говорит он ласково, проводя большими пальцами по моим щекам и стирая остатки слез. – Я знаю, что ты чувствуешь, сам прошел через подобное, потеряв отца.
– Когда ты… отомстил Дэрилу, тебе стало легче?
Кейд вздыхает и медленно качает головой.
– Не сразу.
Киваю и, цепляясь за стену, поднимаюсь на ноги. Кейд тоже встает и выключает воду.
– Вот и мне так же, – признаюсь честно. – Эдвард мертв, я сама его убила, но это ничего не меняет.
– Со временем ты поймешь, что это не так.
Долгие мгновения понимающе смотрим друг другу в глаза, и в конце концов я снова киваю, хотя сомневаюсь в его правоте. Очевидно, номер не прокатывает, потому как Кейд становится ко мне вплотную и легко приподнимает голову за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.
– Не стоит винить себя.
– А кого мне еще винить? – спрашиваю, отступая.
Он шагает следом, не позволяя увеличить расстояние.
– Дани…
– Не надо, Кейд. Я сейчас не способна на рациональное мышление. Я потеряла близких, но продолжаю думать только о себе. Кэсс и мамы больше нет. Рори выходит замуж. А я… что буду делать я? Кому я вообще нужна?
– Мне, – твердо произносит он.
Замираю. Он говорит это специально, чтобы удержать от нового срыва? Или нет?
Ненавижу это! Ненавижу эмоциональные потрясения. Они влекут за собой вечные сомнения и страхи, вытягивая на поверхность ту Даниэль Кавана, которую я хочу навсегда оставить в прошлом. Сколько бы тягот и опасностей я не переживала, она всегда возвращается, превращая меня в слабую размазню, какой я быть не желаю.
– Что ты…
– Ты нужна мне, – повторяет он твердо. – Любая, Даниэль. Хоть сильная, хоть эмоционально нестабильная – любая.
Отступаю еще, пока не упираюсь спиной в холодную мокрую стену. Уверена, сейчас на моем лице ничто иное, как испуг.
– Ты же это…
– Я серьезно. Как никогда, черт возьми, серьезно, – перебивает Кейд, печально усмехнувшись.
Он прожигает меня взглядом исподлобья, мягко касается щеки, даря мимолетную ласку, затем покидает душевую кабину. Подхватив с полки махровое полотенце, он протягивает его мне, пока я пытаюсь прийти в себя после такого признания. Когда принимаю и прижимаю к груди мягкую ткань, Кейд берет еще одно полотенце, обвязывает вокруг талии и, глядя мне в глаза, сообщает:
– Схожу за одеждой.
Он выходит из помещения, тихо прикрыв за собой дверь.
Выбираюсь из душевой, быстро вытираюсь и смотрю на себя в зеркало. Веки припухли, нос покраснел, как и белки глаз. Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь, неподвижно дожидаясь возвращения Кейда.
Я нужна ему.
Любая.
Не в первый раз он говорит что-то подобное. Напрямую, не увиливая и скрываясь.
Мне он тоже нужен. Возможно, стал даже раньше, чем я ему.
Но чертовы переживания и страхи никуда не исчезнут.
С шумом выдыхаю, решая – к черту! Я больше не буду сомневаться и колебаться. Мне не семнадцать. И Кейду тоже. Мы взрослые люди, которые испытывают друг к другу определенные чувства.
Поворачиваю голову на звук приближающихся шагов, а пару мгновений спустя открывается дверь. Кейд входит внутрь и передает мне одежду – нижнее белье, джинсы, футболку и носки. Все новое с бирками.
– Рори купила, когда мы появились без вещей, – поясняет он.
Отбрасываю полотенце и, не стесняясь, принимаюсь одеваться. Кейд тоже натягивает захваченные для себя вещи. Облачаемся молча, а когда все готово, молча смотрим друг на друга. Слова не нужны, по эмоциям на лицах все понятно. Кейд протягивает мне руку, которую я принимаю без колебаний.
– Идем, остальные уже заждались.
– Хорошо, – соглашаюсь безропотно.
Преодолеваем спальню и выходим в гостиную перед ней, куда все уже вернулись. Надеюсь, они здесь недавно и не слышали того, что мы устроили за закрытыми дверями.
Еще раз оглядываю помещение. Краски немного притупились, но все равно кажутся неестественно яркими. Взгляд останавливается на столе, где разложено несколько деревянных брусков разной величины, покрытых резьбой и иероглифами. По описанию они похожи на шкатулку, за которой мы сюда и явились, но почему их больше одной?
Кейд отпускает мою ладонь и проходит к столу, оглядывая предметы.
– Даниэль, как ты? – перетягивает мое внимание обеспокоенный голос Маттео.
Поворачиваю голову в его направлении. Он устроился в широком кресле и наблюдает за мной, нахмурив брови. Колт расположился на стуле у окна, а Рори и Джей – на диване.
– Все нормально, – отзываюсь слегка хрипловато, потому как голос еще не вернулся. – Раствор как-то странно повлиял на меня.
– Но Кейд справился? – иронично спрашивает Рори, стрельнув взглядом сначала в него, а затем в Джея.
Тот уверенно кивает:
– На всех он действует по-разному. На Даниэль так. Я уже видел нечто подобное. Ледяная вода обычно помогает.
– Когда пройдет эффект? – спрашиваю я, неопределенно взмахнув рукой.
Кошусь на Кейда, который с сосредоточенным видом крутит в руках один из брусков.
– Часа через два пойдет на спад, – отвечает Колт, затем добавляет: – Плюс-минус. Пришлось влить в вас все наши запасы. Ранения были серьезными.
Тяжело сглатываю. Это не хорошо. С учетом того, что еще предстоит в дальнейшем.
– Что с вами произошло? – нетерпеливо уточняет Рори.
Перевожу на нее внимание, ощущая образующийся в горле ком. Мне придется рассказать правду, но я бы хотела оттянуть этот момент как можно дальше.
– Как мы оказались в этом доме? – спрашиваю вместо ответа.
– Мы решили отправиться сюда сразу после того, как вы появились, – сообщает Маттео. – Для подстраховки. Вдруг за вами был хвост или еще что.
– Джей напоил вас раствором, мы быстренько собрались и смотались, – добавляет Рори и подается вперед. – Так где вы были? И что вообще произошло?
Глубоко вздыхаю и снова смотрю на Кейда. Он перехватывает мой взгляд и кивает.
– Кэсс мертва, – сообщаю я, решив начать с худшего. – И моя мама тоже.
– Что? – спрашивает Колт.
Он говорит как обычно, но в ушах все равно звенит от усиленного раствором улучшенного слуха.
Рори впадает в ступор, Маттео потирает закрытые веки костяшками пальцев.
– Нас схватили люди Шеффилда, – начинаю я и принимаюсь с перерывами рассказывать обо всем.
На тех местах, где говорить становится особенно тяжело, меня поддерживает Кейд, перенимая роль рассказчика на себя. Награждаю его благодарными взглядами и слабыми улыбками, испытывая невероятную признательность за помощь.
На удивление, никто не перебивает. Рори утыкается лбом в плечо Джея и шумно дышит, но, возможно, только мы с Кейдом это слышим из-за обострившегося слуха.
В какой-то момент Кейд подходит ко мне и обнимает со спины, совершенно не смущаясь того факта, что мы находимся не наедине. И это волшебным образом помогает справиться с воспоминаниями и заново пережить их.
Когда я заканчиваю, в гостиной какое-то время царит скорбная тишина, которую в итоге нарушает Маттео.
– Шеффилд сказал, что следил за тобой все это время?
– Да.
– Ублюдок мертв, конец всему, – злобно произносит Рори.
Медленно качаю головой.