Василий сразу же развернулся в сторону белобрысого, но тот, воспользовавшись секундной заминкой, успел отскочить метра на полтора и привести свое оружие в боевое положение. Правда, по какой-то причине пока что медлил с выстрелом, однако черный зрачок автоматного ствола смотрел прямо в грудь Скопцову, а палец белобрысого выплясывал какой-то странный танец на спусковом крючке.
Так же, как и его – уже покойные – товарищи, белобрысый не был профессионалом. Иначе он бы уже понимал, что терять ему нечего, что исход возможен только один. И, уходя, нужно прихватить с собой как можно больше врагов. Но он, все еще надеясь на чудо, медлил с выстрелом.
Скопцов чуть напряг колени, приготовившись к броску. При этом прекрасно понимал – не достанет. Единственное, что он сможет, так это принять первую очередь на себя, прикрыв остальных собственным телом.
– Не подходи! – Белобрысый сделал еще полшага назад. По-русски он говорил с каким-то акцентом, с каким именно – Василий не понял. Не успел. Не до того как-то…
Обернувшись, Артем охватил взглядом поле боя. Увидел, что последний оставшийся в живых боевик уже готов нажать на спуск, лишив тем самым команду одного из ее членов.
– Шаман!.. – Сам Рождественский не успевал достать этого противника. Оставалась последняя надежда…
…Максим резко развернулся на полусогнутых ногах в сторону внезапно возникшей опасности. У него было меньше секунды на то, чтобы оценить обстановку и принять решение. Однако он успел. Лицо Оболенского исказилось, как у человека, который прилагает неимоверное физическое усилие, правая рука метнулась вперед, в сторону белобрысого, до которого было не менее пяти метров, пальцы скрючились подобно когтям зверя…
Скопцов никогда не сможет забыть этого. Двигаясь вперед, он уже чувствовал, как горячие пули разрывают его грудь. Лежащий на спуске палец белобрысого напрягся, выбирая свободный ход… И вдруг белобрысый всплеснул руками, отбрасывая автомат в сторону, голова его запрокинулась, как после сильного удара снизу в челюсть, и он тяжело плюхнулся на «пятую точку».
Еще не осознав толком, что произошло, Василий, воспользовавшись паузой, прыгнул вперед, чтобы добить противника. Уже в движении услышал хриплый рык Артема за спиной:
– Живым!
Белобрысый, получив еще один удар в челюсть – на этот раз от Скопцова, – распластался в пыли. К нему тут же метнулись Артем и Максим, подхватили под локти, поставили на ноги, сорвали «разгрузку», ремень. Опять уронили в пыль, на этот раз на колени, лицом к полю боя, на котором кое-кто из его приятелей еще подавал признаки жизни – подергивал руками и ногами.
Артем зашел за спину пленнику, крепко схватил его за ворот пятнистой куртки. Распорядился:
– Скопа, Большой! – И указательным пальцем свободной руки обвел площадку по кругу.
Василий и Федор Аверьянович принялись осматривать тела поверженных противников и собирать оружие.
Максим присел напротив стоящего на коленях пленника:
– Как зовут?
Белобрысого колотила крупная дрожь, в глазах – тень сумасшествия. Действительно, то, что произошло с ним и с его товарищами, было по-настоящему страшным. Только что они были молоды и здоровы, им казалось, что весь мир у них в кармане, а жизнь и молодость будут бесконечными.
А сейчас трупы его товарищей «украшали» площадку в чистом поле, тела бесцеремонно ворочали, вытряхивая из «разгрузок». Сам он – во власти маньяков, которые в течение секунды голыми руками убили пятерых вооруженных боевиков… Тут уж начнет колотить!
Максим отпустил пленнику легкую пощечину и, чуть повысив голос, повторил свой вопрос:
– Имя!
– Ар!.. – начал было пленник и задохнулся, горло перехватило спазмом.
Артем легонько, как шкодливого, но тем не менее любимого кота, встряхнул его за ворот.
– Арвидас! – наконец-то смог прохрипеть свое имя белобрысый, с ужасом глядя на Максима.
– Опа! – обрадовался Оболенский. – Так ты у нас стремительный эстонский парень!
– Латыш, – зачем-то поправил Арвидас своих мучителей.
– А какая, хрен, разница?! – искренне удивился Оболенский. И тут же, как кнутом, хлестнул пленника следующим вопросом: – Кто старший?
– Я, – признался Арвидас.
– На кого работаете?
– Тошали Бобошеров…
– Где он сейчас?
– На базе… В кишлаке…
Максим и Артем обменялись быстрыми взглядами.
– Скажи-ка мне, друг Арвидас… – самым задушевным тоном начал Максим. – Жить хочешь?
– Д-да! – Неожиданно пленник разрыдался. Крупные горошины слез сбегали по щекам, падая в пыль.
– Дорогу на базу покажешь? Посты?..
– Д-да! – между всхлипами пробормотал пленник. Сейчас он был готов на все.
– Ну, вот и молодец! – удовлетворенно кивнул Максим…
Глава 7
1
Мухаммаджонов наслаждался покоем и уютом своего кабинета. По службе у него все было в полном порядке, проблема с Бобошеровым вроде как была снята с повестки дня… Идибек Шукурджонович с удовольствием потягивал горячий чай.
Неожиданно дверь его кабинета распахнулась, и внутрь уверенно, по-хозяйски вошли два молодых человека в гражданской одежде. За ними – еще пара. Только, в отличие от первой, эти были одеты в черные комбинезоны без знаков различия, лица укрыты под масками, в руках – малогабаритные пистолеты-пулеметы.
У Идибека Шукурджоновича вдруг похолодело в груди, неприятно засосало в животе, он ощутил почти непреодолимое желание немедленно посетить туалет.
– Что здесь происходит? – стараясь ничем не выдать охватившего его страха, грозно спросил он. – Кто позволил вам врываться в служебные помещения?!
– Заткнись, – лениво посоветовал один из штатских. Второй, помахав в воздухе красной книжечкой удостоверения, представился:
– Министерство безопасности.
– И по какому вопросу?.. – Отставной полковник все еще надеялся на ошибку.
– Мухаммаджонов Идибек Шукурджонович?.. – спросил вежливый штатский.
– Да, это я… – очень тихо ответил начальник службы безопасности аэропорта.
– Вы арестованы по обвинению в пособничестве мятежникам, – немного торжественно провозгласил вежливый. – Вам придется проехать с нами.
Подполковник начал операцию по зачистке выявленных в последние дни связей Бобошерова…
2
Максим аккуратно расстелил на земле найденную в машине тряпку, что-то типа плащ-палатки, выложил на нее автомат. Неспешно опустился на колени, руки расслабленно легли на бедра. Прямая спина, прикрытые глаза. Едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, Оболенский беззвучно шевелил губами.
– Что он делает? – Скопцов с любопытством наблюдал за малопонятными действиями товарища.
Вообще после придорожной схватки, когда Максим вдруг открылся с ранее незнакомой стороны, Василий за всеми его действиями смотрел с повышенным интересом.
Рождественский, сидевший рядом со Скопцовым, оглянулся на Максима, усмехнулся:
– Камлает. Шаман – он и есть Шаман…
– В каком смысле – камлает?
Максим, не открывая глаз, начал разбирать автомат. Причем каждую отделенную им деталь, прежде чем положить на тряпку, ласкал и оглаживал в ладонях.
– Он сейчас минут двадцать-тридцать этот автомат нянчить будет, – объяснил Артем. – Зато потом, не пристреливая, с ходу будет из него на полста метров пуля в пулю класть.
Василий продолжал наблюдать за Максимом. Сейчас Скопцов испытывал в отношении Оболенского что-то похожее на почтение. И – любопытство…
– Слушай, Монах, – обратился он к командиру. – А вот ты так тоже можешь?
– Как? – уточнил Артем.
– Ну, как Шаман там, у дороги…
– Нет.
– Но вы же вместе учились! – не отставал Василий.
– Вместе, – согласился Рождественский. – Но не совсем.
– Это как? – не мог понять Скопцов.
– После второго курса, когда все случайные отсеялись, провели тестирование, – лениво ответил Артем. – Был сформирован специальный взвод, который занимался по отдельной программе. Тридцать человек. Шаман был одним из них…
– А ты?..
– Я, – усмехнулся Рождественский, – оказался слишком нормальным. Я ведь в училище из войск пришел, со «срочки». А Шаман – после школы. Мальчик юный и резвый, не растерявший иллюзий и веры в чудо…
– Ты это к чему?
– Ты не представляешь, кто у них занятия проводил! – Незаметно для себя Артем увлекся рассказом. – Психологи, психиатры, экстрасенсы… Не те, что в «ящике» придуриваются, а настоящие. Один раз вообще какой-то колдун приходил. Рожа страшная, весь цепями обвешан… Называлось все это программой «Солдат будущего». Типа, развивали и усиливали скрытые возможности организма.
– Ничего себе! – поразился Василий. – И что, они все так?.. Все тридцать?
– У каждого – своя «фишка», – продолжал рассказывать Рождественский. – Вот только выпустилось их всего двенадцать человек. Остальные отсеялись – нагрузок не выдержали. Про одного точно знали – в «дурку» загремел. Видели его там. Где остальные…
Рождественский пожал плечами.
– …Мы с Шаманом потом в одну бригаду попали. Я – взводным, а он – в офицерскую роту. Что он там такого делал, – я не знаю. Но орден его мы вместе обмывали. Еще до Чечни получил. Из нашего выпуска – первый…
На этот раз Василий промолчал. Только бросил еще один уважительный взгляд в сторону «камлающего» Максима.
Группа отдыхала – штурм решили начинать ближе к утру. Предварительно провели доразведку объекта – кстати, оригинал оказался весьма и весьма близок к копии, на которой они отрабатывали свои действия в России. Кое-что по расположению и размещению подсказал Арвидас. После чего «стремительного эстонского парня» пришлось «проводить»…
Вот только не надо кривить лицо и возмущаться! Это в кино пленные куда-то исчезают сами собой. А в жизни все немного по-другому. В полевых условиях нет ни надежных тюремных стен, ни бдительных «вертухаев». И состав группы малочислен настолько, что просто нет возможности выделить одному-единственному пленнику персонального сторожа. В данном случае сохранить жизнь врагу значило подставить под пулю кого-то из своих, лишенного прикрытия напарника.