Моя комната была девчачьей. Хотя меня не назовешь девочкой, в комнате нет никаких цветочков и рюшечек. Но пододеяльник был с бежевым принтом в клетку. Покрывало вязаное и шерстяное того же оттенка. Все мои подушки искусно разложены. Каркас кровати был деревянным и богато украшенным. В комоде в изножье кровати было еще больше подушек. В углу стояло уютное кресло, заваленное одеждой, хотя я никогда в нем не сидела. Оно служило местом хранения одежды, которую мне лень убирать, и которая была недостаточно грязной для стирки.
Стены выкрашены в молочный цвет и увешаны картинами, изображающими женщин в платьях из других веков.
Кип – высокий, мускулистый и мужественный – выглядел неуместно здесь, в моем святилище.
Мужчины, конечно, бывали здесь и раньше. Но лишь для того, чтобы довести меня до оргазма и выйти вон. Я не устраивала ночевок.
Он пристально смотрел на меня. Его взгляд был тяжелым и неуютным, особенно с учетом того, что мы находились в моей спальне и вино ослабило мою сдержанность.
Мои соски затвердели, и я изо всех сил старалась не обращать на них внимания.
— Не о ситуации с ночевкой, а о моей матери, — сказал он. —Она несет ответственность за ситуацию с ночевкой.
Я скрестила руки на груди, все еще пребывая в замешательстве.
В нем какая-то странная энергетика. Не было никакого поддразнивания – я полностью ожидала, что ему будет что сказать о дележке постели, – может, нагрубит даже.
— Мы виноваты в этой ситуации, поскольку мы ответственны за весь этот фиктивный брак, который спровоцировал ее визит, —напомнила я ему.
— Хорошо, но моя мама такая… ее очень много, и ты на это не подписывалась, — сказал он, проводя руками по волосам. Он выглядел напряженным. Извиняющимся.
Это было мило, и у меня возникло совершенно дикое желание утешить его.
Моя нога даже поднялась, чтобы двинуться к нему, прежде чем я изменила направление и пошла возиться с подушками на противоположной стороне кровати, которая теперь служила барьером.
И на которой мы оба в конце концов будем спать.
Не очень хорошо.
— Твоя мама великолепна, — сказала я ему, сосредоточившись на подушках.
— Не вешай мне лапшу на уши, Фиона, — прорычал он.
Это заставило меня посмотреть на него. Гребаные мужики и их рычание. Я не знала, что мужчины издают подобные звуки в реальной жизни, пока не переехала на Юпитер и не встретила Роуэна и Кипа.
Конечно, я только из вторых рук узнала о рычании Роуэна и поведении альфасамца, и мне это показалось забавным. Теперь, когда Кип был здесь, в моей спальне, и я замужем за ним, забава испарилась.
— Это не ложь, — честно говорю я. — Твоя мама чертовски крутая, отлично готовит, любит вино и встретила меня как члена семьи еще до того, как переступила порог.
Это сбило меня с толку, и я потратила некоторое время, ожидая, когда упадет вторая туфля7, пытаясь найти явные признаки манипулирования, но нет, мама Кипа была просто замечательным и милым человеком.
— Утром мы позавтракаем и отправимся за покупками. Она согласна со мной в том, что диван нужно обновить.
Я внутренне содрогнулась от цены того, который хотела, особенно когда сложила гонорар адвоката и сбор за подачу заявления на визу. Все такое дорогое.
Но я хотела новый диван.
Так что на пенсию отложить не получится.
Кому не все равно?
Кип все еще смотрел на меня.
— Ты правда так думаешь, — медленно произнес он. — Тебе действительно нравится моя мама.
Если бы я не видела, как он выпил всего два пива за ужином, я бы подумала, что он пьян или не в себе.
Я бросаю подушку в изножье кровати.
— Нравится? Я уже полюбила ее! Кто бы отреагировал подругому? Она великолепна. Может, у меня и дерьмовые отношения с мужем, но повезло со свекровью. А могло быть и хуже, — я вздрогнула, даже подумав об этом.
С другой стороны, мой бар в значительной степени опустел.
Мать Кипа не такая, как я думала. Хотя не знаю, чего я ожидала.
Но, судя по его замашкам, мудацкому отношению и стилю жизни «мачо», я просто подумала, что она будет… другой.
Она оказалось милой, чертовски забавной, и с ней приятно находиться рядом. Если бы я смогла выбрать мать, возможно, выбрала
бы ее. Конечно, я провела с ней всего один вечер, так что она могла оказаться разъяренной сукой, но я так не думаю.
Поведение Кипа было интересным. Я знала, что он уже был женат раньше. И у его предыдущей жены, о которой Дейдре не упоминала, очевидно, не сложилось такого же впечатления о его матери, как у меня.
Это было очевидно.
Хотя он и не хвастался, что практикуется в том, чтобы быть хорошим мужем. Казалось, он натренировался изображать из себя виноватого.
Виноватым за то, что у него любящая мать, часто улыбается и в целом радовалась жизни.
Очень интересно.
Но не мое дело.
— Теперь, когда с этим разобрались, мне нужно идти спать, —сказала я. — Надеюсь, завтра я не встану так рано, Нора дала мне выходной без предупреждения, повезло дружить с боссом! — я ухмыляюсь ему. — Но я устала и не хочу больше ничего выяснять.
Мне нужно заняться своим обычным уходом за кожей, который является не столько рутиной, сколько случайными попытками смыть макияж с лица и, возможно, нанести немного масла, — я указываю на Кипа. — Не говори Норе. Она серьезно относится к процедурам ухода за кожей. В любом случае, сегодня мы должны спать вместе, но я не обязана с тобой разговаривать. И, черт возьми, клянусь, если ты попытаешься прикоснуться ко мне во сне или я хотя бы почувствую стояк, то сделаю себе пару сережек в виде твоих яиц, — пообещала я.
Затем ушла в ванную. Я задержалась гораздо дольше обычного и демонстративно проигнорировала Кипа, когда он прошел мимо меня.
Затем быстро разделась, надев безразмерную футболку и фланелевые пижамные штаны, и свернулась калачиком в постели, притворяясь, что сплю, когда он вышел из ванной.
Чертовски трусливо.
Но это сослужило мне хорошую службу, когда кровать прогнулась и запах Кипа пропитал мои простыни.
Мне понравилось. Немного.
Я почти ожидала, что он испытает судьбу и попытается сблизиться со мной. Но он этого не сделал. Он сохранял дистанцию.
Так и нужно.
Я не разочарована.
Кип
Выбраться из постели, не разбудив Фиону, оказалось несложно.
На самом деле, и ее будильник, и мой сработали довольно громко, а она даже не пошевелилась. Мне пришлось наполовину перелезть через нее, чтобы вырубить ее телефон.
Ничего.
Она спала как убитая.
Ситуация жуткая, потому что я был наполовину сверху нее и возбудился, как только посмотрел вниз на ее спящую фигуру и увидел, что футболка, которая была на ней, соскользнула с плеча, обнажая гладкую загорелую кожу.
У меня встал из-за ее плеча.
И из-за лица. Выражение, которого было нахмурено, а не умиротворено. Казалось, она с кем-то спорила во сне.
Это заставило меня улыбнуться. И внутри возникло совершенно дурацкое желание смахнуть волосы с ее лица.
Я отогнал это чувство.
Господи, совместная ночевка меня потрясла. И мамин приезд.
Я заставил себя вылезти из постели и принять холодный душ, выбросив из головы все мысли о Фионе и ее гребаном плече.
Мысли о жене. Твоей настоящей гребанной жене, ты, кусок дерьма.
Да, от этого у меня почти сразу же встал.
Фиона все еще спала, когда я закончил принимать душ и оделся.
Черт возьми. Для одинокой женщины небезопасно спать так крепко.
Особенно потому, что она регулярно «забывала» запирать входную дверь.
Мы говорили об этом.
Скорее всего, спорили, потому что Фиона ненавидела, что я приказывал ей.
По глупости, я с нетерпением ждал этого спора.
Выходя из комнаты, я почувствовал запах кофе. Меня не удивило, что мама встала так рано.
Она была закутана в халат и заглядывала в холодильник.
— Дорогой! — воскликнула она, увидев меня. В руках она держала коробку с яйцами. — Что насчет блинчиков? — она нахмурилась.
—
Фиона
придерживается
какой-нибудь
низкоуглеводной диеты? — она задумалась. — Нет, — решила она, не дожидаясь моего ответа. — Ей нужны углеводы. Лишние изгибы еще никому не повредили.
Холодильник захлопнулся, и она начала наугад открывать и закрывать шкафчики.
— Что это за организационная система такая? — воскликнула она. — Сковородки должны быть рядом с духовкой, а не напротив, —металл лязгал, как будто сейчас не шесть утра и в доме больше никто не спал.
С другой стороны, я мог бы начать тут ремонт, Фиона бы не проснулась.
— После завтрака я переделаю все подругому, — сказала мама, ставя сковороду на плиту.
— Господи, мам, — пробормотал я, двигаясь вперед в направлении кофе. — Тебе не нужно ничего переставлять.
Я испытал ужасное чувство дежавю. Она вела себя также с…
раньше.
Не помогло и то, что я уволился вскоре после того, как женился.
Мы были молоды. Мама думала, что помогает Габби привести дом в порядок.
— Фиона не будет возражать, — сказала мама, махнув рукой. —Сядь, — она указала на барный стул. — Я принесу тебе кофе. Знаю, как ты это воспринимаешь. К тому же, мне нравится возиться с этой кофеваркой, — она кивнула на эспрессо-машину на стойке.
Единственная вещь на кухне, которой Фиона пользовалась ежедневно.
Она серьезно относилась к своему кофе и всегда бормотала о «грязной воде под название кофе в Америке».
Хотя это меня расстраивало, я знал, что ссориться с матерью, особенно в шесть гребаных часов утра, бесполезно. Вместо этого я подошел к барному стулу.
— Мам, — сказал я, пока она возилась с эспрессо-машиной. —Серьезно. Не переставляй ничего.
— Потом поблагодаришь меня, — сказала она возле кофеварки.
Блять.
Она не собиралась слушать. Если только я не разозлюсь на нее. А
я не хочу грубить ей. Это работа моего отца.
— Я обожаю Фиону, — почти прокричала она сквозь низкий рев кофеварки. — Она красивая, забавная, и ее замечательный акцент!