Бесконечно рада, что надела платье и тонкое кружевное белье.
Между моей киской и твердым членом под его джинсами почти нет преграды. От трения я уже почти кончаю.
— Мне нужен твой член внутри. Сейчас же, — хриплю я ему в губы.
Глаза Кипа горят огнем. Он ничего не говорит. Вместо этого одной рукой приподнимает меня, чтобы сорвать нижнее белье.
Сорвать. Он, не колеблясь, проводит пальцами по насквозь влажной киске.
Хрипло выдыхаю, когда его мозолистые пальцы погружаются в меня, наши губы соприкасаются.
— Я сказала, мне нужен твой член, — повторяю.
Он злобно ухмыляется мне в губы.
— Моя жена любит командовать, — бормочет он.
Я хватаю его за шею. Грубо.
— Прекрати болтать и трахни меня, муженек.
Его рука исчезает, но не раньше, чем большой палец находит мой клитор, потирая прямо в идеальном, блять, месте.
Я почти кончаю. Почти.
Но Кип, ублюдок, убирает руку.
К счастью для него, он делает это для того, чтобы расстегнуть ремень и освободить член.
Нет никакой прелюдии, никакого значимого момента, никакого длительного зрительного контакта. Раздается стук зубов и языков, а затем его член оказывается внутри меня. По самые яйца.
Я откидываю голову назад от удовольствия, кончая в ту секунду, когда он погружается в меня.
Жестко двигаюсь на нем, даже на головокружительных высотах одного из самых сильных оргазмов в моей жизни. Скачу на нем и кончаю еще раз, теперь в сочетании с его низким ворчанием, когда выдаиваю из него освобождение.
Мир расплывается по краям, и нет ничего, кроме меня, его и наших соединенных тел. Напряжение, которое скручивалось внутри в течение нескольких месяцев, исчезает.
На всю гребаную жизнь.
***
Я не знаю, как долго мы сидели там, его член до сих пор во мне, тяжело дышащие, каждый приходя в себя после потрясения наших миров. Мне потребовалось много времени, чтобы вернуться на землю.
Но Кип чертовски быстро помогает спуститься.
— Черт, — бормочет он.
Мой желудок сжимается, и все наслаждение после оргазма притупляется. Он уже жалеет об этом? Это рекорд.
И такого рода вещи подрывают уверенность девушки в себе.
Имею в виду, я думала, что чертовски хороша в сексе, и сложилось впечатление, что это самый горячий секс, который у меня когда-либо был.
Кажется, это нельзя сказать о Кипе.
Я откидываюсь, чтобы рассмотреть его. Несколько секунд назад он выглядел удовлетворенным и чертовски сексуальным. Но теперь его лоб нахмурен, лицо напряжено, а хватка на моих бедрах крепка чуть ли не до синяков.
— Мы не пользовались презервативом, — шипит он.
Я вздыхаю с облегчением. Фух, это не потому, что он считает секс плохим. Это потому, что он думает, что либо оплодотворил меня, либо заразил чем-то.
Только тогда мне приходит в голову, что я никогда не занималась сексом без презерватива. Ни разу с тех пор, как приехала в США.
Никогда нельзя доверять мужчине, когда он говорит, что «чист». И я не хочу герпес.
— Надеюсь, у тебя не было хламидиоза, — огрызаюсь я на него, откидываясь назад и сдерживая стон, потому что он все еще наполовину твердый внутри меня, а я до сих пор чертовски чувствительная.
Мне следует слезть с него, чтобы мы могли продолжить этот разговор без… связи. Но это довольно сложный маневр, и я еще не совсем доверяю своим конечностям.
— Я уверен, что у меня нет гребаного хламидиоза, — рычит он.
— Ну, а я нет, — говорю я, взбешенная тем, что он думает, будто могу заразить его. — У меня нет венерических заболеваний.
— Я не об этом беспокоюсь, — цедит он сквозь зубы.
Мне требуется секунда, чтобы понять, почему он так зол, если его не беспокоит заболевание, передающееся половым путем.
— О, точно, беременность.
Его лицо темнеет.
— Да, гребаная беременность.
Он кажется разозленным. Понастоящему злым. Как будто я какимто обманный путем заставила его трахаться без презерватива, а потом кончить в меня.
Не круто.
— Ты думаешь, даже пьяная и возбужденная, я позволю тебе трахнуть меня без презерватива, если есть шанс, что я буду привязана к тебе всю жизнь? — спрашиваю я его с ядом в голосе.
Кип моргает, его ярость смешана с замешательством.
— Ну, обстоятельства…
— Ты думаешь, твой член действительно настолько волшебный, что я возьму ответственность на всю жизнь ради пары минут удовольствия? — перебиваю его.
Затем в его глазах пляшут огоньки, и он дергает меня вперед, так что угол проникновения меняется. Он больше не наполовину тверд.
Мое дыхание учащается, а тело содрогается от удовольствия.
— Пару минут, а? — спрашивает он, теперь его голос бархатный, без какихлибо шероховатостей.
Я закатываю глаза. Один из способов вывести альфу из себя –намекнуть, что он был не так хорош, как ему казалось.
— Пару хороших минут, — уступаю я, наслаждаясь этим, и не только потому, что его твердый член внутри меня, и я готова ко второму раунду.
Кип лениво приподнимает бедра, насмехаясь надо мной.
— Нам не нужен презерватив, — выдыхаю. — Я об этом позабочусь.
Он перестает двигаться.
— Думаешь, я вчера родился? — спрашивает он. Некоторые черты меняются, но его взгляд все еще дразнящий.
— Ты думаешь, что я попытаюсь заманить тебя в ловушку? —парирую, прижимаясь к нему так, что он издает шипение.
— Может, и нет, — говорит он, сжимая мои бедра, пытаясь удержать меня.
Мне не так-то легко усидеть на ногах, поэтому я сопротивляюсь ему.
— Точно нет, — твердо говорю я, не сводя с него глаз и насаживаясь на его член. — Могу дать тебе обещание, что независимо от того, сколько мы будем этим заниматься, — я скачу на его члене так сильно, как только могу, удовольствие пронзает мой позвоночник, — у нас не будет ничего, кроме множественных оргазмов, — ухмыляюсь, продолжая двигаться, получая эти множественные оргазмы.
Кип не останавливает меня.
***
В конце концов, мы добираемся до дома.
Кип готовит мне еду.
Потом снова трахает меня. На островке.
А затем относит меня в спальню, так как мои ноги отказали из-за всех этих оргазмов.
Я не жалуюсь.
— Ты спишь здесь? — спрашиваю, выходя из ванной, почистив зубы и смыв макияж в стиле «трахни меня».
Это сработало, не так ли?
Я хорошо оттрахана.
Кип в моей постели.
И, судя по всему, голый.
Я уже видела этого мужчину в своей постели раньше. Он спал в ней целую неделю, когда здесь была его мать. Но он был одет. На нем была обтягивающая майка и пижамные штаны. Гребаные пижамные штаны. И он спал в них. Они сидели так низко на его бедрах, что можно было увидеть очертания пояса Адониса и дорожку темно-русых волос.
Не то чтобы я тогда смотрела.
Теперь смотрю.
Кип чертовски классно смотрится голым в моей постели.
Хотя мне, наверное, не следует думать об этом.
— Могу уйти, — говорит он. — Когда закончу с тобой. Но не сейчас.
Хотя я не думала, что смогу испытать еще один оргазм, моя киска пульсирует от его тона, и ноги сами несут к нему.
Глава 7
«Границы»
Кип узнал, где я была прошлой ночью, от меня же.
Скорее из-за того, что я считала себя умной – и по большей части мелочной стервой, подключив кредитную карту к его банковскому счету.
Расплатилась ей за выпивку в баре. И за Убер, который меня туда привез.
Я не проявила особой предусмотрительности. И не учла, что Кип вернется домой, обнаружит, что меня нет, и, позвонив Норе, проверит активность кредитной карты и выследит меня.
Казалось, его не слишком интересовало мое местонахождение до визита его матери. Но даже я не могла отрицать, что это многое изменило. Необходимость притворяться парой в течение длительного
времени и сон в одной гребаной кровати размыла границы, начерченные на песке.
— Какова была цель, когда ты выследил меня и зашел в тот бар?
— спрашиваю его об этом на следующее утро за чашкой кофе.
Кофе в постели. Кип приготовил его и принес мне.
После того как трахнул с утра пораньше.
Я чувствую себя лучше и более живой, чем обычно по утрам.
— Это, — говорит Кип, держа в руках чашку и глядя на меня сверху вниз.
Он полностью одет. Выцветшие джинсы. Футболка под красной кофтой. Выходя за дверь, он надевает кепку. Обычно он снимает ее вместе с ботинками у входной двери и кладет на вешалку для одежды.
— Это? — повторяю я, приподнимаясь в постели, но не встаю. У
меня еще есть время.
Простыни упали, открывая голую грудь. На мгновение я думаю о том, чтобы прикрыть наготу, но это все равно что закрыть сарай, хотя лошадь уже убежала. Кип видел не только мои сиськи, так что позволяю им насладиться свежим воздухом.
Его глаза останавливаются на ареолах, на лице появляется выражение голода.
Несмотря на оргазмы, которые я только что испытала, киску покалывает от желания.
— Это, — повторяет он хриплым голосом, когда его взгляд возвращается к моему. — Ты, голая в постели, только что оттраханная мной.
— Ты знал, что трахнешь меня, когда вошел в бар? — делаю я вывод.
Кип кивает.
— В ту секунду, когда я увидел вас, точно понял, что ты делаешь, и ни за что на свете моя жена не будет трахаться с кем-то, кроме меня.
Я делаю глоток и хмурюсь. Это не из-за того, что кофе плохой.
Кип точно знает, как я отношусь к этому, и уже освоил непредсказуемую машину, благодаря чему молоко взбивается идеально.
Нет, я хмурюсь из-за всего, что он сказал, особенно из-за слова «жена» с собственническим оттенком.
— И ты просто предположил, что я встану по стойке смирно и займусь сексом с тобой? — резко спрашиваю.
Он делает глоток своего кофе, но я подозреваю, что просто прячет улыбку.
— Ну, ты голая и только что оттраханная, не так ли? —спрашивает он, не скрывая торжества в своем тоне.
Я поджимаю губы. Ну, черт.
— Разве тебе не пора идти работу? — огрызаюсь я.