Теперь обо всем по порядку. Есть массовая техника выявления порочных убеждений, которая называется «Падающая стрела». Она хорошо представлена в интернете, поэтому мы сосредоточимся только на главных элементах. Во-первых, «падающая стрела» – это обязательно рисунок, изображающий стрелку с острием вниз, под которым мы записываем автоматические мысли пациента и комментарии к ним.
Графическая составляющая процедуры – обязательна, потому что то, что мы слышим ушами, всегда не совпадает с тем, что мы видим глазами. Как будто внутри каждого из нас два разных человека, один только видит, другой только слышит. Этот дуализм восприятия позволяет нам видеть явления в объеме.
Автоматические мысли – это то, что мы называем «тараканами». У каждого свои. Отличаются упрощенным черно-белым подходом и всегда отражаются в лексике каждого из нас. Специалисты насчитывают 9 типов речевых оборотов, которые выдают автоматические мысли. Всех их объединяет одно: токсичность, направленная внутрь. Задача психотерапевта отследить автоматические мысли. Благо это всегда «рефрен» (припев), который повторяется настолько часто, что его не составляет труда записать на бумаге. Потом рисуем под ним «падающую стрелу».
Совершив это магическое действо, вы обращаетесь к пациенту с вопросом: «Что сие означает?» («Как вы это понимаете?»). Он отвечает. Вы записываете и снова рисуете стрелку острием вниз: «И что из того?» (варианты: «Что из этого следует, вытекает?», «Чем это грозит?»). Получая новый ответ, вы опять же записываете его и задаете вопрос, но уже не вглубь, а вбок – стрелка обращена на самого пациента: «Что это говорит о вас?»
Скорее всего, ответ будет выражением того, что мы называем «внутреннее убеждение». Это и есть штрих-код того психосоматического расстройства, которое мучит вашего пациента – его фобической/аллергической/ спазматической реакции, панической атаки и т. д.
Что написано пером…
Нередко пациенту помогает ведение дневника. Когда человек переводит эмоциональную энергию в формат знаковых систем, он, сам того не подозревая, запускает процедуру осознания описываемой ситуации. Потому что считывает знаки не та субличность, что кодировала свои переживания. Этот дуализм внутри каждого из нас прекрасно справляется с любыми стрессами. Главное, вовремя переливать свои впечатления в текст.
Рекомендую всем вне зависимости от размера литературных способностей.
Какие бывают модели социального поведения?
Человек живет среди людей, и психология помогает гармонизировать эти отношения. Американский психотерапевт Вирджиния Сатир утверждает, что в любом сообществе около 50 % будут соглашаться вне зависимости от того, что они думают и чувствуют. Еще 30 % – это те, кто в любом случае настроены обвинять и говорить «нет». 15 % – будут по всякому поводу разглагольствовать, чтобы скрыть свою реакцию, а 1 % – делать вид, что ничего не происходит и поэтому предмета для мыслей и чувств нет. Замыкают список 4 %, которые будут реагировать непредвзято, в зависимости от ситуации.
Все пять типов общественных позиций по Вирджинии Сатир – это модели поведения, отвечающие реалиям современного общества. Как и полагается западному психологу, автор этой классификации определяет все типы, кроме одного, с позиций «защиты» от общества, полагая, что это удел людей с низкой самооценкой и страхом быть отвергнутыми. На самом деле продуктивнее описывать всякое сообщество с позиции удовлетворения личных потребностей, вот почему важна адаптация. И мы говорим о типах адаптации, потому что всякому человеку важно быть полезным окружающему сообществу лично, сознавать свою значимость для окружающих людей.
Чтобы занять в общественной иерархии свое место, всякий из нас должен уметь угождать, угрожать, убеждать, усмирять – эти инструменты перечислила Сатир. Очевидно, процент содержания этих типов социального поведения в разных обществах разный. Если в американском обществе 50 % заряжены угождать, то это не значит, что в российском обществе пропорции такие же. Очевидно также и то, что одни и те же люди могут в разных ситуациях следовать разным моделям поведения.
Другое дело, что человек может какую-то модель адаптации предпочитать другим и использовать ее даже в ущерб себе. Это уже повод для психотерапии, потому что, осознав это обстоятельство, пациент психотерапевта перестанет делать ошибки, а значит, улучшит свои позиции в обществе.
Рассмотрим подробнее каждый тип социальной коммуникации:
1. Угождать – чтобы другой человек тебя не отверг.
2. Угрожать – обвинять другого, создавая впечатление силы.
3. Убеждать – обращаться к рассуждениям, смысл которых скрыть свою позицию.
4. Усмирять – успокаивать, отвлекая внимание, всем своим видом давая понять, что никакой угрозы нет.
Психически здоровый человек использует каждый из четырех видов адаптации, чтобы привлечь внимание окружающих людей сообразно ситуации. По мнению психотерапевта Вирджинии Сатир, самым востребованной во всяком сообществе является модель поведения, реализующая цель угодить. На втором месте – силовой нажим. На третьем – ораторское убеждение. И совсем редко требуется усмирить человека. С другой стороны, тех, кто добивается своей правоты путем обвинений и отказов, в любом сообществе, по Сатир аж 30 %. Следовательно, востребованность в усмирителях должна быть уж точно не один процент.
Не хочешь идти к психотерапевту – пиши сочинение
Наша психика так устроена, что позволяет крупное формировать на мелком. Например, каллиграфия тренирует волю, умение концентрироваться и преодолевать трудности. То есть когда мальчишка, высунув язык, вырисовывает букву, в нем формируется основа воина или дипломата. Не правда ли, удивительно?
Еще больше происходит на уровне слов и предложений. Я иногда даю своим пациентам задание написать автобиографию (это помогает осознать свою целость, выстроить логику событий) и замечаю, что большинство пишет синтаксически «муторно» – сплошные деепричастные обороты и предлоги. Читать невозможно. Потому что человек пытается фиксировать какие-то данности, опуская, что было между ними. А между ними были поступки! Отказал, согласится, уступил, напал… Действия! Это главное в жизни человека, потому что эти эмоциональные всплески и создают ситуации, которые так или иначе влияют на нашу судьбу.
Когда мне удается это объяснить, человек переписывает свой опус, и там уже главенствуют глаголы. В таких случаях почти всегда ситуация проясняется. Всплывают факторы, ранее опускавшиеся, и новая картинка, как правило, позволяет дать ответ на главный вопрос: что случилось?
Если человек видит кинематику событий и рационально оценивает причинно-следственные связи, то расстройство отступает.
Умение описывать действия приучает отличать причину от следствия, главное от второстепенного.
Иногда символическая система, какую демонстрирует пациент в кресле, заставляет забыть, что идет сеанс. У одного мужчины образ отца, давно ушедшего в мир иной, воплощался в виде стены.
Я пытался избавить его от дискомфорта, который он ощущал в своем трудовом коллективе. Не то чтобы конфликтовал, но все ему было в тягость. Ниточки вели в детство, главным героем которого был папа.
Этот человек детей своих любил, но характер имел тяжелый. По словам моего подопечного, когда сгущались тучи, папа все камни, брошенные в его огород, собирал за пазуху. Когда небо прояснялось, он начинал их бросать. И прежде всего в собственную семью. Разряжался. Характер у него был нордический, упрямый, поэтому сын представлял свои переживания по поводу покойного папы в образе стены.
Что мы с ней только ни делали! И разрушали, и чинили. Разрядить удавалось не более чем наполовину. Однажды я подумал: если эмоция сохраняется, надо ее задействовать – «стене» была дана команда расти, и та стала увеличиваться в размерах. Пока не треснула с сильным грохотом. В этот момент мой пациент вспомнил смерть отца. Тот умирал плохо, от рака, поэтому пытался покончить с собой – сын слышал грохот, с которым завершилась неудачная попытка суицида (отец упал на пол). Это и был звук рушащейся стены, потому что после неудачной попытки суицида отец как-то сдался, обмяк и скоро умер. Рассыпавшаяся стена превратилась в прах, на котором выросли цветы.
Благодаря этой метаморфозе психика моего пациента пришла в норму. Оздоровительный «инсайт» заключался в том, что в отце он увидел себя, потому что, по сути, повторял ту же модель поведения. Он понял, что это не единственный вариант адаптации к миру, и сильно успокоился.
О том как пациентка привела свою нервную систему в порядок за счет простого дневника
Женщина, 41 год. Есть семья, дети. Конфликты с мужем. Сейчас ситуация получше, но дело доходило до панических атак. Пришла ко мне наэлектризованная, аж искры летят. Твердит одно: «Я вся в напряжении». На вопрос, что именно беспокоит, не знает что ответить. Предложил разобраться. Дал задание вести дневник – заносить все свои эмоциональные импульсы в виде слов на бумагу (в телефон). Она так и сделала. Будучи человеком аккуратным и методичный, моя пациентка через каждые два-три часа фиксировала все свои нервные реакции «галочками», всякий раз отмечая, на что она так реагировала. Вечером подводила итоги – и так четыре дня. Появилась кое какая статистика. Она подсчитала, что ее нервные срывы носят накопительный характер. Когда накапливается 15 галочек – срыв неминуем. Например, муж заговорил о машинах, а она как раз «на пятнадцати галочках». Сорвалась. Оказывается, она подумала, что раз в таком возрасте появился новый предмет увлечения, значит, за машинами прячется любовница. Между прочим, мы воспользовались этой эмоцией, чтобы регрессировать в прошлое. Попали в первый брак. Оказалось, первый муж был очень похож на восточного деспота – в семье он был царь и бог, а за пределами – не пропускал ни одной юбки. В итоге развелись, но пунктик на счет готовн