О роли детских сказок
Что такое словесная сказка? Это мыслесловное описание чудесных действий. Ребенок слушает, как герой прыгает в котел с кипящим молоком, как разговаривает с щукой, как побеждает Змея Горыныча, делает другие невозможные вещи, и его сознание производит невероятную по масштабу работу: наполняется пространством, которое нам всем необходимо во взрослой жизни. Ведь что говорит лингвистическая наука? Она утверждает, что мы не наблюдаем окружающую жизнь, а как бы осуществляем ее. То есть качество того, что мы видим и слышим, зависит от наших мозгов. От настроек и живости нашего воображения. И, конечно, в этом отношении никакой дядя Степа не в состоянии задать горизонтам представлений маленького человека такой размах, какой задаст Иван-дурак или тот же Илья Муромец. Отформатированное сказками сознание позволяет взрослому человеку без усилий открывать новые законы и совершать подвиги. Ведь он накачан могуществом-мощностью-магией. Чудеса для него – норма. Читайте народные сказки детям! До семи лет каждый человек должен пережить все метаморфозы, которые проходят герои сказок, чтобы его сознание вместило не только культурный код предков, но и их ментальный опыт. В противном случае все великие потрясения/постижения/прозрения, которые подарит ему жизнь, он будет осваивать с помощью психотерапевта.
Гипноанализ с подростком. Сочетание эмоционально-образной терапии и регрессии
Работал с девочкой-подростком, у которой было две проблемы: боязнь темноты и слезливость. Пациенты в таком возрасте неудобны, если нет контакта. Мне удалось как-то расположить юную пациентку к себе, поэтому сеанс пошел как по маслу: выключили свет, она легко нашла, где в теле ютится симптом и так же легко представила себе его образ. Оказалось, что это огромное чудовище. Обратись, говорю, к нему как к чудовищу, а она мне: «Ему не нравится такое обращение!» Отлично, думаю. «Спроси, чего хочет?» – «Он хочет не бояться…» – «Подойди, пожалей…»
Она стала приближаться к чудовищу, а оно на глазах уменьшалось, пока не превратилось в липкий сгусток на ладони. Смотрю, напряжение у моей подопечной спало, черты лица разгладились. Осторожно спрашиваю: что хочешь с ним делать? А она: «Отдам маме!» Вот так поворот! Быстро перевожу ее на сиптоматическое дыхание, и по команде «идем к маме» проваливаемся в прошлое. Четырехлетний возраст. Родители сильно ссорятся. Мама кричит на папу, называя его «чудовищем». Потом оба замолкают, потому что замечают дочку. Хватают ее, везут к бабушке, чтобы не видела того, что будет дальше. Они хотели рвать отношения, но процесс сбился, азарт пропал, и наступил мир, но девочка ничего этого не знала. Привезенная в состоянии шока к старикам, она так и осталась наедине со своим испугом. Время было позднее, все легли спать, а она в комнате была одна, охваченная тяжелыми чувствами. Похоже, в этот момент невроз и получил свой триггер в виде темноты. В общем, от этой фобии мы избавились за один сеанс посредством эмоционально-образной терапии.
С сентиментальностью пришлось немного повозиться. Было непонятно, откуда ветер дует, но когда выяснилось, что это бабушка (второй по значимости человек после мамы), то регрессировали по симптому. Оказались в ее доме. Траур. Хозяйка дома горюет по умершему мужу и жалуется восьмилетней внучке, что она у нее одна осталась. Я стал отдалять бабушку и сразу же вызвал у девочки симптом, который она, по моей просьбе, представила в виде визуального образа. Змея. Снова эмоционально-образной трансформация, и змея уже безобидный шарф – подарок бабушки. Так удалось сепарировать внучку и бабушку, что практически сразу выровняло ситуацию в психике ребенка. Слезливость прошла. В дальнейшем проверки показали, что результат психокоррекции стабилен.
Простая история с лечением дерматита
Обратилась за помощью женщина со странной проблемой: приходят мысли убить собственного ребенка. Оказалось, малыш болеет дерматитом и поэтому доставляет много беспокойства своей одинокой маме. Заглянули в память: счастливая пара ожидает рождения первенца, но врачи после УЗИ предупреждают: плод с патологией. Папаша растерян и скоро бесследно исчезает, оставив будущую маму наедине со своими мыслями. А та думала о том, как избавиться от беременности. Не получилось. Пришлось рожать. Ребенок, вопреки прогнозам, оказался нормальным, но с жестким дерматитом. Его природа сразу у меня вызвала подозрение, которое и подтвердилось: мама на подсознательном уровне видела в своем чаде сбежавшего папашу, и эта ненависть питала кожное заболевание. Когда сняли симптом – исчез и дерматит. Потом сняли мамино чувство вины, которое питалось воспоминаниями о нежеланной беременности, и все восстановилось.
Дочка «Снежной королевы»
Мама, стильная, подтянутая, привела на прием 12-летнюю дочь, упитанную, в прыщах. Говорит, застала за мастурбацией. Отчитала, а потом решила показать психологу. Меня интересовала, конечно, не гормональная избыточность, а отношения в семье. Я сторонник теории мозаичной структуры личности человека, поэтому хотелось увидеть, как выглядит мама в глазах дочки. Сразу обратила на себя внимание одна деталь: отсутствие эмоциональной связи. Мама деловая, быстрая, живет между Россией и Францией, часто возит с собой дочку, которая привыкла к гостиницам, к помощникам, к прислуге. Привыкла, что ей ни в чем не отказывают, но при этом мама всегда далека, даже когда физически близко. Механические жесты, механическая улыбка, механические слова. Занялся мамой. У той в глазах удивление. Говорю, так надо. В памяти нашлось пороговое воспоминание, после которого моя собеседница стала превращаться в сегодняшнюю «Снежную королеву», которую и видит дочь. Вроде бы банальная измена, которая, однако, оказалась катастрофой. Вот откуда этот лед – адаптация. Разрядили симптом – черты смягчились, стала плакать (взглянула на себя глазами дочки). В общем, лед тронулся. На всякий случай направил их к диетологу. Через три месяца прыщи прошли, ожирение спало, а главное, отношения мамы с дочкой стали теплее.
Близких надо выбирать
Я довольно часто работаю с детьми. Но дети – это всегда отражение чужих поступков. Вот, например, история о восьмилетней девочке, которую я привожу ниже, на самом деле – история про опасное окружение.
«Диагноз», с которым мама привела дочку, – гипертрофированный страх высоты. Как всегда, я начал с мамы. Натура нервическая, возбудимая, что связано с откровениями, пережитыми во время первого брака, а также из-за бегства из солнечного Узбекистана в 90-е годы. Этой семье пришлось уезжать в Россию, бросив все, включая квартиру и все нажитое. Во время первого сеанса нашли узловые события, разрядили, что на четверть снизило симптоматику дочери.
Быстрый результат, как всегда, вызвал прилив мотивации к дальнейшей терапии, поэтому дела пошли веселее. Выяснилось, что дочка оказалась жертвой не столько мамы, сколько бабушки. С помощью образной терапии и гипноза мы узнали, что та пугала свою впечатлительную внучку тем, что если она не будет слушаться, то мама умрет. Двухлетний ребенок принимал эти слова за чистую монету и невольно окукливался в своем чувстве вины. В пятилетнем возрасте девочке довелось пережить жуткую смерть любимого животного – собака обварилась кипятком. Девочка все это видела и испытала гигантское чувство вины. К тому же ее стали преследовать кошмары, в которых образ любимой собачки трансформировался в жуткого монстра.
Вездесущая бабушка, комментируя внучкины сны, внушила той, что она ненормальная. Появившийся после этого случая страх темноты уже почти было прошел, когда бабушка снова подлила масла в огонь. Гуляя с внучкой на краю оврага и наблюдая как из-под ног шестилетней девочки полетели вниз комья земли, изрекла: «Будешь так баловаться, с тобой случится то же, что и с мамой». И рассказала историю про то, как мама попала в автокатастрофу и едва выжила. Очевидно, бабушка искренне хотела оградить внучку от рисков неосторожного поведения. Ее рассказ произвел на девочку неизгладимое впечатление: она стала панически бояться высоты. Мы разрядили все эти эмоциональные узлы.
Психика моей юной пациентки вернулась в норму, но вопросы к ее взрослому окружению остались. И прежде всего к бабушке, которая, на мой взгляд, слишком опрометчиво реализует свои представления.
Мать и дитя – это сообщающиеся сосуды
Как я уже не раз повторял, я отношу себя к психологам, которые развивают идею коллективной организации человеческого сознания. Она до мелочей совпадает с дохристианским пантеоном представлений наших языческих предков. Кроме того, находит подтверждение в практике. Приведу только один, хотя и распространенный пример – единство сообщающихся сосудов в системе отношений «мать и дитя».
Помню, одна мама пришла ко мне с проблемой, в которой не смог разобраться ни один из специалистов навязанной нам западной школы. Все эти психотерапевты подходили к решению поставленной задачи с точки зрения внутреннего происхождения всех расстройств. И естественно, терпели фиаско.
Дело в том, что мама с ребенком жаловалась на то, что мальчик, до школы не испытывавший проблем со сверстниками, попав в первый класс школы, стал «быковать». Сначала подумали на школу, на детей, а потом поняли, что у него самого от былой коммуникабельности не осталось и следа.
Выслушав эту историю, я уже на 90 % знал, в чем дело, хотя мама на мой вопрос об отношениях в семье отвечала одно: в семье отношения ровные, никто не ругается, все хорошо… Решил проверить. Погрузил мальчишку в гипноз (дети легко цепляются) и предложил ему побывать в образе папы и мамы. Когда ребенок становился отцом, то он демонстрировал более менее ровное отношение ко всем членам семьи – маме и сыну. Когда же я говорил ему войти в образ мамы, то отношение к папе оказывалось на редкость холодным. Как к чужому. Оказывается, мама не просто не любила папу, она его ненавидела. После тщетных попыток вызвать маму на откровенный разговор, пригласил папу. Оказалось, как раз накануне учебного года мама узнала об измене мужа. Битья посуды не было, но отношения стали напряженными. Сама мама «под давлением улик» сдалась: она хотела сохранить семью, поэтому сделала вид, что ничего не знает, но внутри резко охладела к мужу. Он стал для нее чужим.