ударили вразнобой и совсем не в ту сторону, куда целились перепуганные мальчишки.
Молоты пролетели от меня достаточно близко: один прошел чуть выше и правее, второй, напротив, жахнул левее и ниже, но это было далеко не так опасно, как при столкновении.
Аккуратно отклонившись, я поправил их траекторию щитом, а затем услал назад – портить стену древнего святилища. Плеть до меня не долетела, рванувшись куда-то под потолок – вероятно, потому, что призвавший ее бедолага был вынужден шарахнуться от моего маленького чудовища и с воплем отдернуть прокушенную руку. А водяная цепь в последний момент подло извернулась, как бешеная змеюка, и, выйдя в суматохе из-под контроля неопытного хозяина, от души влепила по переполненному энергией алтарю, отхватив от каменной махины немаленький кусок.
В общем, можно сказать, обошлось без жертв. За исключением того, что от раздавшегося грохота у меня на мгновение заложило уши, а мои противники оказались деморализованы присутствием грозно рычащей нежити. Затем стена за моей спиной брызнула во все стороны каменной крошкой. Почти сразу сверху пришла волна жара, от которой капюшон на моей голове нагрелся и начал быстро съеживаться. Мгновением позже потолок, жалобно скрипнув, резко просел, обдав всех присутствующих густым облаком пыли. Алтарь с распятым на нем оракулом накренился, едва не опрокинувшись набок, а следом за этим мне под ноги плеснуло холодной и уже неопасной водичкой, оставшейся от плети.
Еще через пару секунд из пылевой завесы неторопливо вышла совершенно невредимая Зубища. Бодро отряхнувшись, с видом победительницы оглянулась, а затем довольно рыкнула и брезгливо выплюнула четыре боевых жезла. Судя по потускневшим навершиям, артефакты были из категории «на один раз», и это заставляло задуматься.
Вообще-то подобные вещицы – не редкость. Во время войны гильдий их частенько использовали, особенно когда у магов не было полной уверенности в благополучном исходе сражения или велик был риск попадания боевых артефактов в чужие руки. Создание одноразовых жезлов не требовало больших затрат, а применять их могли даже неопытные юнцы.
Как уж эти артефакты попали к адептам, отдельный вопрос. Но факт в том, что по ним было невозможно отследить настоящего хозяина – опознавательных знаков на жезлах не имелось, клеймо мага-артефактора было тщательно затерто, и никаких следов ауры создателя на нем не осталось. Так что я правильно придержал свое любимое заклятие и не стал делать из сопляков одну большую и мерзко воняющую лужу: очень уж хотелось выяснить, что это за «благодетель» такой, у которого есть прямой доступ к подобного рода артефактам.
Впрочем, лежащие на полу, схватившись кто за руку, кто за ногу и жалобно постанывающие детки могли подождать, расспрашивать их прямо сейчас я не собирался – сначала следовало разобраться с оракулом. Признаться, с подобными тварями я раньше напрямую не общался, но наслышан был немало, поэтому, оставив мелких на попечение Зубищи, поспешил к поврежденному алтарю.
Алес, к счастью, почти не пострадал. Длинная ссадина на виске, придавленные осколками алтаря ноги и сломанная рука не в счет – все равно ему она в ближайшую пару минут не понадобится. А вот то, что оракул в его теле по-прежнему был активен, оказалось кстати. Как и руны призыва на истерзанной коже, которые мне сейчас очень пригодятся.
– Думаеш-шь, победил, Невз-зун?! – прошипела тварь, взглянув на меня мутными глазами.
Я сорвал перчатку с левой руки, одновременно активируя начертанные на ногтях руны.
– Не думаю – знаю.
– Глупец! Ты понятия не имеешь, с чем связался!
– Ничего. – Я придавил его грудь открытой ладонью. Как раз напротив сердца, рядом с которым переливался всеми оттенками черного сгусток. – Вот сейчас все и выясним.
Тело Алеса дернулось, когда я прижал к нему пальцы сильнее и позволил светлой энергии просочиться наружу. Немного, но вполне достаточно для того, чтобы темный оракул зазвенел цепями, безуспешно пытаясь освободиться, и захрипел, будто его душили. А когда я с силой вонзил заострившиеся ногти ему под кожу, яростно взвизгнул:
– Ты что творишь?! Остановись или мальчишка умрет!
– Он и так умрет, – рассеянно отозвался я, уверенно погружая пальцы в сочащиеся кровью раны. – Какой-то придурок заставил его слиться с тобой слишком тесно, поэтому, как только контакт будет разорван, он перестанет дышать. А если каким-то чудом ему удастся сохранить жизнь, то разум в это тело с очень высокой долей вероятности уже не вернется.
Со стороны светлых внезапно раздался придушенный вопль, тяжелый рык Зубищи и короткая возня, прервавшаяся сдавленным вскриком.
– Однако дело не в этом, – невозмутимо продолжил я, не отвлекаясь на посторонние вещи. – Я просто хочу побеседовать в более тесной, так сказать, обстановке.
– Что ты хочешь?! – уже не завизжала, а буквально взвыла тварь, почувствовав мои пальцы в опасной близости от средоточия своей псевдожизни. – Что тебе нужно?!
Я на мгновение остановился и, коротко взглянув на исказившееся лицо темного, сухо бросил:
– Ответы.
– Ты не знаешь… Ты не сможешь меня контролировать, – задыхаясь, будто выброшенная на берег рыба, простонал оракул. И вздрогнул снова, когда мои пальцы продвинулись еще на чуть-чуть и легонько коснулись судорожно дернувшейся сердечной сумки. – Ты же светлый! Ты не сможешь убить меня так просто!
Я холодно улыбнулся и сжал пальцы.
– Уверен?
В мутных глазах мелькнула растерянность, колебание, сомнение и, наконец, паника, которая сменилась самым настоящим страхом. После чего «Алес» шумно сглотнул и едва слышно выдохнул:
– У тебя три вопроса!
Я оскалился. Как хорошо, что светлые не успели использовать оракула до моего прихода. Хотел бы я, конечно, чтобы ответов было больше, но тут наша магия бессильна – оракулы всегда отвечают только трижды. Видимо, именно поэтому моих темных коллег часто использовали для призыва.
Кроме того, оракулы – твари хитрые: могут так ответить, что и не поймешь, о чем вообще шла речь. Одна попытка – один провал, и шанс что-то выяснить будет навсегда упущен: на вопрос, заданный дважды, они не отвечали из принципа, и заставить их это сделать ни у кого еще не получилось. Следовательно, вопросы должны быть прямыми, однозначными и конкретными. Иными словами, просто взять и спросить, кто стоит за всеми последними событиями в Сазуле, не получится – имени оракул все равно не назовет, да и заговорщиков наверняка несколько, а если и назовет, то это может оказаться какое-нибудь второе или даже третье имя человека, а то и детское прозвище, от которого не будет никакого проку.
Короче, надо решить, что для меня сейчас важнее.
– Спрашивай! – не выдержав паузы, напомнил о себе «Алес».
Я на мгновение прикрыл глаза.
– Каким именно образом связаны между собой создание темных алтарей, охватывающих королевство по принципу квадратичных заклинаний, появление лича в баронстве Невзун, новая программа обучения адептов АВМ и твой сегодняшний призыв?
Оракул искривил губы в недоброй усмешке.
– Алтари были созданы для наводнения Сазула нежитью. Такой способ их установки выбран, чтобы охватить максимально возможную площадь. Лич – всего лишь исполнитель и одновременно жертва. Новая программа академии умышленно составлена так, чтобы пробудить у адептов повышенный интерес к магии и дать вкусить запретный плод, о котором они так много слышали. Результаты ты видишь сам: светлые начали осваивать исконно темное ремесло и гораздо шире пользоваться нашими услугами, тогда как темные…
Я с трудом удержался от реплики во время недолгой паузы – оракул с легкостью мог бы счесть ее за следующий вопрос.
Демон! Лгать оракул не будет – не в том его предназначение, а вот запутать и посеять ненужные сомнения – пожалуйста. Из ответа ясно лишь то, что все события – звенья одной цепи. Но что первично, а что вторично? Кто создавал алтари? Темные или светлые? А может, имеет место сговор? Лич – пешка? Но был ли он единственным или скоро надо ждать других? А программа? Только ли руководство академии приложило к ней руку? От кого идет инициатива? Кто ищет тех самых самородков, у которых получится сносно использовать и темные, и светлые заклинания?.. Вопросы… Вопросов уже столько, что в них легко запутаться! А у меня осталось всего две попытки.
Оракул, так и не дождавшись моей реплики, снова усмехнулся и продолжил:
– Темные, как всегда, отстранились от дел и не желают ни во что вмешиваться. Поэтому для них эта война уже проиграна.
Я чуть язык себе не откусил, чтобы не спросить почему. А потом перехватил выжидательный взгляд оракула, глубоко вдохнул, выдохнул и задал второй важный вопрос:
– Что было отправной точкой и первопричиной войны гильдий?
У «Алеса» сузились глаза.
– Я прозреваю лишь будущее. Частично. Так зачем же ты спрашиваешь меня о прошлом?
– Потому что оно тебе известно даже лучше, чем живым. И потому, что ты сам сказал: война еще не окончена. Отвечай.
Оракул хищно оскалился.
– Мог бы и сам догадаться – ответы всегда лежат на поверхности. Для тех, кто умеет смотреть, конечно.
– Ты не юли, ты пальцем покажи, – хмуро отозвался я, на всякий случай коснувшись чужого сердца. – Не забудь: ты связан словом и не хуже меня знаешь, что будет за неисполнение магического контракта. Говори.
– ЭСЭВ! – чуть ли не с ненавистью выдохнул оракул, прожигая меня своими мутными гляделками. – Вот твоя первопричина: ЭСЭВ и все, что с ним связано!
Я сжал челюсти.
Ох, не напрасно я израсходовал этот вопрос: вот теперь все встало на свои места.
Эффект складывания энергетических выбросов, перемещение душ, создание для них материальных вместилищ вроде моей трансформы и прямая дорога к бессмертию, которым маги грезили еще во время расцвета гильдий.
В этот сценарий на удивление удачно вписывалась совершенно неожиданная для большинства амнистия некромантов, которых так долго и упорно пытались уничтожить, а также изменения в программе обучения адептов АВМ и возобновившийся набор юных мэтров, для подготовки которых к тому времени на окраинах Сазула уже создали роскошные угодья, заселенные разнообразными видами низшей и не слишком опасной нежити.